закон природы, а в их ухоженном дворе такое не разрешается, поэтому Люба с Энджи два раза в день выбирались на улицу, стараясь избегать глухих пустырей и переулков.
И вот сегодня, когда они уже свернули на свою улицу, откуда ни возьмись подъехал микроавтобус, оттуда выскочил молодой шустрый парень и стал предлагать Любе сесть в машину, чтобы, как он выразился, просто поговорить. Нашел дуру, подумала Люба и молча шарахнулась в сторону. Парень стал настаивать, сказал, что он – лицо официальное, и пытался показать Любе какое-то удостоверение. Но Энджи так грозно на него зарычала, что парень от неожиданности удостоверение выронил. Люба решила дать деру, надеясь, что Энджи сама сумеет за себя постоять, но в это время из автобуса выскочил один такой ужасно неприятный тип, губы все время кривит, и взгляд пронзительный.
– Глаза очень светлые, голубые? – спросила я, сопоставив микроавтобус с двумя его пассажирами и узнав в них своих знакомых – Володю и его шефа Михаила Михайловича.
– Да черт его знает! – отмахнулась Люба. – Я ему в глаза не глядела, не до того было.
Тип схватил Любу за плечи и стал выкручивать руку. Люба заорала, призывая на помощь, но, как назло, улица как вымерла, ни одной собаки. То есть собака как раз была, Энджи. Она отвязалась от того молодого парня и рванула на спасение хозяйки. Ротвейлер – собака бойцовая и охранная, так что через несколько секунд мерзкому типу стало не до Любы, Энджи прокусила ему руку до крови и повалила на землю. Освобожденная Люба припустила по улице со страха в обратную сторону от дома, через некоторое время ее догнала Энджи. Из пасти у нее торчало это… – Люба протянула мне клочок картона.
При ближайшем рассмотрении клочок оказался остатками удостоверения на имя Чижикова Владимира Тимофеевича, и были еще какие-то буквы, означавшие, надо понимать, название той самой серьезной конторы.
– Я как очухалась – смотрю, мы уже возле твоего дома, ну и зашли, – призналась Люба, – хоть дух перевести, водички выпить…
– Угу, – согласилась я, – это ты правильно сделала, что ко мне зашла. Потому что дома тебя уже небось встречают. И не с пирогами и оркестром. Шутка ли сказать – на большого начальника из серьезной конторы собаку натравила! Да еще и удостоверение твоя псина сожрала, а это – важный документ, его же теперь восстанавливать замучаешься, это тебе не читательский билет в районную библиотеку! Как минимум выговор парню дадут, и за что?
– А чего они пристают… – капризно начала Люба.
– Это мальчишки на дискотеке пристают, а эти – приглашают для беседы, – наставительно сказала я, – конечно, не всегда у них вежливо получается, могут и напугать ненароком, но тебе тоже не пять лет, могла бы сообразить, что бандиты в машину приглашать не стали бы, а просто затащили. И с собакой запросто справились бы, хоть она и охранная. Против лома нет приема!
– Что теперь делать? – всхлипнула Люба. – Меня арестуют?
– Отсюда тоже надо убираться поскорее, – протянула я, – они мой адрес знают. Да, некстати все, я-то хотела к ним обратиться. Ну, теперь они меня и слушать не станут, как бы вместе с тобой не загреметь. Вот что, едем сейчас в одно место, там поразведаем кое-что, авось повезет. А потом уж пойдем с повинной. Надеюсь, Энджи не до смерти Михал Михалыча покусала! Иначе наше дело дрянь…
Василий Макарович попытался просунуть руку между прутьями решетки, но это было так же безнадежно, как припарковать огромный карьерный самосвал на место, освободившееся от «Запорожца».
Тогда он потряс решетку, но она не поддалась его усилиям.
Из морозилки донесся едва слышный жалобный стон.
Василий Макарович схватился за сердце: он не мог спокойно слушать, как в нескольких шагах от него замерзает женщина… Он отполз от решетки, повернулся к ней ногами, подтянул ноги к животу, собрал все силы и ударил ногами в решетку.
С жутким треском шурупы вылетели из стены, решетка отлетела в сторону, и дядя Вася свалился на пол.
Первым делом он подскочил к морозилке и дернул на себя ручку.
Камера распахнулась, комната наполнилась морозным туманом, и в этом тумане на Василия Макаровича упала мороженая баранья туша, белая от инея и жесткая, как гоночный мотоцикл.
Дядя Вася с трудом увернулся от туши, и тут же из морозилки вывалилась заиндевелая женщина.
Лицо ее было белым, как бумага, волосы превратились в сосульки, она тряслась от холода, но была жива!
– Вы-вы-вы… – пробормотала она, стуча зубами. – Вы… кто?!
– Отложим знакомство на более удобное время! – Дядя Вася захлопнул дверцу морозильника, вытащил из заднего кармана брюк плоскую фляжку, которую носил с собой на всякий случай, и поднес к губам незнакомки.
Она хлебнула, закашлялась, но глаза приняли более осмысленное выражение.
Василий Макарович усадил замерзшую женщину на стул и принялся энергично растирать ее руки и ноги. Через пару минут ее лицо порозовело, последняя сосулька со звоном упала с волос и превратилась в маленькую лужицу.
– Можно еще… – Женщина показала глазами на фляжку.
– Можно, – согласился Василий Макарович. – Только совсем немножко. Нам еще отсюда выбираться надо, а если вы отключитесь, я вас не дотащу…
– Вы на что намекаете? – сухо осведомилась женщина. – На мой лишний вес? Я расцениваю это как незаслуженное оскорбление!
– Ну, значит, все в порядке… – проговорил дядя Вася и протянул ей фляжку.
Она сделала большой глоток и снова спросила дядю Васю:
– Так кто же вы все-таки?
– Василий Макарович Куликов, майор милиции… в отставке.
– В отставке! – разочарованно протянула женщина. – А что вы здесь делаете, если вы в отставке?
– В настоящее время я – частный детектив, – с гордостью сообщил дядя Вася. – Провожу очередное расследование, и вот… увидел, как с вами жестоко обращались. Решил вмешаться. А вы кто? И чего от вас хотели эти типы?
– Глафира Сергеевна я, – представилась женщина. – А чего они от меня хотят, я сама толком не пойму. Дело в том, что я работала экономкой у одного человека…
– Подождите! – прервал ее дядя Вася. – Думаю, что наш разговор нужно перенести на более удобное время, а сейчас лучше удрать отсюда, пока не вернулись те двое…
Он подскочил к двери, дернул за ручку… и разочарованно отступил: дверь была заперта.
– Что же теперь делать? – всполошилась Глафира Сергеевна. – Как мы отсюда выберемся?
– Тише… – прервал ее дядя Вася, к чему-то прислушиваясь. – Кажется, они возвращаются…
Действительно, из коридора доносились приближающиеся шаги и голоса.
– Сюда! – Василий Макарович подтолкнул свою новую знакомую к стене, в том месте, которое должна была закрыть дверь. Сам он схватил с полу ту самую баранью тушу, перехватил ее поудобнее и встал рядом с Глафирой Сергеевной.
В двери скрипнул ключ.
Дверь распахнулась, первым вошел Арсен и тут же шагнул к морозильнику:
– Надо бы проверить… что-то она не шумит, не стучит, не замерзла ли насмерть!
Он распахнул дверцу и заглянул внутрь морозильной камеры.
– Черт… – донесся изнутри его приглушенный голос. – Куда она девалась-то?
– Ну, что там еще? – недовольно проговорил седовласый шеф, следом за ним входя в комнату.
И тут дядя Вася проявил удивительную для своих лет ловкость и сноровку. Первым делом он с размаху ударил седовласого бандита по голове мороженым бараном. Шеф утробно крякнул и мешком повалился на пол.
Арсен, который до половины ушел в морозилку, начал было разворачиваться, но Василий Макарович что было сил пнул его ногой в зад. Бандит не удержал равновесие и упал на колени, а дядя Вася тут же захлопнул за ним дверь морозильника.
Через секунду изнутри донеслись крики и ругань, но дальше этого дело не пошло: изнутри камера не
