Барону казалось, что он сбросил, по крайней мере, двадцать лет, снова стал отчаянным молодым офицером, которому все по плечу, у которого все впереди…

Они любили друг друга жарко, жадно и ненасытно, и прошло много времени, пока Армист не задремал, очищенный и опустошенный.

Но женщина тут же разбудила его, ласково проведя рукой по щеке:

– Проснись, солдатик!

– Я без сил, – ответил он смущенно.

– И ничего, – отозвалась она с нежной улыбкой. – Просто пойдем в избу, здесь нельзя спать – угорим.

Он оделся в одежду ее мужа, и они перебрались в избушку. Там он заснул глубоким, долгим, счастливым сном.

На следующий день барон проснулся очень поздно.

Не сразу он вспомнил, где находится, а вспомнив, подумал, что должен как можно скорее добраться до своих, пока французская армия не ушла за русскую границу. Он должен добраться до своих, чтобы сообщить императору, где оставлены вывезенные из Москвы трофеи.

Хозяйка гремела горшками возле печи, разогревая еду. Окно, и так почти не дававшее света, было вовсе темным.

– Что, неужели еще ночь? – спросил Армист, поднимаясь.

– Нет, солдатик, – отозвалась хозяйка, обернувшись на его голос. – Просто за ночь нас снегом замело чуть не по крышу!

Барон оделся, с трудом открыл дверь и выглянул на улицу.

За ночь мир неузнаваемо изменился.

То, что вчера казалось тускло-серым или черным, сегодня стало ослепительно-белым. Вся деревня была завалена снегом, и с неба все еще валились густые хлопья.

– Хорошо, что я тебя вчера подобрала, – проговорила хозяйка, остановившись за его спиной. – Сегодня бы тебя снегом засыпало, ни следа бы не осталось!

Барон понял, что она права, и благодарно взглянул на свою спасительницу.

И еще он понял, что не пройдет по такому глубокому снегу и одной версты, так что нет никаких шансов догнать французскую армию.

Хозяйка собрала на стол и позвала его завтракать.

Завтрак был скудным – пареная репа, толокняная каша и краюха хлеба. Барон понял, что его хозяйка бедна и что ей трудно будет прокормить еще одного человека, а значит – он должен помогать этой женщине чем может, чтобы хоть отчасти отплатить ей за доброту и нежность, отплатить за свою спасенную жизнь и за свою возвращенную молодость.

И он стал делать все, что мог.

Колол дрова и топил печь, носил воду и делал остальную крестьянскую работу. Поначалу у него все это получалось плохо, но хозяйка, которую звали Ариной, ласково посмеивалась над ним и показывала, как нужно делать ту или другую работу, и скоро он всему этому научился.

А по вечерам он погружался в объятия своей прекрасной хозяйки, уплывая вместе с ней в далекую и прекрасную страну, где цвели невиданные цветы и зрели плоды неземной сладости.

В объятиях Арины он забывал обо всем – о неудачном французском походе императора Наполеона, о своих погибших друзьях, о том задании, которое поручил ему адъютант императора.

Однако перед тем, как забыть все это, прежде чем Арина глухим, волнующим голосом звала его спать, он записывал в той книге, которую нашел среди московских трофеев, все то, что еще помнил – подробности похода, подробности сражений, в которых участвовал, подробности своего путешествия через лес к тому озеру, где он со своими спутниками утопил московские сокровища.

Он записывал все это в книге, переплетенной в тисненую кордовскую кожу, в книге с бронзовыми уголками и золотыми застежками, и убирал эту книгу в бронзовую шкатулку.

Матвей ехал за невзрачной машиной подозрительного кинолога, стараясь не слишком приближаться к ней, чтобы не намозолить глаза и не засветиться.

Пока они ехали по центральным районам, это было нетрудно. Труднее было не потерять серую «Хонду» Лены в густом транспортном потоке. Но потом она свернула с Петроградской стороны на Аптекарский остров, где движение было не таким плотным, и Матвею стало трудно оставаться незамеченным.

Правда, это продолжалось недолго: серая «Хонда» свернула с улицы и въехала в ворота небольшого парка, в глубине которого размещалось довольно большое одноэтажное здание боулинг-клуба с рестораном, тренажерным залом и сауной.

Матвею пришлось выждать, чтобы остаться незамеченным, поэтому, когда он подъехал к парковке рядом с рестораном, женщина в куртке с капюшоном уже припарковала свою машину и шла к дверям ресторана.

Матвей забеспокоился.

Он въехал на парковку, поставил машину на свободное место и заглушил мотор, однако в это время от здания клуба подошел здоровенный детина с бритой наголо головой.

– Ты куда свою тачку поставил? – заорал он, заводясь с полуоборота. – Ты же мой «Ягуар», на фиг, заблокировал! Мне же будет не выехать! А ну, мотай быстро отсюда!

Матвей беспокойно оглянулся на Лену. Она уже открывала дверь.

Вера прикоснулась к его руке и проговорила вполголоса:

– Не нервничай, разбирайся тут, ставь машину, а я пойду за ней, чтобы не потерять из виду…

– Только будь осторожна! – ответил он. – Я постараюсь поскорее закончить и догоню тебя!

Вера распахнула дверцу и, выскочив из машины, быстро зашагала в ту сторону, куда только что направилась подозрительная женщина. Она уже исчезла за неприметной дверью – видимо, это был служебный вход ресторана. Вера выждала пару секунд и скользнула следом.

Она оказалась в полутемном коридоре, куда выходило несколько дверей. Из дальнего конца коридора доносились приглушенные голоса и негромкая музыка. Оглядевшись и не увидев Лену, Вера двинулась на эти звуки. Она прошла уже половину коридора, как вдруг одна из дверей со скрипом приоткрылась. Вера обернулась, но не успела никого разглядеть – на ее голову обрушился сильный удар, и она потеряла сознание.

В полутемном зале ресторана было малолюдно.

Двое солидных мужчин о чем-то вполголоса разговаривали, попивая виски из тяжелых стаканов, толстый дядька средних лет в льняном пиджаке с аппетитом уминал лобстера. В глубине зала за роялем виднелся элегантный силуэт пианиста – он тихо наигрывал одну из композиций бессмертного Дюка Эллингтона.

Молодая женщина в темной куртке с капюшоном пересекла зал, села за угловой столик, положила на соседний стул объемистую сумку и молча уставилась на пианиста.

К ней тотчас же беззвучно подошел вышколенный официант, но она отмахнулась от него, проговорив:

– Позже!

Официант безмолвно удалился, а женщина, перехватив взгляд пианиста, помахала ему рукой, как старому знакомому.

Тот невольно вздрогнул и сфальшивил, чего с ним не случалось многие годы. А женщина жестами показала, что хочет с ним поговорить.

Тогда пианист закончил пьесу, поднялся из-за инструмента и, опираясь на трость, неторопливо удалился в сторону двери с надписью «Только для персонала».

Женщина встала и быстро пошла за ним.

Они оказались в коридоре.

Пианист толкнул первую дверь и вошел в маленькую, скромно обставленную комнату. Пропустив женщину внутрь, он закрыл за ней дверь и только тогда окинул пристальным, изучающим взглядом.

Вы читаете Клад Наполеона
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату