Надя и ее спутник поймали возле ресторана такси и поехали в обсерваторию, расположенную на высоком холме на окраине города. Возле ворот обсерватории Патрик предъявил какое-то удостоверение, они проехали за ворота и остановились возле невысокого здания из белого кирпича.

Войдя внутрь, поднялись на второй этаж и оказались в большой комнате, заставленной и заваленной сотнями толстых томов в потрепанных переплетах. Книги стояли на полках, лежали на столах и на полу. Посреди всего этого развала сидел в плетеном кресле маленький худенький человечек с густыми кустистыми бровями. На коленях у него лежала огромная книга в кожаном переплете.

Увидев Патрика и его спутницу, он вскочил, уронил книгу и бросился навстречу гостям. Подбежав к Патрику, схватил его ладонь обеими руками и затряс, радостно повторяя:

— Здравствуйте, мой друг! Как я рад вас видеть! Каким ветром вас занесло в наши края?

— Муссоном, — ответил Патрик вполне серьезно. — Позвольте представить вам, Хендрик, мою подругу… Надья Гусакофф, она из России… А это Хендрик ван Гаазе, крупнейший специалист по истории картографии.

— Ну, вы мне льстите, мой друг! — Голландец скромно потупился. — Хотя, если считать в Южном полушарии, то вы, возможно, правы… а ваша подруга — она тоже…

— Нет! — отрезал Патрик и поднес палец к губам.

— Ах, вот как!.. — Хендрик с интересом взглянул на девушку. — Ну, я понимаю, что вы пришли ко мне не просто так, не с визитом вежливости. Вам нужна консультация?

— Совершенно верно! Скажите, Хендрик, какую точку отсчета для определения долготы мог взять человек в конце семнадцатого века? Что он считал нулевым меридианом?

— Ну, это зависит от многого! Во-первых, от национальной принадлежности вашего человека. К примеру, если он был испанцем, он отсчитывал долготу от Кадиса, если французом — считал нулевым парижский меридиан…

— Наш человек был англичанином, — сообщил Патрик.

— Англичанином? Ну что ж, круг поисков несколько сужается, однако и здесь не все так просто.

Как вы, конечно, понимаете, если с определением широты все ясно, широта отсчитывается от экватора, то долготу можно отсчитывать от любого места, и тут каждая страна исходила из своих собственных интересов. Первым астрономом, который вычислял долготу, был древнегреческий ученый Гиппарх. Он взял за точку отсчета долготу острова Родос. Позднее Птолемей принял за исходную точку для определения долготы западную оконечность Канарских островов, или островов Фортуны, как их тогда называли. Долгое время большинство астрономов и мореплавателей пользовались этой же исходной точкой, но когда дальние морские путешествия стали частым явлением, многие картографы вводили собственные нулевые меридианы. Наконец в 1573 году испанский король Филипп II издал указ, по которому за точку отсчета при определении долготы следовало принимать меридиан, проходящий через Толедо. Однако в семнадцатом веке значение Испании как морской страны падает, и указ Филиппа становится неактуальным. В 1634 году кардинал Ришелье организовал международную конференцию, на которую собрал всех ведущих математиков, астрономов и картографов мира, с тем чтобы они выработали новые принципы картографии и избрали единый нулевой меридиан. Для Франции это имело большое практическое и политическое значение, поскольку французские военные корабли и корсары, имевшие лицензию французского короля, нападали на испанские и португальские корабли только западнее первого меридиана и южнее тропика Рака…

— Друг мой, — перебил астронома Патрик. — Вы немного отвлеклись. Я понимаю, что вы можете говорить на эту тему часами, но мы задали вам вполне конкретный вопрос: какую точку отсчета для определения долготы мог избрать английский моряк в конце семнадцатого века?

— Я понимаю, — Хендрик ничуть не смутился, — но то, что я вам рассказываю, имеет прямое отношение к вашему вопросу. Конференция, которую собрал Ришелье, приняла за единую точку отсчета западную оконечность Канарских островов, но это решение не было принято Англией. Английские моряки и картографы продолжали пользоваться для расчета долготы Лондонским меридианом, точнее — меридианом, проходящим через Гринвичскую обсерваторию. Испанцы тоже не признали решений конференции и пользовались тремя разными меридианами — проходящими через Кадис, Мадрид и Картахену. А позже и французы взяли за точку отсчета Парижский меридиан. Так что ваш человек, скорее всего, пользовался Гринвичским меридианом…

— Странно, — Патрик переглянулся с Надей, — тогда указанные им координаты должны совпадать с современными, а они не совпадают!

— Я не закончил! — перебил его Хендрик. — Я сказал — скорее всего, но это не значит, что нет других вариантов. Многое зависит от того, кем был ваш англичанин. Если он был моряком Королевского флота, то он наверняка отсчитывал долготу от Гринвича. Но если он был торговым моряком — все не так просто. Многие торговцы пользовались собственной системой счисления, чтобы запутать конкурентов. Штурманы на службе Британской Ост-Индской компании вводили специальную поправку, чтобы конкуренты не могли определить координаты особенно важных торговых факторий…

— Наш человек был пиратом, — проговорил Патрик смущенно, как будто выдал собеседнику постыдный секрет.

— Пиратом? — ученый удивленно заморгал. — Ну что ж, это меняет дело… как вы понимаете, у пиратов было еще больше причин запутывать следы, чем у торговцев. Как и моряки Ост-Индской компании, они вводили собственные поправки к долготе, и эти поправки зависели от того, с каким пиратским сообществом мы имеем дело.

— Либерталия, — произнес Патрик.

— О, Либерталия! — мечтательно протянул ученый, будто услышал имя любимой женщины. — Пиратская республика на Мадагаскаре!

Он вскочил, подбежал к полке и снял с нее старинную книгу в потертом кожаном переплете.

— Редчайший фолиант! — проговорил голландец, бережно прижимая к груди огромный том. — История пиратов и корсаров, труд испанского ученого Педро де Гарсилоса. Единственный сохранившийся экземпляр!

Разложив книгу на столе, Хендрик принялся переворачивать ломкие пожелтевшие страницы и наконец с торжествующим видом указал на один абзац:

— Здесь сказано, что обитатели Либерталии в расчетах долготы использовали Гринвичский нулевой меридиан, но с тем, чтобы запутать своих врагов, вводили поправку в тридцать шесть тысяч кастильских вар…

— Что? — удивленно переспросил Патрик. — Это еще что такое?

— Кастильская вара, — пояснил Хендрик, — это испанская единица длины, равная трем бургосским футам. Понятно, что дон Педро де Гарсилоса использует эту единицу…

— Еще не легче! Вы можете перевести это в какие-нибудь более понятные единицы измерения?

— Разумеется, — снисходительно проговорил голландец. — Шесть бургосских футов равны испанской морской сажени…

— Морская сажень — это один метр шестьдесят семь сантиметров! — оживился англичанин.

— Совершенно верно. Минута широты равняется одной морской миле, то есть 1852 метрам, а минута долготы имеет переменное значение, которое в свою очередь, зависит от широты места…