нашу деревню, сделали детей некоторым из женщин-мвале, и дети были почти нормальные, а дети тех детей — вообще обычные мвале…

Батунда сделала небольшую паузу, чтобы Надя могла по достоинству оценить ее великодушие, и продолжила:

— Кроме того, я подумываю передать тебе свои тайные знания. От одной старой знахарки я слышала, что из таких бледнокожих, как ты, выходят очень хорошие знахарки. Вы, бледные, очень похожи на демонов, поэтому вам легче, чем обычным мвале, находить дорогу в потусторонний мир. Демоны принимают вас за своих сородичей и легче открывают вам свои секреты…

Увидев, что Надя слушает ее весьма недоверчиво, Батунда проговорила:

— А вот мы сейчас проверим, можешь ли ты найти дорогу в потусторонний мир!

— Как это? — опасливо спросила Надя.

— Мы с тобой проведем ритуал тхали-лумбо.

Знахарка перестала отвечать на вопросы девушки и с таинственным видом провела ее в свою хижину. Опустив циновку, заменяющую входную дверь, так, что в хижине воцарился таинственный полумрак, Батунда зажгла в очаге огонь, поставила на него медный котелок с водой и принялась нараспев произносить какие-то заклинания.

Когда вода закипела, она бросила в котелок пучок сушеной травы, которая висела на перекладине под кровлей хижины, добавила туда же щепотку зеленоватого порошка и снова принялась бормотать загадочные слова.

Над котелком поднялся зеленоватый пар. В хижине запахло чем-то острым и пряным, Надя почувствовала легкое головокружение.

— Что это такое? — спросила она колдунью.

— Это — похлебка Великой Матери! — ответила та с достоинством. — Но похлебка еще не готова!

Она достала из-под своей койки резной сундучок из черного дерева, откинула крышку и достала оттуда сухую змеиную кожу и какое-то маленькое высохшее существо, похожее на ящерицу с перепончатыми кожистыми крыльями.

— Это летучая ящерица, — ответила колдунья на невысказанный вопрос, — такие создания живут только на кладбище, и поймать ее можно лишь ночью, в новолуние. Без нее похлебка Великой Матери не получится.

Бросив змеиную кожу и странное крылатое создание в кипящую воду, колдунья перемешала похлебку сухой веткой и снова принялась твердить заклинания.

Пар, поднимавшийся над котелком, изменил свой цвет — из зеленого он стал ядовито-желтым. Колдунья голыми руками сняла котелок с огня и поставила на плоский камень посреди хижины.

— А теперь твоя очередь! — торжественно проговорила она, повернувшись к Наде.

— Моя? — удивленно воскликнула девушка. — Но я понятия не имею, что делать, и никогда в жизни не участвовала в колдовских ритуалах!

— Все когда-то бывает в первый раз! — ответила Батунда. — Для начала ты должна взять какой-то предмет, который ты долго носила при себе, и погрузить его в котелок с похлебкой.

Надя задумалась.

Одежда, в которой она попала в деревню мвале, изорвалась, и она смастерила себе коротенькую тунику из куска ткани, который ей подарила Батунда. Единственное, что у нее осталось от прежней жизни, была заколка для волос — но и заколка на самом деле не ее, в последний день на корабле она случайно обменялась заколками с французской авантюристкой Надин.

Рассудив, что все же эту заколку она носит дольше остальных своих вещей, Надя вытащила ее из волос и на мгновение погрузила в котелок с ведьминой похлебкой.

Похлебка забурлила, по ее поверхности побежали разноцветные пузыри.

— Хорошо! — одобрила Батунда. — Демоны почувствовали твою душу, они проведут ее в двери потустороннего мира!

Батунда зачерпнула содержимое котелка глиняной кружкой и протянула Наде:

— Пей, дочка!

Девушка опасливо взяла кружку в руку, заглянула в нее, принюхалась. Ведьмино варево не внушало ей доверия, это был мутный отвар буро-зеленого цвета, видом и запахом напоминающий болотную тину. А когда Надя вспомнила, какие неаппетитные предметы Батунда бросала в котелок, у нее полностью отпало желание пробовать ее стряпню.

— Пей! — повторила колдунья, нахмурившись, и рука Нади сама поднесла кружку к губам.

«Я только сделаю вид, что пью… — подумала девушка. — В крайнем случае, чуть-чуть пригублю, а потом выплюну…»

Она вытянула губы — и против воли сделала большой глоток.

Ведьмино варево обожгло ее пищевод, как чистый спирт, от него у Нади перехватило дыхание, хижина поплыла перед глазами.

— Что… что это… — забормотала она. — Вы меня… вы меня отравили… зачем…

Колдунья встала, наклонилась над Надей, заглянула в ее глаза и проговорила медленным, гипнотическим голосом:

— Не бойся, дочка, все будет хорошо! Сейчас перед тобой откроются ворота потустороннего мира!

— Я… я не тороплюсь на тот свет… — пролепетала Надя, еле ворочая языком, и тут же хижина ведьмы растаяла и исчезла.

Теперь Надя плыла по медленной ночной реке, и вместе с ней по этой реке плыли удивительные светящиеся цветы, точнее, готовые распуститься бутоны. Вдруг один из этих бутонов раскрылся, из него выглянуло прелестное девичье личико. Нежные губы улыбнулись, и девушка-цветок спросила Надю:

— Ты новенькая? Ты никогда прежде не бывала здесь? Никогда не плыла по реке забвения?

— Никогда! — честно ответила Надя.

— О! Тогда тебя ждет много интересного! — И девушка-цветок погрузилась в темную воду реки.

И река растворилась, исчезла, как прежде исчезло ведьмино жилище.

Теперь Надя — или ее душа — летела над бескрайним цветущим лугом, озаренным утренним солнцем. Рядом с ней порхали огромные бабочки удивительной красоты. Одна из бабочек подлетела к Наде, широко распахнула свои бирюзовые крылья — и Надя увидела девичье лицо. Нежный рот приоткрылся, и девушка- бабочка спросила:

— Ты первый раз здесь? Ты никогда прежде не летала над лугом беспамятства?

— Никогда, — призналась Надя.

— Тогда тебя ждет много чудес! — прощебетала девушка-бабочка и растворилась в солнечном сиянии.

И весь луг исчез.

Теперь Надя летела над горной грядой. Под ней проносились каменистые склоны, там и тут на них сверкали пятна снега, но Надя поднималась выше и выше. Она дышала чистым, разреженным воздухом гор — и с каждой секундой дышать становилось все тяжелее.

Впереди был горный хребет, покрытый нетающим льдом. Надя подлетела к нему, перевалила через хребет — и попала в бесконечную, бездонную темноту.

Она проваливалась в эту тьму, тьма засасывала ее, как воронка, тьма была вокруг, со всех сторон, и впереди только тьма, тьма и страх…

И вдруг падение прекратилось.

Надя шла по многолюдной, шумной улице южного города, окруженного высокими горами. Мимо нее спешили по своим делам тысячи людей. Среди них попадались и белые, но большинство было темнокожих, из чего Надя сделала вывод, что этот город, как и Харгейса, находится в Африке.

Но, в отличие от столицы Сомалиленда, этот город был мирным, богатым и процветающим. Прохожие были хорошо одеты. По улицам проносились новые, дорогие машины, современные здания из стекла и бетона не носили на себе следов пуль и снарядов — вместо этих боевых отметин на их стенах красовались яркие рекламы автомобилей и напитков, телевизоров и косметических средств, компьютеров и мобильных телефонов. Первые этажи зданий занимали офисы международных компаний и магазины всемирно