Ну да, тайну.

Вета вспомнила едва слышный шепот умирающей старухи:

«Надо повернуть змею. Там у него что-то спрятано».

Был ли в этих словах какой-то смысл или Мефодьевна бредила?

Ну что ж, сейчас у Веты есть возможность это проверить, и больше такой случай не представится…

Она снова приблизилась к бюро, обхватила рукой бронзовую статуэтку и попыталась повернуть ее по часовой стрелке. Статуэтка даже не шелохнулась.

Ну вот, что и требовалось доказать… старуха бредила. Тайники, секретные дверцы и ящики – все это ушло в прошлое, в двадцать первом веке таким вещам не место…

На всякий случай она попыталась повернуть фигурку в обратную сторону, против часовой стрелки…

Ей показалось, что статуэтка в ее руке потеплела, как будто Хозяйка Медной горы ожила.

И действительно, бронзовая фигурка поддалась усилию, повернулась на четверть оборота. В ту же секунду малахитовая столешница пришла в движение, отъехала в сторону, и в крышке бюро открылось квадратное углубление.

Склонившись над тайником, Вета увидела небольшую старинную книгу в тисненом кожаном переплете, и рядом с ней – лист пожелтевшей от времени бумаги, покрытый написанным от руки текстом.

Чернила тоже выцвели, но почерк был крупный, разборчивый. Хотя, разумеется, в старой орфографии, с ятями и твердыми знаками, но Вета в свое время часто имела дело с такими документами и прочла первые слова:

«Поелику колесницы некоторым обывателям кормление не обессудьте…»

Чушь какая! Полная бессмыслица!

Однако… Глеб Николаевич не стал бы хранить в тайнике бессмысленную записку. Наверное, в ней есть какой-то смысл, просто до него еще нужно докопаться…

Инстинктивно оглянувшись на дверь, Вета достала из тайника книгу и записку и быстро спрятала находки в свою сумку. Затем повернула статуэтку в обратную сторону.

Малахитовая столешница встала на прежнее место.

Теперь ничто больше не говорило о тайнике.

И в эту самую секунду дверь кабинета со скрипом открылась.

Вета вздрогнула, инстинктивно прижала к груди сумку со своими находками и повернулась к двери.

На пороге стоял капитан Островой.

– А что вы здесь делаете? – спросил он подозрительно.

– Да вот, нашла у с… у стола деталь от этого бюро… – сообщила Вета с излишней поспешностью и показала на бронзовую статуэтку.

– А… ну хорошо. Но вообще-то посторонних не полагается допускать на место преступления. Вы, кажется, хотели взять документы пострадавшей гражданки Руслановой?

– Ну да, конечно! – спохватилась Вета и направилась в комнату Мефодьевны.

У старухи во всем был идеальный порядок. Страховой полис вместе с остальными документами лежал в верхнем ящике комода. Вета положила его к себе в сумку, в нижних ящиках нашла чистое белье, собрала его в отдельный пакет.

Капитан все еще возился у окна, время от времени поглядывая на Вету. Когда она уже собралась уходить, он проговорил каким-то несвойственным ему, смущенным голосом:

– Я… это… хотел вас поблагодарить…

– За что? – удивленно спросила Вета.

– Ну как же… это вы мне показали след на подоконнике… ну, то есть я потом, может быть, и сам бы его нашел, но потерял бы гораздо больше времени. Так вот… может быть, мы с вами как-нибудь еще встретимся? Посидим где-нибудь, поговорим… выпьем кофе… Вы мне расскажете про книги…

– Может быть, – Вета усмехнулась. – Мой телефон у вас есть!

Выйдя из квартиры, она поймала себя на том, что вполголоса напевает песенку из детского мультфильма.

С чего это у нее такое хорошее настроение? Неужели только оттого, что этот лысый милиционер весьма неуклюже предложил ей свидание? Нет, все же она замужем, и вообще – этот капитан не герой ее романа…

Проходя мимо зеркальной витрины магазина, Вета машинально поглядела туда. И то, что она увидела, не слишком ей понравилось. Волосы растрепаны, и вообще давно пора их красить и стричь. Губы она накрасить забыла. Воротник блузки помят во время сражения с вороватой Еленой Ивановной, на куртке кое-где подозрительные пятна – в квартире покойного профессора теперь такая грязь, как будто там только что стадо слонов прошло…

В витрине не видно, но Вета уверена, что под глазами у нее темные круги, взгляд усталый, потухший, и надо смотреть правде в глаза – может, она и не выглядит старше своих тридцати шести лет, но уж и не моложе ни на день. Так что капитан Островой интересуется ею, надо думать, с какой-то своей целью. Дело хочет побыстрее расследовать и премию получить! Или повышение по службе…

Так что бог с ним… Но вот почему она ничего не сказала ему о своей находке, не показала тайник в бюро?

Вот на этот вопрос она, пожалуй, могла ответить.

Ей хотелось разобраться с этой находкой, выяснить, почему Глеб Николаевич прятал книгу и записку. Вета считала, что это – ее долг перед старым учителем. А если бы она показала тайник и его содержимое капитану, он наверняка заявил бы, что это – вещественные доказательства, или улики, или еще что-нибудь в этом роде, и забрал бы у нее находки. А потом попробуй получи их обратно!

Нет, Вета не сомневалась, что поступила правильно.

Глеб Николаевич недвусмысленно сказал, что хочет отдать ей все свои книги и бумаги, значит, и эти тоже… Собирался же он сообщить ей нечто важное, да вот не успел. Сказал об этом Мефодьевне перед смертью, а она держалась из последних сил, чтобы передать ей, Вете.

Теперь ей не терпелось внимательнее ознакомиться со своими находками, и Вета решила ехать домой. Полис вполне можно отвезти в больницу завтра, ничего от этого не изменится, а тащиться туда сегодня еще раз просто не было сил…