Рене не дала адвокату возможности ответить.

— Десять тысяч, — отрывисто заявила она. — Тогда мы с Эриком уйдем.

Губы Бена слегка скривились.

— Вот вам десять тысяч. — Он подошел к секретеру и выдвинул маленький ящичек. Достал чековую книжку, нацарапал что-то на чеке и вручил его адвокату. — Спокойной ночи, — отрывисто произнес он. — Если вы свяжетесь с моим адвокатом в Нью-Йорке, он предложит вам длительное финансовое соглашение, которое могло бы заинтересовать вас с Рене.

— Я хочу наличными и вперед, — поспешно вставила Рене. Она указала на чек, который держал Эрик. — И не вздумай заморозить выплату по этому чеку, иначе мы вернемся сюда с целой армией адвокатов и с полицией. — Слово «полиция», казалось, навело ее на новые мысли, поскольку она повернула голову и подвергла Лауру пристальному и придирчивому осмотру. Когда она перевела взгляд на Бена, в нем появилось сомнение. — Не верю, что ты действительно намерен жениться на этой дешевке из полиции. Она не имеет ничего общего с женщинами, которые тебе обычно нравились.

— Это верно, — холодно отозвалась Лаура. — Но вкусы Бена немного улучшились за последние пятнадцать лет.

Бен почувствовал, что невольно улыбается. «Молодец, Лаура, — с гордостью подумал он. — Не позволяй этим бездушным хищникам унижать тебя».

Он подошел к Лауре и обнял ее с видом собственника. Поцеловал в лоб, а затем, неспешно и обстоятельно, в губы.

— Подожди немного, дорогая, — громко, чтобы было слышно всем, прошептал он. — Я сейчас провожу наших посетителей до дверей, и мы сможем продолжить с того места, где остановились.

Эрик положил чек в карман и с явным раздражением произнес:

— Нет нужды нас провожать. Мы знаем дорогу.

В улыбке Бена сверкнула нескрываемая жестокость.

— Я предпочитаю собственными глазами увидеть, как вы покидаете мой дом. Мы с Лаурой будем спокойнее дышать, когда окончательно убедимся, что вы ушли.

Губы Рене сжались в тонкую полоску.

— Ты еще услышишь о нас, Бен. Не думай, что ты купил нас этими жалкими десятью тысячами долларов.

— Дорогая моя, я ни минуты не сомневался, что тебя невозможно купить так дешево. Я пока еще могу распознать дорогую шлюху, когда она мне попадается.

Звук пощечины, которой его наградила Рене, эхом прозвучал в коридоре. «Она совсем не изменилась, — подумал Бен. — Ничто не приводит ее в такую ярость, как правда».

Когда Бен вернулся, Лауру буквально трясло от ярости и наплыва каких-то иных чувств, определить которые было не так-то легко. Едва он вошел в гостиную, как она взорвалась. По какой-то причине ей проще было накричать на него, чем спокойно сидеть и разбираться в своих реальных ощущениях.

— Зачем ты вернулся? — кричала она, совершенно игнорируя тот факт, что это был его дом. — Или ты собираешься и меня выпроводить? А может, тебе, наоборот, хочется подольше поглядеть на такую простофилю, как я? Боже мой, ты, вероятно, думаешь, что я еще зеленей, чем трава в Айове…

— Лаура, позволь мне объяснить… — Бен хотел было взять ее за руки, но она оттолкнула его, и гнев все еще неистово полыхал в ее глазах.

— Объяснить что? Ты лгал мне с первых же минут нашей встречи. Не просто случайно, а систематически, намеренно и со злым умыслом.

— Не со злым умыслом, — спокойно возразил он. — Поверь мне, Лаура, этого никогда не было.

— Да? Тогда как ты объяснишь мне все, что ты делал? Какое модное голливудское выражение употребишь, чтобы описать собственное поведение? Ты настроился обманывать меня с того самого момента, когда я попросила тебя предъявить доказательство твоего права на опеку. Видимо, те документы, что прислал твой адвокат, были фальшивкой…

— Не совсем фальшивкой. Просто устарели на несколько лет.

— В итоге это одно и то же, как ты прекрасно понимаешь, черт побери. Ты обманом заставил меня оставить Кристи на твое попечение, хотя не имел на это никакого законного права. А потом поставил под угрозу всю мою работу. Конечно, что тебе до жизни других людей? Мои мечты сделаться следователем всего лишь забавная мелочь для того, кто за съемки получает чек на миллион долларов за эпизод.

— Семьдесят тысяч за эпизод, — поправил он с кислой миной, проводя ладонью по волосам. — Конечно же, твоя работа кажется мне важной, Лаура. Бога ради, моя бесчувственность не достигла еще той стадии, чтобы я уверился, что заработная плата является единственной мерой того, что мы стоим. Я сожалею о том, что обманывал тебя, сожалею так, что просто не могу выразить словами, но неужели ты действительно ждешь от меня, что я верну Кристи ее матери? Боже мой, Лаура, ты же видела, что из себя представляет Рене! Вампиры могут поучиться у нее пить кровь.

Лаура действительно все видела, поэтому и не сделала попытки остановить Бенаг когда он пошел на незаконную сделку, лишь бы сохранить у себя дочь. То, что она сегодня сознательно нарушила закон, не улучшало ее самочувствия. Она сердито повернулась, даже и не пытаясь взять себя в руки.

— Какой бы там ни была Рене, она оказалась законным опекуном Кристи, а тебя, видно, лишили даже права с ней видеться. Судьи не могли принять решение о том, чтобы разлучить отца с ребенком, не имея на то веской причины. У судьи Венделла, вероятно, она была. Иначе бы он не пересмотрел первоначальное соглашение об опеке.

— Была. Превосходная причина. Рене меня подставила.

— Как? Судью не так-то легко обмануть. Его рот искривился в горькой усмешке.

— Ни один судья не сравнится с Рене и Эриком, если на кон поставлены деньги. Она проявила изощренную хитрость и бульдожью хватку. У нас возникали проблемы с опекунством с самого начала. Мне постоянно мешали видеться с Кристи, и постепенно дело дошло до того, что Аарон посоветовал мне снова обратиться в суд. Затем, как гром среди ясного неба, прозвучал телефонный звонок от Рене. Она предлагала весьма разумные вещи, просила встретиться с ней наедине на квартире ее подруги в Коннектикуте. «Чтобы обсудить все в неформальной обстановке», — пояснила она. Как полнейший идиот, я согласился.

— Почему как идиот? — Любопытство заставило Лауру забыть на время все обиды.

— Потому что мне следовало бы получше знать Рене. Бог свидетель, после стольких лет нашего брака мне следовало помнить, на какие вещи она способна. Когда я приехал в этот дом, там ничего не было видно из-за дыма марихуаны. Уже одно это должно было бы насторожить меня. Но вместо того чтобы распознать ловушки и поскорее уносить ноги, я совершил глупость — вошел внутрь и начал спрашивать про Рене. Множество весьма услужливых людей немедленно показали мне дорогу в маленькую спальню, где почти голая девица лежала на кровати, а две других ждали у двери. Я вошел и едва раскрыл рот, чтобы спросить, где же Рене, как дверь распахнулась и в комнату ворвалась орава полицейских. Думаю, что они, видимо, появились на несколько секунд раньше, чем их ожидали, потому что я все еще был одет, хотя девицы ухитрились расстегнуть несколько пуговиц на рубашке. Ты сама из полиции, поэтому можешь догадаться, что было потом. Аарон едва смог спасти меня от обвинения в наркомании и порочном образе жизни. А к этому времени Рене и ее адвокаты соответственно преподнесли всю эту историю судье Венделлу, и создалось впечатление, что, разрешив мне опеку над Кристи, он буквально продаст ребенка в белое рабство. — Губы Бена сжались в жесткую, циничную линию. — Поверь мне, подобная ситуация никогда больше не повторится. За последние четыре года я научился быть немножко осторожней и намного хитрей.

Лаура поняла, что гнев ее рассеивается, вытесняясь волной сочувствия. Но заставила себя не проявлять эмоций. Сегодня вечером ей и без того пришлось испытать такие взлеты и падения, что дальше некуда. К тому же она слишком ясно сознавала, что сейчас способна вытворить вещи, о которых потом будет сожалеть. Опасные вещи. Например, подойти к Бену и прижаться к его груди. Или встать на цыпочки, обнять за шею и приблизить губы к его губам, чтобы утопить все проблемы в буре любовной страсти. Или сказать ему, что она…