— А нам, женщинам нужно, чтобы мужчина защищал род, делал детишек и капельку любил, — у Алтааны потекли слёзы.

— Ты что? Алтаана, ты что плачешь? — забеспокоилась Сайнара.

— У нас… — Алтаана уже ревела чуть ли не в голос, — с Магелланом не будет детей.

— Почему?

— Он Старшего Рода, ты не заметила что ли?

— Э… похож, в общем-то… Только ведёт себя… А раз у вас не будет детей, что ж вы стали его женщинами?

— Он хорошо себя ведет, просто ты ещё не всё понимаешь. И что нам оставалось делать? Это ты сидишь у дедушки под боком и не видишь, как в степи с женщинами обращаются. Пока отец был жив, всё хорошо было, а как его убили – считай всё! Отдали бы в чужой род, мы бы там были хуже самого нищего пастуха, и никому не пожалуешься, и не узнаешь, от кого родила. А тут такой случай! Магеллан взял нас в свой род, не отдал никому. А потом найдёт нам мужчину или мы даже сами выберем, вот! И выйдем замуж и детей родим. И он нас любит, хоть и не побил ни разу, — Алтаана всхлипнула последний раз и утёрла слёзы, — ты-то хоть не будь дурочкой, он на тебя смотрел, как на женщину. Он тебя любить будет, я чувствую.

Сайнара не привыкла обсуждать вслух такие вещи, да и не с кем было, не считая тётки-грубиянки. Ужас, 'ты, девочка, созрела, тебе замуж пора, кобылкам застаиваться вредно', и смеётся с издёвкой. И так чуть ли не каждый день, и такое ощущение, что замуж – это нечто неприличное, как в навоз вляпаться. А сама каждый вечер себе мужчину зовёт. Фу. А здесь девушки говорят обо всём таком, как о чем-то обычном, и даже хотят замуж.

— Скажешь тоже, любить, — смутилась Сайнара, — мне домой надо, а он за клячу вчера… это требовал.

Алтаана рассмеялась:

— Ничего ты не поняла. Он пьяный шутил так. Но просить всегда плохо. Не верь, не бойся, не проси, так он сам говорит. Ладно, я поговорю с ним. А ты подумай, Магеллан хороший мужчина.

Пока девушки чесали языками, Магеллан с Мичилом уже вышли из речки и куда-то собрались. Сайнара снова подошла к нему и, потупив глаза, просила лошадь. Очень скромно просила. Но Магеллан не в духе. Отказал ей. Потребовал два мешка кизяка за то, что даст на время коня. Сайнара согласилась:

— Я принимаю твой слово, Магеллан из рода белого Ворона! Коня против двух мешков кизяка! — развернулась и гордо пошла прочь. Она больше не покажет свою слабость. А сама скользнула в кусты, смотреть, какие еще тайны у него.

А тайны были. Он стал простого пастуха учить счёту. И слова какие-то говорил, про цифру ноль. А пастушок-то тупой, всё подвигами грезит. Сайнара сразу всё поняла, о чём речь. Надо всё запомнить.

Потом Сайнара пошла, подсела к женщинам, старуха зудела про то, что нынешние женщины ничего не умеют и ленивые. Вышивали. Сайнара показала новый узор, которому её научила нянька. Старуха повертела узор и что-то пробурчала одобрительное.

Утром Алтаана пришла и сказала, что Магеллан не даст лошади без кизяка. Сайнара её успокоила. Открыла ей секрет, что дед ищет Магеллана по всей степи, надо разузнать все его тайны, а только потом возвращаться. Алтаана согласилась, что тайн много, а когда самого Атына спрашивают про них, он отвечает, что это не для средних умов и возможен футуршок. Что это такое, тоже не объясняет. В общем, сплошная тайна.

— Почему его Атыном зовут?

— Так басматчи сказали, у Пяти Пальцев. Вроде он из пустыни пришел. Они его потом и абаасы называли, и шайтаном, и как только не называли. Они сейчас у нас кулуты.

— А что вы делали у Пяти Пальцев? Там же людей нет?

Алтаана рассказала историю пленения и освобождения и как они стали родом Белого Ворона.

— И что, он сам вот так всех и убил? — не верила Сайнара рассказу девушки.

— Так и убил. Мы не видели как. Вышли из-за камней, а они все лежат. Слышали, что-то хлопало, как кнутом и всё. А потом Талгат приехал, и мы ушли оттуда.

— Так вас Талгат уже видел? — удивилась Сайнара, а она дурочка, рвётся куда-то. Талгат деду всё расскажет и скоро пришлет сюда нухуров.

Потом Сайнара увидела, как Магеллан повел в кусты Ньургустаану. Кобель, похотливый жеребец! Весь разум у него ушел в сёк. Только и знает пить водку и делать это. Сайнара проводила их взглядом, а из кустов уже раздавались громкие стоны.

Когда раздался крик караульного, Сайнара собирала кизяк в поле. Налёт! Она побежала к женщинам, узнать, что делать. У деда такого не происходило. Как всё-таки трудно жить в слабом роду. Любой может напасть, будь у него желание. Когда Сайнара прибежала к юртам, Магеллан кричал, чтобы все исчезли с глаз. Но Дайаана сказала:

— Хватит, насиделись. Берем луки и сидим в кустах. Их шестеро, а что один Магеллан сделает против них?

— А как он сделал на Пяти Пальцах, обошлось же? — возразила осторожная Сандаара.

— Ну и что? Может сейчас и не получится. А в юртах сидеть – точно нас схватят. Это, кстати, парни из рода Халх.

Сайнара немедленно взвилась:

— Дайте мне лук! Халх не должен жить! Они нанесли мне оскорбление, я хочу им отомстить! Пойдем ближе к костру.

Сайнара выбрала себе лук по руке, взяла стрелы. Девушки осторожно пробрались в густой кустарник недалеко от костра, расселись. Сайнара видела и слышала всё. Как гоготали уверенные в своей силе бандиты. И Магеллан сидит так спокойно, будто его это не касается. Тряпка! Его поливают грязью, а он даже слова в ответ сказать не может. Она уже хотела выскочить из кустов, чтобы показать этому слизняку, как надо разговаривать с отрёбьем, как мгновенно всё изменилось. Магеллан небрежно махнул рукой, сверкнула золотистая искрящаяся дорожка, вожак вылетел из седла и свалился под ноги своим подельникам. Тут же Магеллан вскочил и начал пританцовывать возле коня, на котором к нему рванул ещё один бандит. Всадник никак не мог развернуться так, чтобы нанести удар саблей, Магеллан вдруг ударил коня по морде, раздался грохот. Всадник упал, Сайнара сразу же выстрелила из лука. Остальные тоже сделали по выстрелу, и все бандиты были мертвы. Лошади, испуганные грохотом, разбежались. У Сайнары начали дрожать коленки. Великий Тэнгри, что это было? Она села на землю, сердце колотилось. Девушки что-то щебетали, похоже, их ничто не пугает. Она поднялась и подошла к ним. Магеллан ругался, Ньургустаана, самая бесшабашная среди них, отвечала. Дайана потащила всех прочь от этого места, остальное – дело мужчин. С пастбища кулуты вели пленников. Это, похоже, был серьёзный налёт. Но они отбились. Сайнару переполняла гордость. Она воевала! Она убила бойца из клана Халх! Подошла к Ньургустаане и спросила:

— Он что, всегда такой?

— Наш господин, он такой!

— Я спрашиваю, он на оскорбления всегда молчит?

— Почти. Он говорит, что собака лает, ветер носит.

— Я бы не выдержала, — Сайнара не понимала, как можно промолчать, когда тебя всячески обзывают.

— Господин говорит, что это как раз и рассчитано на слабовольных и незрелых личностей. Истинное Дао не требует слов.

— Что такое Дао?

— Иди у Магеллана спроси. Он иной раз как скажет, вроде все понятно, а ничего не понятно. Вроде хлопка одной ладонью. Как выпьет, так и мелет что попало. Прикоснитесь, говорит, к животворящему источнику, возьмите из сокровищницы мировой мудрости. Иногда кричит, да, гунны мы, с раскосыми и жадными очами. Обещает истребить мировое зло и наступить на горло собственной песне.

Сайнара в недоумении. Не сумасшедший ли этот Магеллан? Сумасшедший. Освободил кулутов, дал им оружие. Собираются вшестером идти убивать род Халх. Но она тоже пойдет. Теперь для неё пустить кровь роду Халх – любимое занятие. Пусть Магеллан что хочет говорит.