Скофф должен готовить подходящую для Фишера одежду. Следить, чтобы помещения не использовались «для посторонних людей или занятий». Искать возможность пополнить список потенциальных партнёров для развлечений американца: «Помните, что люда занимаются и своими делами. Некоторые даже покидают Исландию».
Когда пятничной ночью заходит солнце, настроение у американской команды и организаторов чемпионата поднимается. Двадцать четыре часа Фишер будет сидеть взаперти, соблюдая шабат. Между Фишером и организаторами воцаряется краткое перемирие. Всё спокойно на фронте «Лофтлейдира».
Однако в трагикомедии Фокса не всё было так тихо и спокойно. Центральный вопрос теперь заключался не в том, можно ли разместить в зале камеры — все заинтересованные группы уже потеряли на это надежду, — но можно ли заставить Фишера заплатить за провал съёмок. Честер Фокс утверждал, что ему пришлось потратить около 200 тысяч долларов на страховку фильма, а потери с доходов составили около 1,75 миллиона долларов. Он хотел компенсации и угрожал отсудить у Фишера «каждый цент, на который только получится наложить руки». Чтобы застраховаться, Фишер потребовал у ИШФ положить на его банковский счёт 46 875 долларов — половину приза проигравшему. ИШФ отказалась.
Судебные разбирательства продолжались, и Фокс направился в Федеральный суд США, утверждая, что Фишер намеренно причинил ему «огромный финансовый ущерб». От имени Фишера Крамер отмел нависшую угрозу суда: Фокс просто старается переиграть Фишера — как обычно. Однако адвокаты получили приказ от федерального судьи Констанс Бейкер Мотли заморозить часть призовых денег претендента. «Всё, чего мы хотим, — чтобы этот исторический матч сохранился в фильме для грядущих поколений», — объяснял юрист Фокса Ричард Штейн. Он бы доставил приказ Фишеру лично, но если Фишер откажется с ним встретиться, у него не будет выбора, как только сделать это публично, даже если ему придётся выйти на сцену во время партии. С этого момента четыре полицейских в шлемах постоянно находились за сценой, чтобы защитить претендента, если кто-то попытается всучить ему бумаги.
27 августа ИШФ пришла с Фоксом к соглашению. В оплату за то, что Фокс отказывался от замораживания призовых денег и обещал не заводить в Исландии тяжбы против Фишера, ИШФ отказывалась от своей доли с любых доходов, достающихся Фоксу от обладания правами на фильм (он надеялся сделать его в будущем). Не в первый раз Фишера избавили от ответственности за свои действия. Исландцы снова проиграли. В конечном счёте Фокс полностью отказался от иска — это было пустым швырянием денег на ветер.
ГЛАВА 18
ШАХМАТНАЯ ЛИХОРАДКА
Творчество и деньги сопровождают друг друга. Вопрос в том, что важнее: деньги, чтобы играть в шахматы, или шахматы, чтобы зарабатывать деньги?
Для всего шахматного мира мнение Фишера о том, что элитные игроки могут и должны требовать такого же уважения и почестей, как экранные идолы, звезды бокса, знаменитые гольфисты и гонщики Формулы-1, относилось, скорее, к области фантазий. До 1970 года шахматы на Западе считались по отношению к спорту бедным родственником, не избавившись от своей репутации суровой интеллектуальной игры для страстных любителей в неизменных очках и с плохой стрижкой, играющих в прокуренных задних комнатах тёмных уединённых клубов или на голых досках сырых церковных залов.
За десять лет до Исландии Фишер жаловался: «Решевский и я — единственные в Америке, кто пытается зарабатывать на шахматах. Мы получаем немного. Другие мастера занимаются чем-то ещё: Россолимо водит такси, Эванс работает в кино. Русские получают деньги от правительства. Мы зависим от турнирных денег, а их отвратительно мало. Может, пара сотен баксов». Тысячи людей наслаждались игрой, но никто не зарабатывал себе этим на жизнь. На турнирах предлагались очень незначительные призовые, потребность в книгах и тренерах была невысокая. Когда в 1962 году Дональд Шульц, будущий президент Шахматной федерации США, устраивал турнир в небольшом городке к северу от Нью-Йорка, он решил пригласить юную суперзвезду Бобби Фишера: «Я связался с офисом шахматной федерации, и они запросили 500 долларов — сейчас это не так много, но в те времена было значительной суммой, и никто другой такого не делал. Так мы и заполучили Фишера на наш турнир».
Для тех американских игроков, чьей жизнью были шахматы, старость оказывалась трагедией. В декабре 1971 года один из американских шахматистов Ганс Кмох, которому было тогда за семьдесят, написал мэру Нью-Йорка Джону Линдсею письмо с отчаянной просьбой о финансовой помощи ему и его жене-инвалиду Кмох был человеком, назвавшим поединок 13-летнего Фишера с Дональдом Бирном «партией века». На тот момент он, как шахматист, зарабатывал лишь тысячу долларов в год, что даже в начале 70-х было ниже прожиточного минимума. Письмо к Линдсею заканчивалось так: «Мы будем вам очень благодарны, если вы сможете сказать, к кому обратиться, чтобы получить необходимые для выживания деньги».
И теперь, когда после этой просьбы прошло немногим более девяти месяцев, шахматы оказались на первой полосе национальной газеты «New York Times». Три основных телеканала США послали в Исландию свои съёмочные группы. К удивлению телевизионных продюсеров, когда 13-й канал показывал в дневном эфире партии, передаваемые по специальному телеграфу из Рейкьявика, это привлекало внимание около миллиона человек, что оказалось наивысшим рейтингом, какого только достигало общественное телевидение. Партии ход за ходом анализировал 35-летний ведущий Шелби Лиман, бывший преподаватель социологии, бросивший Гарвард; часто ему приходилось работать по пять часов кряду. В студию приходил гость, и между ходами они общались на различные темы, касающиеся шахмат. «Но ход был самой важной деталью, — вспоминает Лиман. — Когда кто-то делал ход, звонил маленький настольный звонок, и я объявлял: 'Итак, у нас ход!' Приходила женщина, отдавала мне запись, и я говорил: 'Вы не поверите. Фишер сделал то, о чем мы даже не думали!' Было очень эффектно».
Один репортёр во время партии прошёлся по двадцати одному бару и обнаружил, что в восемнадцати из них смотрят именно эту программу и лишь три показывают бейсбол, который обычно требуют любители выпить. Когда 13-й канал предпринял попытку вместо передачи о шахматах показать предвыборный съезд демократов, сотни людей быстро заставили их изменить решение, начав звонить с жалобами, а некоторые даже угрожали поджечь станцию. Телепередачи оказались настолько успешными, что Лиман потребовал увеличения оплаты за рекламное время. Когда матч перевалил за середину, мультинациональный компьютерный гигант Ай-би-эм выдал еженедельный грант в 10 тысяч долларов для поддержки вещания программы о воскресной партии на всю страну.
Некоторые предпочитали следить за матчем в компании таких же энтузиастов, заседая в клубах и тому подобных местах. В Маршалловском клубе шахматный эксперт Эдмар Меднис размышлял над ходами, воспроизводя их на большой демонстрационной доске. Он носил клубный галстук, украшенный синими и жёлтыми фигурами. Нужно было приезжать заранее., чтобы найти стул. Меднис
