— Здесь только что разразился бурный скандал, — поведал Смородина. — Лохмач грозился, что он на кусочки разорвет Хокбита и Веронику, если они не будут слушаться. А когда Хокбит поинтересовался, кто у нас Главный Кролик, Лохмач его укусил. А в самом деле, кто у нас Главный Кролик, ты или Лохмач?

— Не знаю. Лохмач, конечно, всех сильнее, но ему все-таки не следовало кусать Хокбита. Теперь Лохмач обидел его, и Хокбит будет считать, что идет вперед, потому что его заставляют. Я бы хотел, чтоб все поняли, что это для нас единственный возможный путь. У нас никто не должен раздавать приказаний и кусаться! Фрис в тумане! Неужели нам не хватает забот и опасностей? — сказал Орех.

Под низко нависшими ветвями ракитника Лохмач и Серебристый беседовали о чем-то с Крушиной. Невдалеке Горшочек и Одуванчик делали вид, что грызут ветку какого-то кустарника. Поодаль Желудь вылизывал Хокбиту шею, стараясь привлечь к нему всеобщее внимание.

— Сиди смирно, бедняга! — воскликнул Желудь, явно желая, чтоб все его услышали. — Дай мне вылизать кровь!

Хокбит скорчил ужасную гримасу и притворился, что ему очень больно. Остальные кролики выжидательно уставились на Ореха.

— Я знаю, что в мое отсутствие произошли кое-какие неприятности, — сказал Орех. — Сейчас самое лучшее — все это позабыть. Обещаю к восходу солнца вывести вас с этой пустоши! — добавил он. При этом Орех подумал, что если это сделать не удастся, его разорвут на части, хотя от этого никому не будет никакого проку.

Утомительное и страшное путешествие возобновилось.

Орех брел, как в тяжелом кошмаре, и все время чувствовал, что Горшочек не отстает от него ни на шаг. Другие кролики то появлялись рядом, то исчезали, но Горшочек был все время рядом, так что в конце концов необходимость подбадривать его стала для Ореха единственным способом одолеть собственную усталость.

— Сейчас уже недалеко, Хлао-ру, сейчас уже недалеко! — бормотал он в полусне.

Наконец начался рассвет, такой бледный, что его можно было принять за свет, который видишь, если смотреть из дальнего конца незнакомой норы.

Чувства Ореха мы могли бы сравнить с ощущениями генерала, чья армия только что потерпела поражение. Где его солдаты? Он надеялся, что они поблизости, но так ли это? Все ли здесь? Куда он их завел? Что ему делать?

Вдруг Горшочек всхлипнул и затрясся мелкой дрожью, и Орех повернулся, чтобы прижаться к нему носом.

Вскоре совсем рассвело, и Орех различил у себя перед самыми усами дорогу, покрытую щебнем. Ковыляя, он выбрался из вереска, уселся на камни и встряхнул шубку.

Впереди были отчетливо видны серовато-зеленые холмы, о которых говорил Пятый. В насыщенном туманом воздухе они, казалось, стояли совсем близко, так что на их склонах можно было различить заросли дрока и исковерканные ветром яблони. Орех глядел вдаль и внезапно услышал за собой взволнованный голос:

— Видите, Орех нас вывел с пустоши! Я же вам говорил!

Орех повернул голову и увидел Смородину. Ему-то, измученному и грязному, и принадлежали эти слова. Желудь, Вероника и Крушина вслед за ним выбрались из вереска. Они почему-то во все глаза смотрели на Ореха, что его немало удивило. Когда они подошли поближе, он понял, что они смотрят не на него, а на что-то за его спиной. Он обернулся.

Дорога, усыпанная гравием, вела вниз, к небольшой рощице из серебристых берез и рябин. За ней шел редкий плетень, а дальше, между двумя полосками леса, лежало зеленое поле! Он все-таки вывел свой отряд с пустоши!

— Ах, Орех! Я так устал и запутался, что стал сомневаться, знаешь ли ты, куда нас ведешь! — Смородина обошел лужу и приблизился к Ореху. — Я слышал, что ты бормочешь: «Недалеко теперь, уже недалеко» — и только злился! Я думал, что ты притворяешься. Клянусь Фрисом, ты — молодец! Я считаю тебя нашим Главным Кроликом!

— Браво, наш вождь Орех, браво! — присоединился к нему Крушина.

Орех безмолвно смотрел на них и не знал, что сказать.

Тут заговорил Желудь:

— Побежим наперегонки до поля! Я еще могу бегать!

Он поскакал вниз по склону, но замер на месте, едва Орех топнул лапой.

— А где все остальные? — спросил Орех. — Где Одуванчик? Где Лохмач?

Крушина показал лапой вниз:

— Смотри, Орех-ра![7] Серебристый и Лохмач уже внизу! Они нас дожидаются!

На фоне сероватых кустов дрока отчетливо блестела шкурка Серебристого, а Лохмач уже несся к ним навстречу.

— Все ли тут, Орех? — осведомился он.

— Все налицо! — ответил ему Смородина. — Говорил же я тебе, что Орех — настоящий Главный Кролик! Скажи-ка, Милорд Орех!

— Главный Кролик? Милорд Орех? — с возмущением перебил его Лохмач. — Клянусь самим Фрисом в осином гнезде! День, в который я назову Ореха Главным, вам запомнится! Это будет замечательный день! В этот день я перестану драться!

Тот день впоследствии в самом деле окажется для всех памятным, но он пока таился в будущем, которое нельзя было предугадать, так что в ответ на слова Лохмача бедный Орех только отвернулся, чувствуя, что, может быть, и действительно его роль в переходе через вересковую пустошь была не слишком велика. Через минуту кролики уже шли под серебристыми березами, а когда солнце, встав, выбило красные и зеленые искры на каплях росы, покрывавших папоротник, они перебрались через плетень и вошли в густую луговую траву.