— Мы ничего не можем сделать. С ним все кончено. Послушай, он едва дышит!

Она огляделась, боясь, что пантера вернется, и попятилась от старика.

— В Фокстоне есть клиника, — сказал Нью.

Она покачала головой.

— Он умирает. Невозможно выжить с такими ранами.

Нью выпрямился в полный рост.

— Помоги положить его в кузов пикапа.

— Нет! Я не притронусь к нему!

— Мама! — твердо сказал мальчик. Он хотел, чтобы мать перестала пятиться, готовая вот-вот сорваться и побежать. — Не уходи. — Он сказал это так резко, что женщина вздрогнула.

Майра подчинилась. Она стояла неподвижно, полуоткрыв рот, с блуждающим взглядом. Мать походила на статую, и лишь темные волосы развевались на ветру.

— Помоги мне положить его в кузов грузовика. — Нью опустил борт машины. — Бери его за руки, а я возьму ноги.

Она все еще колебалась.

— Давай, — сказал он и опять услышал и почувствовал в своем голосе ледяную силу.

Майра подняла Короля Горы за туловище, а Нью держал его ноги. Старик был немногим тяжелее большого полена. Вместе они погрузили его в кузов. Майра, которая, казалось, впала в какой-то транс, уставилась на кровь на своих руках.

— Нужны одеяла. Не принесешь из дома пару?

Она моргнула, вытерла руки о бока и покачала головой.

— Нет… не хочу… чтобы мои хорошие одеяла были в крови.

— Иди и принеси! — сказал Нью. — Скорее!

В его зеленых глазах полыхала ярость. Майра хотела еще что-то возразить, но слова застряли в горле. «Одеяла», — подумала она. Внезапно показалось, что принести из хибары одеяла и накрыть ими старика — это ее единственное предназначение. Она не могла думать ни о чем больше. Во всем мире для нее были важны теперь только одеяла.

— Быстрее, — поторопил Нью.

Она побежала.

Нью потер пульсирующую на левом виске, прямо над ухом, жилку. Все его тело напряглось. Он сформировал в своем сознании образ матери, выполняющей его требование. Точно так же мальчик строил сверкающую голубую стену из камней, которая защищала его от Жадной Утробы. После короткой заминки мать подчинилась его мысленным командам.

Он понял, что это другой элемент магии, которая открылась ему в той яме с ножом. Он мысленно командовал матерью, и это было так же просто, как пугать воробьев, зная, что они улетят.

Какая бы магия в нем ни была — белая или черная, — она становилась все сильнее.

«Пантера оторвала бы старику голову, если бы я не напал на нее с палкой», — подумал он.

Нью поднял посох и внимательно осмотрел. От него пахло серой. Что это за палка, выглядевшая как старый сук на краю дороги, но способная извергать огонь?

Настоящее волшебство. В нем была магия, и в Короле Горы тоже. В Жадной Утробе, в Страшиле, да и в Лоджии тоже была магия, но другой природы. Его сон был таким реальным! Если бы его не прервали, мог ли он, как кучер в черном, проехать по длинному мосту на пикапе до самой Лоджии?

Король Горы зашевелился.

— Нью, — хрипло прошептал он. Старик говорил с трудом, его израненная голова лежала в луже крови. — Не… дай им победить… — Его слабый голос сорвался, а единственный глаз стал невидящим.

Прибежала Майра, держа в руках три тонких одеяла.

В сознание мальчика снова проникал шелковый голос. Он шел из ниоткуда и отовсюду и звучал громче, чем когда-либо раньше, более уверенно и с большей настойчивостью.

— Иди домой…

Нью знал, что кто-то из Лоджии пытается им управлять. Точно так же, как он только что с легкостью заставил мать сходить за одеялами.

— Иди домой…

Он взял у Майры одеяла и накрыл ими старика. Ее задание было выполнено, и она освободилась. В полном ошеломлении она попятилась назад. Нью положил палку рядом со стариком и закрыл борт грузовичка.

— Садись в машину, мама. Мы едем вниз.

— С ним… все кончено, Нью. Нет… никакого смысла…

— Садись в машину.

Не говоря ни слова, она повиновалась. Когда Нью сел за руль, Майра уставилась вперед, обхватив себя руками, чтобы согреться. Нью завел мотор и тронулся с места.

— Нью…

В голове Нью то возникал, то угасал этот голос. Мальчик не знал, долго ли он еще сможет сопротивляться искушению. Но в одном был уверен: он открыл в себе новый пласт силы, который даже мощнее, чем предыдущий. Теперь поднимать в воздух ножи казалось ему детской забавой. Он обнаружил, что способен делать то, о чем не мог раньше даже мечтать, и ему это чрезвычайно понравилось.

Когда они спустились с Бриатопа, мальчик взглянул на мать и мысленно приказал ей сложить руки на коленях. Просто для того, чтобы посмотреть, получится или нет.

Она подчинилась. Вот только руки ее были сложены как во время молитвы. Лицо Майры напоминало белую маску, усталые глаза испуганно блестели.

Озаренный янтарным пламенем дюжины свечей, Рикс методично просматривал документы Эшеров. Книги, письма и альбомы с фотографиями громоздились на столе. Он открыл заплесневелый том и понял, что это гроссбух. Записи в нем были сделаны твердым четким почерком. Там значились даты с 1851 по 1852 год и суммы денег, выплаченных различным кредиторам. Пороховой завод Брюстона в Питтсбурге получил двенадцать тысяч долларов. «Урии Хинду и компании» из Чикаго выплачено пятнадцать тысяч долларов.

Сталелитейному предприятию в Хоупуэлле досталось от Хадсона Эшера десять тысяч долларов. Подобные записи, сделанные убористым почерком, шли на протяжении многих страниц.

Рикс чувствовал себя выбитым из колеи, в глазах поплыло.

— Проклятье! — тихо сказал он и положил голову на стол, дожидаясь, чтобы дурнота прошла.

Он был все еще слаб после приступа и большую часть дня провел в постели. Мать забыла или простила его вспышку. Она велела Кэсс подать ему обед в комнату.

Но не только приступ поверг его в глубокую депрессию. Свою роль сыграло и то, что он нашел в Тихой комнате Кэт предмет, который сейчас лежал под его кроватью. Смертельно уставший Рикс предпочел не выходить весь обед из своей комнаты, чтобы не смотреть в глаза сестре.

«Что случилось с семьей, — спрашивал он себя, — какие еще глубины зла могут тут обнаружиться?»

Планы Буна по устройству на территории Эшеров парка развлечений с уродцами были отвратительны, но, так или иначе, это вполне в духе Буна. Однако то, чем занималась Кэт, оказалось абсолютно неожиданным. «Боже мой! — думал Рикс. — Конечно же, Уолен об этом не знает! Если он пронюхал, Боже, помоги Кэт!»

Рикс вернулся к работе. Изучение свидетельств прошлой жизни казалось теперь единственным, что могло отвлечь его от настоящего. Он просматривал записи, отмечая особенно крупные выплаты. Неоднократно напротив различных сумм значился пороховой завод. По-видимому, не будучи вполне доволен отношениями с Хоупуэллом, Хадсон обращался еще к семи сталелитейным компаниям. Даже