моложе и намного глупее. Выслушайте меня до конца! Должно быть, я выгляжу полным идиотом.

— Книга, — напомнил ему Рикс. — Почему ты помогаешь Дунстану в работе над ней?

— Потому что мне надоело притворяться, будто у меня нет ни глаз, ни ушей, ни рта, чтобы вымолвить слово. Мне надоело быть вещью, предметом инвентаря или частью обстановки. Я живой человек! — Он провозгласил это с гордостью, хотя глаза потускнели. — Я много всего видел за свою жизнь.

В большинстве случаев ничего не мог поделать, хотя от того, что творилось, мне было тошно и кровь стыла в жилах. — Он подался вперед. — Если хотите, я расскажу, что случилось с моей лояльностью. Если вы действительно хотите это услышать.

— Валяй.

— Хорошо. — Эдвин сложил на груди руки, погрузившись в раздумья. — Вы видели Уилера Дунстана. Он покалечен. У его дочери, симпатичной женщины, шрам на брови, и она хромает. Я знаю, как это произошло.

— Я слушаю.

— Хорошо. Я хочу, чтобы вы меня выслушали и поняли, что случилось с моей лояльностью. В ноябре шестьдесят четвертого Уилер Дунстан с женой и дочерью попал в автомобильную катастрофу на шоссе южнее Эшвилла. Насколько я помню, они ехали к родителям жены на праздники. Катастрофа была страшная. Дизельный грузовик занесло на гололеде, он съехал со своей полосы и врезался в легковушку.

У Дунстана был поврежден позвоночник, у девочки сломаны рука и нога, а жена получила многочисленные внутренние повреждения. Но самое худшее, что легковушка оказалась под днищем грузовика. Она там застряла, и полиция не могла их вытащить. Жена Дунстана ужасно мучилась. Девочка была к ней прижата, и ей пришлось много часов, пока не разгребли завал, слушать стоны и крики матери. Жена Дунстана скончалась в больнице через несколько дней. Он сам лечился не один месяц, чтобы хотя бы управлять инвалидным креслом. Рэйвен отделалась легче всех, хотя лишь богу известно, что она видит в ночных кошмарах.

Эдвин пристально посмотрел на Рикса.

— Тот грузовик, что съехал со своей полосы, принадлежал компании «Эшер армаментс», — сказал он. — Водитель, совсем молодой, ему и двадцати не было, так наелся таблеток, что даже не знал, в каком штате находится. Уилер Дунстан подал в суд на вашего отца. Уолен предлагал уладить дело миром, но в ответ последовали лишь оскорбления. Между Эшерами и Дунстанами никогда не было особой любви. Но до суда дело не дошло. Выяснилось, что полиция обнаружила в машине Дунстана бутылку бурбона. Медицинская сестра заявила, что чувствовала от него запах алкоголя в реанимации. Результаты анализа неожиданно показали: Уилер Дунстан во время аварии был мертвецки пьян.

— Бутылку подкинули?

— Да. Я только не знаю, когда и кто. Все это сделано за деньги твоего отца, Рикс. Но особенно тяжелые последствия имела огласка того факта, что Дунстан — алкоголик. Это был тщательно охраняемый секрет, но ваш отец каким-то образом выведал его. Рекламодатели один за другим отказывались от услуг Дунстана. В конце концов он согласился уладить дело без суда. А что еще оставалось?

— Папа же отделался легким испугом?

— Штраф в несколько тысяч долларов и условный приговор водителю. — Эдвин смотрел на дрожащее пламя, его плечи поникли, ноги были вытянуты. — До этого момента я старался ничего подобного не замечать. Но после того как понял, что сделал ваш отец, как далеко он зашел в стремлении избежать судебного процесса, что-то во мне надломилось. Я знал, что Дунстан много лет работал над историей Эшеров. Мы договорились: я поставляю ему необходимые документы, но не нарушаю обет молчания. Я не говорю ничего, что знаю об Эшерах. Я не буду обсуждать с ним дела Уолена. Я приношу материалы, оставляю их и потом забираю. К тому времени, когда книга будет завершена, Уолен умрет, а мы с Кэсс окажемся во Флориде.

— Эдвин, — сказал Рикс, — я ездил к Уилеру Дунстану, чтобы взглянуть на рукопись. Он не показал, но я дал ему информацию в обмен на то, чтобы узнать, как старик работает.

Я сказал ему про состояние папы и про то, что Кэт унаследует семейное дело. У меня была еще одна причина для поездки. Это я должен быть автором такой книги, а не посторонний. Мне все равно, через что прошел Дунстан. — Рикс слышал в своем голосе отчаяние, ему было стыдно, но он продолжал: — Я обязан написать книгу об Эшерах. Я взял у тебя ключ от библиотеки и нашел там кое-какие бумаги. Мне во что бы то ни стало нужно добиться, чтобы Дунстан позволил мне участвовать в работе над книгой. Я должен стать хотя бы соавтором.

Эдвин глубоко вздохнул и покачал седой головой.

— Боже мой, — прошептал он, — как мы дошли до этого, Рикс? Неужели нас обоих снедает отвращение и ненависть?

Рикс подался вперед и дотронулся до руки Эдвина.

— Не могу упустить такой случай. Я годами собирался написать книгу о своей семье. Поговори с ним. Скажи, что я помогу довести работу до конца. Позволь носить ему материалы.

Заставь его понять, как это важно для меня. Ты сделаешь это?

Эдвин не ответил. Он смотрел на огонь, тусклые оранжевые блики играли на лице.

— Пожалуйста, — умоляюще сказал Рикс.

Эдвин накрыл руку Рикса своей.

— Я поговорю с ним, — пообещал он. — Завтра утром. Не знаю, как он отреагирует, учитывая его отношение ко всем Эшерам. Но поговорю.

— Спасибо.

— Это так важно для вас?

— Да, — ответил Рикс без колебаний. — Очень важно.

Эдвин улыбнулся, но его глаза были темными и печальными.

— Я люблю вас, Рикс. Что бы вы ни делали, я всегда буду вас любить. Вы приносили свет в этот дом, когда были ребенком. Я помню… у нас с вами бывали маленькие тайны. Вы не хотели, чтобы кто-нибудь узнавал о том, что вы рассказывали мне. — Улыбка стала грустной. — Я полагаю, будет только правильно, если мы разделим этот последний секрет.

Рикс встал и крепко обнял Эдвина. Старик, казалось, состоял из одних костей и тугих мышц.

Эдвин погладил Рикса по плечу. Они молча стояли при свете камина, прижавшись друг к другу.

На горе Бриатоп выл ветер. Нью Тарп сидел на своей койке, его лицо покрывали бисеринки пота.

Ему снова снилась Лоджия. Огромная, ярко освещенная, волшебная Лоджия, в которой мимо сверкающих окон, словно на каком-то балу призраков, двигались фигуры. Но на этот раз было одно отличие. Когда он стоял на берегу озера, глядя на дом, самая верхняя балконная дверь внезапно раскрылась и оттуда кто-то вышел. Эта фигура знаками показывала ему, чтобы он поскорее перешел через мост, и Нью слышал, как издали знакомый голос окликает его по имени.

Это голос отца звал его из дворца Эшеров. Отец стоял на балконе и уговаривал бежать по мосту в Лоджию, ведь это был праздник в честь Нью. «Иди домой! — кричал отец. — Мы все здесь ждем, когда ты вернешься домой».

Нью упирался, хотя Лоджия тянула его с неодолимой силой. Во сне он почувствовал, как от страха и возбуждения по спине побежали мурашки. Его отец, неясный силуэт на верхнем балконе, махал руками и кричал: «Скорее, Нью! Иди домой, ко мне!»

За мостом открылась парадная дверь, из нее ударил широкий луч прекрасного золотого света. В дверях кто-то стоял, протянув руки, чтобы принять Нью в свои объятия. Кто это, определить не удалось, но мальчик как будто разглядел темное пальто, развевавшееся на ветру.