— Не смей говорить со мной таким тоном, щенок! — заорал он. — Ты сейчас не в Эшерленде, а в моем доме! Я не собираюсь плясать под твою дудку! Я не позволю вытереть о себя ноги! Я…

— Папа, — вмешалась Рэйвен, кладя руки на его бугристые плечи, — успокойся.

— Ты мне не приказывай, — сказал Дунстан Риксу, но властности в его голосе поубавилось. — Слышишь?

— Имя, — продолжал Рикс как ни в чем не бывало. — Мне нужно имя.

— Я знаю все о твоем детстве, парень. Я знаю даже то, о чем ты, скорее всего, забыл. Я знаю, как тебя колотил Бун и как Уолен до крови порол тебя ремнем. — Его глаза превратились в гневные щелки. — Я знаю, что ты ненавидишь Уолена Эшера так же сильно, как и я. На самом деле ты не хочешь узнать это имя. Уходи, и точка. Можешь даже письма забрать…

— Имя, — повторил Рикс.

Когда имя прозвучало, у Рикса едва не подкосились ноги.

Над Эшерлендом сгущались вечерние тени. Рикс шел из гаража в дом Бодейнов. Он громко постучал в дверь и стал ждать.

Эдвин выглядел свежим и готовым к исполнению любого приказа, хотя и провел весь день в работе. На нем не было ни кепи, ни серой куртки. Он оделся в полосатую рубашку и в безукоризненно выглаженные брюки. Воротник рубашки был расстегнут, выглядывал клок седых волос.

— Рикс! — сказал он. — Где вы были весь день? Я искал…

— Кэсс здесь? — перебил Рикс.

— Нет. Она в Гейтхаузе, готовит ужин. Что-нибудь не так?

Рикс шагнул в дом.

— А как насчет Логана? Он поблизости?

Эдвин покачал головой.

— Сегодня работает в конюшнях. Я ожидаю его минут через пятнадцать. Так в чем, собственно, дело?

Затворив дверь, он ждал объяснений.

Рикс прошел через гостиную, чтобы погреть руки у огня, который догорал в камине. Рядом с любимым креслом Эдвина лежал сегодняшний номер эшвилльской газеты. Из большой кружки с горячим чаем, стоявшей на дубовом столике сбоку от кресла, шел пар. Там же лежали блокнот и ручка.

Эдвин разгадывал кроссворд.

— Сегодня ночью будет холодно. — Голос Рикса гулко прозвучал в большой комнате. — Уже поднимается ветер.

— Да, я заметил. Вам что-нибудь принести? У меня есть жасминовый чай…

— Нет, спасибо, ничего не надо.

Эдвин подошел к столу, взял кружку и сделал маленький глоток. На Рикса он глядел с подозрением.

— Я знаю насчет Уилера Дунстана, — в конце концов сказал Рикс. — Черт возьми, Эдвин! — Его глаза сверкнули. — Почему ты не рассказал, что помогаешь ему в работе над книгой?

— А-а… — сказал Эдвин шепотом. — Понятно.

— А мне нет. Дунстан сообщил, что ты с августа приносишь ему материалы из библиотеки Лоджии. А когда я сказал Кэсс о том, что хочу написать историю семьи, она заявила, что давала клятву верности!

— Клятва верности, — тихо повторил Эдвин. — Зловеще звучит, правда? Напоминает скрип ключа, отпирающего дверь в камеру. Кэсс не знает, Рикс. И я не хочу, чтобы она знала.

— Но как понимать всю эту чепуху насчет традиций? О связи с прошлым и тому подобном? Я не понимаю, почему ты помогаешь Дунстану!

Эдвин внезапно стал казаться очень старым и изнуренным. Он стоял подле угасающего огня с таким видом, что сердце у Рикса заныло. С глубоким вздохом Эдвин опустился в кресло.

— С чего мне начать?

— Может, попробуем с самого начала?

— Легко сказать. — Эдвин горько улыбнулся. Морщины вокруг его глаз углубились, он невидяще смотрел на огонь. — Я устал, — сказал он. — Я смертельно устал от… темного и злого. Раны, тайны и гремящие на цепях кости. Еще мальчишкой я знал, что здесь происходит. Тогда это меня не волновало. Даже было интересно. Я был тогда точно таким же, как Логан, — надменным, тупым… Мне пришлось учиться на своих ошибках… Боже, что за образование я получил!

— Темное и злое? Что ты имеешь в виду?

— Духовная тьма. Моральный мрак. Проклятие и деградация. — Он прикрыл глаза. — Рассказ По был, возможно, фантазией, но он добрался почти до самой сути. У Эшеров есть все. Абсолютно все. Но их души мертвы. Я шел к этому открытию долго, и теперь мне практически нечего добавить. — Голос сорвался; Эдвин собирался с силами, чтобы продолжать.

— И все же я не понимаю.

Эдвин открыл глаза. Они были красными, как догорающие в камине угольки.

— Когда уйдет в иной мир ваш отец, — сказал он, — империя Эшеров развалится. Уолен скоро умрет. Возможно, это вопрос дней или даже часов. Он хочет передать имение и семейное дело Кэтрин. Я уверен, что вы уже знаете об этом. Но Бун рассчитывает, что дело перейдет к нему. Он намерен судиться с Кэтрин. Это будет длинное запутанное дело. Бун, конечно, не победит, но сделает все, что в его силах, чтобы дискредитировать Кэтрин. Он помешан на деньгах, Рикс. Каждую ночь проигрывает в покер до пяти тысяч. Ставит по двадцать пять тысяч долларов на один футбольный матч. Для него это пустяки, он знает, что всегда может получить еще больше. Мистер Эшер дает ему содержание в триста тысяч долларов в год, а когда Буну этого не хватает, он просто выписывает чек на счет отца. Но Бун все проигрывает. В суде он будет обливать вашу сестру грязью из-за ее проблем с наркотиками.

Он не преминет воспользоваться даже самыми грязными газетенками, чтобы с нею разделаться.

Когда Эдвин снова поднял чашку, его рука дрожала.

— Кэтрин не выдержит такой прессинг, Рикс. Она думает, что выдержит, но ошибается. Точно вам говорю. Ваша сестра выросла у меня на глазах. К тому времени, как Кэтрин покончит с Буном, она созреет для сумасшедшего дома или для кладбища.

— Ты намекаешь на то, что папа должен передумать и отдать поместье и бизнес Буну?

— Нет! Господи боже, нет. Бун разрушит бизнес. Его нельзя спускать с привязи. А тут еще Паддинг… Мало нам путаницы…

— Как это все связано с книгой Дунстана? — спросил Рикс.

— Я объясню. Пожалуйста, наберитесь терпения. В любом случае «Эшер армаментс» стоит на пороге полной катастрофы. Без твердого руководства ее раздерут на части другие компании и корпорации. Они лишь ждут удобного случая.

Семья никогда не будет бедной, но, лишившись бизнеса, лишится и власти.

— Возможно, это будет самое лучшее событие за всю историю семьи.

— Возможно, — согласился Эдвин. — Однако если «Эшер армаментс» разойдется по чужим рукам, это будет означать большой риск для мира во всем мире.

— Что? Неужели ты в это веришь?

— Да, — сказал Эдвин. — Верю. И даже очень. Имя Эшеров олицетворяет мощь и надежность. Уже одно это — очень сильный сдерживающий фактор для враждебных государств.

Если производство, использующее технологию Эшеров, будет остановлено, а старые системы вооружений устареют, что произойдет непременно, мир окажется на пороге катастрофы. Я не военный эксперт и ненавижу войну, как и большинство обычных людей, но вопрос остается: можем ли мы прекратить изготовление бомб и ракет? Раньше я верил в судьбу человеческого рода. Тогда я был гораздо