жизни, ни света.

— За тобой все время следили… с момента твоего приезда. Я знал, что в конце концов ты покажешь свое настоящее лицо. Предатель, — прошептал старик. — Ты ничтожный, презренный предатель! Ты недостоин носить фамилию Эшер, и клянусь… я увижу, как тебя, словно собаку… вышвырнут из Эшерленда! Не получишь ни гроша! Возвращайся в Атланту и найди себе новую шлюшку… чтобы содержала тебя, пока и ее не доведешь до самоубийства!

Сын попятился было под натиском злых слов, но упоминание о Сандре остановило его. Лицо Рикса исказилось. В сознание хлынули из времен юности воспоминания о сотнях неоплаченных счетов. Его охватил горький гнев, и он снова приблизился к кровати отца.

— Позволь кое-что тебе сказать, старик, — произнес он своим обычным голосом, и Уолен застонал. — Я собираюсь написать историю этой семьи. Моей семьи. Не важно, сколько это займет времени. Это будет хорошая книга, папа, я тебе обещаю. Люди захотят ее прочесть.

— Ты… дурачок… — выдохнул Уолен, зажимая уши.

— Мне попались на глаза документы, которые проливают свет на нашу семейку, — продолжал Рикс. — Например, я узнал о том, как Синтия Эшер прикончила своего первого мужа. И как Шанн Эшер сошла с ума, написав музыку, которая принуждала слушателей к самоубийству. Оказывается, Ладлоу, запертый перед смертью в своей Тихой комнате, был безумен и бредил грозами. А еще есть Эрик, Калигула рода Эшеров. Я обязательно напишу, как в День независимости он стрелял по горе Бриатоп и как купил Нору Сент-Клер, точно племенную кобылу. Что скажешь насчет этого, папа? Хочешь, я посвящу эту книгу тебе?

Внезапно со стоном, от которого волосы на голове Рикса встали дыбом, Уолен поднялся на кровати. В призрачном свете телеэкрана его лицо превратилось в маску лютой ненависти.

Во рту желтели кривые зубы. Мелькнула черная трость — старик с поразительной быстротой ударил Рикса по ключице. Следующий удар пришелся по плечу, рядом с синяком, оставленным кочергой Уилера Дунстана, и Рикс вскрикнул.

Когда Уолен взмахнул тростью в третий раз, Рикс перехватил ее и вырвал из костлявой руки. Его пронзил разряд холодной энергии.

Рикс все крепче сжимал трость, пока та не оказалась намертво зажата в его кулаке. Он поднял ее на уровень лица и увидел, как искрится голова льва. «Десять миллиардов долларов, — подумал он. — Это же просто немыслимые деньги!

Войны и оружие будут всегда. Имя Эшеров сдерживает войну. Десять миллиардов долларов…»

— Скипетр! — проскрежетал Уолен. — Верни мне… скипетр!

Когда Уолен потянулся к нему, Рикс отступил от кровати. Позади него миссис Рейнольдс неподвижно сидела в своем кресле.

Рука Уолена потянулась за тростью. От резкого движения вырвались иглы капельниц.

— Отдай! — приказал он. — Она моя, черт тебя подери!

Раскат грома потряс Гейтхауз. Скипетр жег руку так, словно Рикс сунул пальцы в огонь. «Волшебство, — подумал он. — В трости скрыты могущество и защита. Войны и оружие будут всегда. Это же просто немыслимые деньжищи…»

Сквозь сжатые зубы Рикса был готов вырваться ужасный алчный смех. А из темноты его души несся крик: «Я хочу этого, я хочу всего этого!»

Но закричал не он, а Уолен. В мерцающем свете телеэкрана Рикс увидел, как по коже отца пробежала рябь. Пришли в движение кости. Раздался громкий хруст, как будто сломался сучок. Трещины на лице Уолена расползались все шире.

Безумец забормотал, визгливо подвывая:

— Бун… Где Бун?.. Кэтрин… Боже, о боже, я слышал, как она кричала… Предатель, ты предатель… Эдвин… Маятник в Лоджии…

Его тело забилось в агонии. Голова начала распухать, трещины еще больше расширились, из них потек серо-зеленый гной.

Страх и отвращение парализовали Рикса. Медленно, как в кошмаре, он повернулся к миссис Рейнольдс.

— Помогите ему! — услышал он свой крик, но миссис Рейнольдс не шевельнулась.

— Это… ты? — недоверчиво прошептал Уолен. — О боже!

Ты… следующий.

Раздался резкий тошнотворный хруст. Из темных глазниц Уолена выкатились две слезы.

— Боже… прости… — успел еще сказать он, и лицо раскололось.

От лба до подбородка прошла кривая трещина, из которой, булькая, хлынула серо-зеленая жидкость.

С тихим вздохом облегчения Уолен соскользнул с кровати и замер. Вытекший из его головы гной образовал на простыне зловонный круг.

Рикс стоял, скованный ужасом, и неотрывно смотрел на труп отца.

— Дело сделано. — Сильная рука сжала его плечо. — Скипетр передан.

Рикс не ответил, и Эдвин, зайдя спереди, снял с него хирургическую маску. Он упер в подбородок Рикса указательный палец, приподнял ему голову и заглянул в расширенные зрачки.

— Ты меня слышишь, Рикс?

Он снова был дрожащим мальчиком, заблудившимся в холодной темноте Лоджии. Издалека доносился голос Эдвина: «Ты меня слышишь?» — и Рикс следовал за ним по петляющим коридорам. Эдвин ему друг. Эдвин защитит его. И будет всегда о нем заботиться.

Рикс вздрогнул. Перед мысленным взором качался скелет с кровавыми глазницами. В металлическом тазу плавали в крови волосы. Из темноты появилось лицо Эдвина. На нем плясали блики огня. Лицо было моложе, и стальные глаза холодно блестели. Когда сильные руки обняли маленького Рикса, тот увидел, как оранжевый свет играет на пуговице от куртки Эдвина.

На ней, серебряной, была выгравирована морда ревущего льва.

Ребенок завороженно уставился на нее, его глаза были круглы и не мигали. «Какая красивая», — подумал он. Его рука поднялась и медленно накрыла пуговицу. Она круглая и блестящая; ей самое место в «сокровищнице».

Эдвин погладил ребенка по голове.

— Рикс? — Его голос был мягким, как бархат. — Я хочу, чтобы ты забыл увиденное в этой комнате. Ты никогда здесь не был. Я хочу, чтобы ты все забыл. Ты меня слышишь, Рикс?

Все внимание мальчика было сосредоточено на пуговице. Остальное ничего не значило — ни то, что болталось на крюке под потолком, ни кровавый таз с волосами — ничто, кроме серебряной пуговицы.

И маленький мальчик, который вырос и стал мужчиной, но сохранил ужасную память о серебряной пуговице, сказал: «Да, сэр».

Взрослый Рикс моргнул, когда эти картины вихрем пронеслись в его голове. «Страшила в лесу, — возникла безумная мысль. — Нет! Этого не может быть!»

Перед Риксом стоял Страшила, и у него было лицо человека, которого Рикс любил.

Эдвин посмотрел на кровать, на труп Уолена Эшера, затем опять на Рикса.

— Старик умер, — сказал он, — и его место занял новый хозяин. Мы с Кэсс рады. Ты всегда был нашим любимцем. Много лет назад мы выбрали тебя и надеялись, что лендлорд одобрит наш выбор.

— Ленд… лорд? — хрипло спросил Рикс; ему казалось, будто его голос доносится со дна глубокой шахты.

— Лендлорд Эшерленда. Настоящий лендлорд. У тебя есть теперь посох, Рикс. Лендлорд выбрал тебя и отверг Буна и Кэт. Мы будем гордиться тобой, Рикс. И лендлорд тоже будет тобой гордиться.

— Я… не…

— Я хочу ответить на твои вопросы, — сказал Эдвин. — Хочу помочь тебе во всем разобраться. Но сделать это можно только в Лоджии. Лендлорду нужен тот, кто будет тебе помогать, после того как мы с Кэсс сложим с себя наши обязанности.

— Логан?..

— Нет. — Эдвин покачал головой. — Я в нем ошибся. Я выбрал его себе на замену, но парень