много времени, прежде чем тот решился приблизиться на несколько крошечных шажков. Наконец малыш вытянул шею, чтобы обнюхать зеленую кашицу, устремив на мальчика дикие карие глаза. Он старался разгадать намерения человека и на всякий случай готовился броситься наутек. Судя по всему, непривычная пища заинтересовала жеребенка, и он ткнулся мальчику в ладонь бархатистым носом. «Это, конечно, не материнское молоко, но тоже сойдет», — прошептал Бернардо.
То были первые слова, которые он произнес за три года. Мальчику казалось, что слова появляются у него внутри, растут и раздуваются, словно шары, поднимаются к гортани, некоторое время вертятся на языке и выскальзывают сквозь зубы, пережеванные, точно корм для жеребенка. Тяжелый глиняный сосуд, давивший Бернардо на грудь, разбился, и гнев, горечь, ненависть хлынули неудержимым потоком. Мальчик упал на колени, рыдая, сплевывая горькие зеленые стебли, охваченный неотступным воспоминанием о том зловещем утре, когда он потерял мать и вместе с нею свое детство. Рвота вывернула его желудок наизнанку, и юноша рухнул наземь, опустошенный. Жеребенок в ужасе шарахнулся прочь, но не убежал. Немного успокоившись, Бернардо поднялся на ноги и стал искать ручей, чтобы умыться, а малыш последовал за ним. С этого момента они были неразлучны целых три дня. Бернардо научил жеребенка разгребать копытами траву, чтобы найти сочный и сладкий корм, поддерживал детеныша, пока у него не окрепли ноги, обнимал по ночам, чтобы согреть, и играл ему на флейте. «Если ты не возражаешь, я назову тебя Торнадо, чтобы ты вырос быстрым, как ветер» — эту мысль Бернардо постарался выразить с помощью флейты. Произнеся вслух одну-единственную фразу, он снова погрузился в молчание. Бернардо решил объездить жеребенка и подарить его Диего. Кто, кроме его друга, заслуживал такого благородного коня? Однако на четвертый день, поутру, животное исчезло. Туман рассеялся, и белесые лучи солнца скользили по окрестным холмам. Бернардо долго искал Торнадо. Он понятия не имел, как принято звать жеребят, и надеялся привлечь его оленьим кличем. В конце концов мальчик понял, что жеребенок не для того, чтобы найти хозяина, а лишь для того, чтобы указать дорогу. Отныне духом-хранителем Бернардо будет конь, а его главными добродетелями должны стать верность, сила и упорство. Его звезда — солнце, место ему в холмах, по которым Торнадо как раз в эту минуту мчался рысью, чтобы догнать свой табун.
Диего ориентировался хуже, чем Бернардо, и довольно быстро потерялся. Он оказался не слишком удачливым охотником и сумел добыть одну только маленькую крысу, у которой и мяса-то толком не было, одна шкурка да кости. Пришлось перейти на муравьев, червей и ящериц. Диего был измучен голодом и усталостью, он не знал, какие опасности могут подстерегать его на пути, и все же мальчик ни за что не повернул бы назад. Белая Сова объяснила, что цель этого долгого испытания — расстаться с детством и стать мужчиной. Диего не хотел разочаровывать свою бабушку, остановившись на полпути или просто дав волю слезам. Прежде мальчик не знал одиночества. Он рос вместе с Бернардо, окруженный друзьями и близкими, и всегда ощущал рядом присутствие матери. Теперь он впервые в жизни остался один посреди дремучего леса. Диего боялся, что на обратном пути не сумеет отыскать маленький лагерь Белой Совы. Конечно, можно провести эти четыре дня, сидя под одним и тем же деревом, но извечная непоседливость гнала мальчика вперед. Разумеется, Диего очень скоро заблудился в огромном лесу. Умывшись в роднике и напившись, он утолил голод незнакомыми плодам, сорванными с деревьев. Над головой мальчика пролетели три ворона, птицы, почитаемые племенем его матери, и доброе предзнаменование придало ему сил. Когда стемнело, он отыскал яму, прикрытую с двух сторон большими камнями, разжег огонь, завернулся в одеяло и мгновенно уснул, молясь, чтобы счастливая звезда, в которую верил Бернардо, не подвела его и он сумел получить заветное предзнаменование, избежав лютой смерти в когтях пумы. Диего проснулся глухой ночью от мерзкой отрыжки, причиной которой, вне всякого сомнения, были съеденные на обед плоды, и близкого воя койотов. От костра остались одни робкие угольки, и мальчик поспешил подбросить в него веток, понимая, что такой слабенький огонек не напугает хищников. Раньше дикие звери не трогали их с Бернардо, и оставалось надеяться, что они не нападут и сейчас, когда он остался один. Внезапно Диего увидел перед собой два призрачных красных глаза, которые, не отрываясь, смотрели на него из темноты. Сначала мальчик подумал, что это свирепый волк, и крепко стиснул рукоять ножа, но, приподнявшись, разглядел зверя получше и понял, что перед ним лис. Странный зверь сидел неподвижно и походил на кота, гревшегося у костра. Диего позвал его, но лис не приблизился, а когда мальчик слегка подвинулся к нему сам, осторожно отступил, сохраняя между собой и человеком определенное расстояние. Диего некоторое время смотрел на огонь, но вскоре опять заснул, сраженный усталостью, несмотря на упорное завывание далеких койотов. За ночь он несколько раз просыпался, не понимая, где находится, и видел перед собой странного лиса, неподвижного, словно дух-хранитель. Ночь тянулась бесконечно, а когда первые лучи рассвета очертили наконец профиль гор, зверя уже не было.
В последующие дни не произошло ничего, что Диего мог бы интерпретировать как знак свыше, не считая присутствия лиса, который появлялся с наступлением ночи и оставался до рассвета, всегда спокойный и сосредоточенный. На третий день умирающий от голода и усталости Диего попытался найти обратную дорогу, но снова заблудился. Мальчик решил, что, если отыскать лагерь Белой Совы не получается, нужно спуститься с холмов, выйти к морю и попытаться выбраться на Камино Реаль. По дороге он представлял, как огорчатся бабушка и мать, когда узнают, что все усилия пропали втуне и он не сумел открыть свое предназначение, и пытался угадать, повезло ли Бернардо больше, чем ему. Пройдя совсем немного, мальчик попытался перебраться через поваленное дерево и наступил на змею. Сначала Диего что-то кольнуло в щиколотку, а спустя пару секунд он услышал отчетливый стук змеиной погремушки и понял, что произошло. Сомнений не было: мальчик хорошо разглядел тонкую шею, треугольную голову и выпуклые веки гада. Запоздалый страх вышиб из него дыхание, как страшный удар пирата. Диего попятился назад, пытаясь воскресить в памяти свои скудные познания о гремучих змеях. Он знал, что их укусы не всегда бывают смертельными, все дело было в количестве впрыснутого яда, однако в его случае на постороннюю помощь рассчитывать не приходилось, а усталость и истощение могли ускорить действие отравы. Один скотовод из-за такой змеи отправился прямиком к праотцам; напившись в стельку, он растянулся на сеновале, чтобы выспаться, и больше не проснулся. Падре Мендоса сказал тогда, что комбинация яда и алкоголя оказалась смертельной, и Господь прибрал пьяницу, чтобы облегчить участь его несчастной, забитой жены. Диего вспомнил, как в таких случаях полагается лечить скотину: нужно вырезать поврежденное место ножом или прижечь раскаленным углем. Между тем нога стала лиловой, мальчика бил озноб, по телу бегали мурашки, изо рта текла слюна. Он чувствовал, что начинает бредить, и спешил принять решение, прежде чем его разум окончательно помутится: если двигаться, яд будет циркулировать по телу быстрее, если лежать неподвижно, смерть все равно наступит, но не так скоро. Диего предпочел идти вперед, хотя у него подгибались колени, а веки сильно распухли и мешали смотреть. У подножия холма он бросился бежать, бессвязно призывая свою бабку и растрачивая последние силы.
Диего упал ничком. С непомерным усилием он сумел перевернуться на спину и подставить лицо сияющему утреннему солнцу. Мальчик задыхался, страдал от внезапно опалившей горло жажды и трясся от холода. Он проклинал христианского Бога, который оставил его, и Великого Духа, который посмеялся над ним вместо того, чтобы послать видение. Утратив связь с реальностью, Диего одновременно лишился и страха. Горячий вихрь подхватил его и понес к небу. На место страха смерти пришел безграничный, всеобъемлющий покой. Огненный вихрь почти донес его до неба, но внезапно изменил направление и бросил свою ношу в бездну, словно камень, сорвавшийся со скалы. Погружаясь в небытие, юноша видел перед собой красные глаза лиса.
Диего не скоро сумел выбраться из вязкой тины кошмаров. Он помнил только беспредельную жажду и неподвижные лисьи глаза. Потом мальчик осознал, что лежит у костра, завернутый в одеяло, а рядом сидят Бернардо и Белая Сова. Вскоре он окончательно вернулся в свою телесную оболочку, ощутил резкую боль и догадался, что произошло.
— Меня убила гремучая змея, — сказал Диего, как только смог справиться с голосом.
— Ты не умер, малыш, но был на волос от смерти, — улыбнулась Белая Сова.
— Я не прошел испытания, бабушка, — сказал мальчик.
— Ты прошел его, Диего, — сообщила она.
Это Бернардо нашел Диего и притащил его обратно в лагерь. Индейский мальчик едва покинул поляну, на которой повстречал жеребенка, когда перед ним предстал лис. Бернардо сразу понял, что это знамение: иначе ночной зверь не стал бы крутиться у ног человека при свете дня. Сдержав охотничий инстинкт, Бернардо стал наблюдать за лисом. Зверь не убегал, но застыл в нескольких варах[12] от мальчика и глядел на него вполоборота, навострив уши и тревожно
