член. Он не может обнять ее, ибо его израненные руки ослабели от тугих цепей. Наконец юноша дает ей обещание жениться. Она требует, чтобы он поклялся образами своих предков. Соглашается доставить ему наслаждение. Сжимает рукою его член, и юноша трепещет от удовольствия, забыв об оковах.

Однажды вечером она освобождает его, они садятся в лодку и спасаются бегством. Добравшись до родного города, юноша приводит дочь предводителя пиратов к отцу, но тот не дает согласия на брак. И в свой черед предлагает сыну жениться на девушке из знатного рода, получившей недавно богатое наследство. Сын отвечает:

— Я предпочитаю стать супругом девушки, которая спасла меня от рабства, нежели быть рабом богатой женщины.

Юний Басе развил постулат, который Альбуций только сформулировал: «Omnes uxores divites servi- tutem exigunt...» (Все богатые женщины превращают своих мужей в рабов...) Он написал: «Мужчины часто берут в жены купленных ими рабынь, предпочитая вернуть им свободу, нежели продать свою собственную. Подыскивая себе супругу, разведайте сперва, не ценит ли она что-либо превыше мужа, способна ли перенести вместе с ним все несчастья, посланные судьбою. И если она к этому готова, она уже достаточно богата. Некоторые знатные женщины бесчестят образы своих родителей и предков супружескими сварами. Некоторые мужчины низкого происхождения оставляют потомкам своим доброе имя. Одни почитают величайшим позором неумение сохранить то, что дала им судьба. Другие видят счастье в захвате того, чего им никто не давал. Людей следует судить лишь по их деяниям, которые естественны для них так же, как движения их рук и ног. Что скажете вы о людях от сохи, о тех, кто, бедствуя сам, сделал государство наше богатым и процветающим? К чему называть отдельные имена, когда достаточно взглянуть на Рим?! Среди этих холмов, вознесших к небу свои голые каменные вершины, среди могучих крепостных стен, где ныне, поверх крыш с коньками из чистого золота, блистает Капитолий, нет ничего благороднее убогой хижины, некогда приютившей Ромула. Разве не достойно восхищения то, что наш народ обрел истинное величие в постоянном воспоминании об этом скромном начале?!»

Некий богач попросил бедняка, своего соседа, продать ему раскидистый платан, чья тень заслоняла от него солнце. Бедняк отказался уступить это дерево. Тогда богач поджег платан, и огонь перекинулся на дом бедняка. Богач предложил в возмещение убытков четырехкратную стоимость платана (намеренный ущерб) и однократную стоимость дома (ненамеренный ущерб). Бедняк подал в суд на богача.

— Разбуженный треском огня, я зову на помощь соседа. Сосед не прибегает с ведром воды: он держит в руке факел.

— Ветви дерева отбрасывали тень на мои цветы.

— Поджечь ветви платана все равно что поджечь крышу моего дома. Дом следует оплатить вчетверо.

— Дерево — но не дом — заслоняло от меня небо. Дерево — но не дом — мешало доступу воздуха. Я просил тебя: обруби ветви дерева. Ты ответил: нет. Я спалил листву на ветвях, нависших над моим садом.

— О, богачи, вы захватили все вокруг. Вы владеете городами, людьми, творениями их рук, женщинами, вещами, животными. Оставьте же беднякам хотя бы тень листвы, изгиб ветки, щебет дрозда!

— Почему бедность и скудоумие должны отнимать у богатых обзор неба, жap солнца и прохладу ветра?!

— Эти ветви укрывали меня от дождя.

— Но они не укрыли тебя от огня.

Богач и бедняк состояли в непримиримой вражде. Однако сыновья их тесно дружили, скрывая это от тех, кто произвел их на свет. Сын богача, завершив свое учение, отправился в Афины; по пути его взяли в плен пираты. Они принудили его написать отцу, назначив сумму выкупа. Отец, даром что богатый, мешкал с решением и не высылал требуемых денег. Сын бедняка, услыхав от рабов соседа о его колебаниях, тотчас пустился в дорогу. Он разузнал, что пираты уже продали юношу учителю боевых искусств, который кормит его, тренирует, удаляет волосы на его теле, учит танцевать, бороться и противостоять жестоким ударам противника. Он спешит прибыть в тот город, где его другу вот-вот предстоит сразиться на арене как гладиатору, и находит его истощенным до крайности, обессиленным и вконец подавленным своим положением. Тогда вместо него он предлагает хозяину себя самого и, скинув одежду, показывается ему нагим. Тот соглашается на обмен. Юноша погибает в бою; его умащенное маслом тело обагрено кровью, зрители рукоплещут, а он в последний миг успевает крикнуть своему богатому другу (который бешено аплодирует, восхищенный красотою этой смерти), что поручает ему своего отца и просит кормить его в старости, когда нужда и болезни отнимут у того силы ходить и работать.

Вернувшись домой, сын богача не скрываясь кормит, одевает и поддерживает отца своего друга. Родной отец выгоняет его из дома и лишает всех прав.

— Раздор между нашими семьями связал нас дружбою с младенческих лет. Он переплыл море, чтобы принять смерть вместо меня. Трубы звали к бою пронзительно и зловеще. Арену еще обагряла кровь предыдущих бойцов, оглашал рев диких зверей. Солнце стояло в зените. Слышались стоны умирающих, а публика роптала, требуя все новых и новых развлечений. Мой друг поднял забрало, чтобы дать мне прощальный поцелуй. Потом он вышел на арену.

На Феакском острове жил некий богач; он трижды просил у соседа-бедняка руку его дочери. Бедняк трижды отказывал и наконец ушел в море вместе с дочерью. Корабль потерпел крушение. Морское течение, судьба, ветер и случай выносят обломки судна и злосчастных его пассажиров на берег, принадлежавший богачу. Вода течет с них ручьями. Они стоят на песке, нагие и обессиленные.

Erat in summis montium judis ardua divitis specula: illic iste naufragiorum reliquias computabat (Ha вершине горы богач выстроил необычайно высокую башню для наблюдения за берегом; стоя наверху, он высматривал выброшенные морем обломки кораблей, оценивал их стоимость и таким образом наживался). Увидев этих двоих несчастных, он бросился к ним не разбирая дороги, прямо по песку, и снова попросил у бедняка в жены его дочь, которая жалась к отцу, стыдливо прикрывая руками груди и тесно сжав ноги.

Pauper tacuit et flevit (Бедняк ничего не ответил и заплакал). Богач схватил девушку за руку, оторвал от отца и объявил, что женится на ней. Он тащит ее, обнаженную, к кустам бузины и там, невзирая на вопли, берет ее силой. Бедняк возвращается домой. Надев старую тогу, превратившуюся в лохмотья, он идет к городским магистратам и просит их судить его выбор.

В романе Альбуция бедняк восклицал:

— Ut litus agnovi, naufragus in altum natavi (Как только я узнал этот берег, я поплыл в открытое море). — И еще он добавил: — Я стал жертвою кораблекрушения. Я стал жертвою берега.

Конец романа заслужил одобрение многих слушателей:

— Interrogor de nuptiis filiae, cum adhuc pulsaret aures meas fluctus (Я услышал предложение отдать