Уважаемая миссис Гейгер!
Боюсь, я должна отказаться от должности экономки. Мне было очень приятно…
Да брось! Сочинять некогда, пора бежать. Я положила листок на стол и двинулась к двери. И остановилась.
Не могу оставить письмо оборванным на середине фразы. Иначе оно будет грызть меня целый день.
Мне было очень приятно, однако я хочу испытать себя на новом месте. Спасибо за Вашу доброту.
Искренне Ваша,
Саманта Свитинг.
Я отложила карандаш, придвинула стул к столу и вновь направилась к двери. Тут завибрировал телефон.
Гай! Я торопливо откинула флип и только потом бросила взгляд на экран. Это был не Гай.
Кеттерман.
По спине пополз холодок. Глядя на имя на экране, я вся съежилась от настоящего смертельного страха. Внезапно мне стало ясно, что это такое – смертельный страх. Все инстинкты в унисон требовали не отвечать.
Увы, поздно. Флип уже откинут. Я медленно поднесла аппарат к уху.
– Алло?
– Саманта, это Джон Кеттерман.
– Слушаю, – прохрипела я, вне себя от ужаса.
Тишина. Я понимала, что сейчас моя очередь говорить. Но меня словно парализовало, в горле встал плотный комок. Слова казались лишними. Всем известно, что Кеттерман не терпит оправданий, извинений и объяснений.
– Саманта, я звоню, чтобы сообщить, что ваш контракт с компанией «Картер Спинк» расторгнут.
Кровь отхлынула от моего лица.
– Вам направлено письмо с изложением причин. – Он говорил сугубо официальным тоном. – Серьезные упущения в работе, отягощенные последующим непрофессиональным поведением. Налоговый формуляр Р45 вам пришлют.
Ваш пропуск ликвидирован. Я не рассчитываю снова увидеть вас нашем в офисе…
Он излагал слишком быстро. Все происходило слишком быстро.
– Пожалуйста, не… – Мой голос сорвался. – Пожалуйста, дайте мне шанс. Я совершила одну ошибку. Одну-единственную.
– Юристы компании «Картер Спинк» не совершают ошибок, Саманта. И не убегают от своих ошибок.
– Я знаю, что была неправа, знаю! – Меня трясло. – Но я была в шоке. Не могла думать…
– Вы подорвали репутацию компании и свою собственную. – Голос Кеттермана сделался тверже, словно и ему разговор давался нелегко. – Ваша небрежность обошлась клиенту компании в пятьдесят миллионов фунтов. Затем вы исчезли без сколько-нибудь вразумительных объяснений. Саманта, вы вряд ли могли уповать на иной исход.
Снова пауза. Я прижала ладонь тыльной стороной ко лбу и постаралась сосредоточиться на дыхании. Вдох – выдох. Вдох – выдох.
– Нет, – прошептала я наконец.
Все кончено. Все на самом деле кончено. Кеттерман произносил заранее заготовленную речь о необходимости явиться в кадровый отдел, но я уже не слушала. Все плыло перед глазами, дыхание сбилось.
Все кончено. Карьера. Жизнь. Я работала с двенадцати лет. Впустую. Со мной покончили в двадцать четыре часа.
Какое-то время спустя я сообразила, что Кеттерман отключился. Кое-как поднялась, добрела до громадного холодильника. Собственное отражение на его сверкающей дверце показалось мне серо- зеленым. Глаза – черные впадины…
Как быть? С чего начать?
Я долго сидела перед холодильником, разглядывая свое отражение, пока и оно не утратило смысл, пока черты не слились в нечто бесформенное.
Меня уволили. Фраза крутилась в сознании. Меня уволили. Впору податься на биржу. Эта мысль заставила меня поежиться. Я представила, как стою в очереди вместе с парнями из «Мужского стриптиза», шевелю бедрами в такт бодрой мелодии…
Внезапно во входной двери повернулся ключ. Зрение сфокусировалось, я отодвинулась от холодильника.
Нельзя, чтобы меня обнаружили в таком виде. Я не выдержу расспросов и сочувствия. В таком состоянии с меня станется удариться в слезы…
Я протянула руку, взяла тряпку и начала протирать и без того сверкающий стол. Потом заметила свое письмо Триш, скомкала листок и швырнула его в мусорную корзину. Потом. Все потом. Я чувствовала, что мне сейчас и двух слов не связать, не то что произносить прощальный спич.
