От уголков блеснувших смехом глаз побежали морщинки. – Да полно вам, мистер Лайтнер! Неужели вы действительно верите, что Лэшер существует?
– Я видел его собственными глазами, – спокойно ответил я.
– Не более чем плод вашего воображения, сэр. Племянница сказала, что в саду было уже совсем темно.
– Право, не стоит нам обманывать друг друга. Я четко видел его, Кортланд. Ему удалось сделаться почти материальным и даже улыбнуться.
Улыбка на губах Кортланда превратилась в ироническую гримасу, брови приподнялись.
– Ваши слова доставили бы ему несказанное удовольствие, мистер Лайтнер, – с едва заметным вздохом заметил он.
– Может ли Дейрдре принудить его уйти и навсегда оставить ее в покое?
– Безусловно нет. Но она может не обращать на него внимания. Она может жить и делать вид, что его не существует. Анте это не удавалось. А Стелла не хотела сама. Но Дейрдре сильнее их – и Анты, и Стеллы. Она во многом похожа на Мэри-Бет. К сожалению, далеко не все это понимают…
Он вдруг замолчал, не закончив фразы, как будто поймал себя на том, что и так сказал гораздо больше, чем намеревался, потом окинул меня долгим взглядом, взял портсигар и зажигалку и медленно поднялся из-за стола.
– Не уходите, – буквально взмолился я.
– Пришлите мне ваше повествование, мистер Лайтнер. Я обещаю прочесть его, а потом, быть может, мы встретимся вновь и продолжим нашу беседу. Но никогда впредь даже близко не подходите к моей племяннице. Помните, что я готов на все, лишь бы защитить Дейрдре от тех, кто, исходя из каких-либо своих интересов, осмелится посягнуть на ее покой или причинить ей хоть малейшую боль. На все, мистер Лайтнер. Надеюсь, вы меня поняли.
С этими словами он повернулся, чтобы уйти.
– А как быть с этим? – спросил я, тоже вставая из-за стола, и указал на свой бурбон. – Что, если я вызову полицию и в качестве улики предъявлю им отравленный напиток?
– Мистер Лайтнер, не забывайте, вы в Новом Орлеане. – Кортланд подмигнул мне и изобразил на лице обворожительную улыбку. – А теперь мой вам совет: отправляйтесь домой, запритесь в своей башне с телескопом и продолжайте наблюдать за нами, но только издали.
Мне не оставалось ничего другого, кроме как проводить взглядом его удаляющуюся легкой походкой фигуру. Уже у самых дверей он обернулся и приветливо взмахнул рукой.
Я вновь сел за стол, отодвинул в сторону бокал с бурбоном, достал дневник и постарался как можно подробнее описать все произошедшее. Поставив последнюю точку, я достал из кармана маленький флакон с аспирином, высыпал из него таблетки, а вместо них налил туда немного отравленного бурбона, плотно закупорил флакон и спрятал его обратно в карман.
Что ж, пора было идти. Взяв в руки дневник, я уже направился было к лестнице, и в этот момент за дверью, ведущей в вестибюль, возникла фигура коридорного.
– Ваш багаж готов, мистер Лайтнер, – с вежливой улыбкой произнес он, переступая порог. – Машина ждет на улице.
Бедняге даже не приходило в голову, что с его помощью меня просто-напросто вышвыривают из этого города.
– Неужели? – Я бросил взгляд на два чемодана. – И вы сами собрали все мои вещи?
Выйдя вслед за коридорным в вестибюль, я увидел стоявший у подъезда черный лимузин. Он был таким огромным, что занял практически всю проезжую часть узкой улочки Французского квартала и перекрыл остальное движение.
– Вы уверены, что это за мной? – спросил я.
– Да, сэр. Мистер Кортланд велел проследить, чтобы вы успели на десятичасовой рейс до Нью-Йорка. Он сказал, что в аэропорту вас будет ждать человек с билетом. Так что времени еще достаточно.
– Как это предусмотрительно с его стороны, – с этими словами я полез в карман в поисках пары купюр для коридорного, однако тот отрицательно покачал головой.
– Мистер Кортланд уже позаботился обо всем, сэр. Вам лучше поспешить, чтобы не опоздать на самолет.
– Вы правы. Но, знаете, у меня какое-то предубеждение против больших черных лимузинов. Поэтому, будьте любезны, поймайте такси, а это все же возьмите за труды.
Такси благополучно доставило меня, но не в аэропорт, а на вокзал, где я купил билет в спальный вагон до Сент-Луиса и уже оттуда улетел в Нью-Йорк. В разговоре со мной Скотт был непреклонен. Он заявил, что полученная информация требует тщательного осмысления, что следует переоценить ситуацию и пересмотреть план дальнейших действий, и приказал немедленно покинуть Нью-Йорк и вернуться в Англию.
Где-то на полпути над Атлантическим океаном я почувствовал себя плохо, а к моменту приземления в Лондоне уже горел в лихорадке. В аэропорту меня ожидали Скотт и машина «скорой помощи». По пути я несколько раз терял сознание, но ненадолго, и последними моими словами, прежде чем окончательно провалиться в забытье, были:
– Ищите яд…
Очнулся я только через восемь часов и, едва открыв глаза, увидел рядом Скотта и еще пару близких друзей. Лихорадка не прошла, однако, несмотря на слабость и отвратительное самочувствие, жизни моей ничто уже не угрожало.
– Вас угостили хорошей порцией яда, – сообщил Скотт, – но худшее уже позади. Постарайтесь вспомнить, что вы пили непосредственно перед тем, как сесть в самолет.
– Эта женщина… – пробормотал я.
– Какая? Можете рассказать подробнее?
– В нью-йоркском аэропорту я зашел в бар, чтобы выпить виски с содовой… Мимо проходила какая-то женщина с огромной сумкой… Она выглядела очень нездоровой и все время кашляла… Знаете, такой кашель… характерный для туберкулезных больных. Она попросила найти носильщика и, пока я искал, сидела возле моего столика. Возможно, ее кто-то нанял на улице.
– Она подсыпала вам рицин – весьма распространенный и очень сильный яд, который получают из касторовых бобов. Тот же яд подсыпал вам в бурбон и Кортланд. Сейчас вы вне опасности, но пару дней поболеть придется.
– О Господи! – Внутри у меня опять все скрутило.
– Они и не думали вступать с нами в какие-либо переговоры, Эрон, – сказал Скотт. – Да и что они могут нам сказать? Что убивают людей? Пора покончить с этим. Во всяком случае, на какое-то время.
– Они всегда были убийцами, Скотт, – слабым голосом возразил я. – Но только не Дейрдре Мэйфейр. Она никого не убивала. Где мой дневник?
Спазмы в желудке стали просто невыносимыми. Как раз в этот момент вошел врач, чтобы сделать мне укол. Однако я отказался.
– Эрон, это заведующий токсикологическим отделением, человек безупречной репутации. Весь медперсонал нами тщательно проверен. К тому же здесь, в палате, постоянно находятся наши люди.
Лишь в конце недели я смог наконец вернуться в Обитель, но и там долго боялся притрагиваться к какой бы то ни было пище – меня не покидала уверенность, что опасность грозит нам всем. В конце концов, им ничего не стоит нанять людей, которые согласятся подсыпать в нашу еду какие-нибудь токсины. Более того, продукты могут быть отравлены еще до поступления в наши кладовые.
К счастью, ничего подобного не случилось. Однако потрясение, вызванное столь откровенным покушением на мою жизнь, было слишком велико, и прошел, наверное, целый год, прежде чем меня окончательно оставили тревожные мысли и воспоминания об этом прискорбном происшествии.
В течение всего этого года мы постоянно получали новую – зачастую шокирующую – информацию из Нового Орлеана…
В дни своего выздоровления я вновь воскресил в памяти всю историю семейства Мэйфейр, внимательно перечитал некоторые свидетельства, в том числе Ричарда Ллуэллина и еще нескольких людей, с которыми встречался лично перед своей поездкой в Техас, к Дейрдре.
