Петир совокупился с собственной дочерью и, таким образом, стал отцом ее дочери – Жанны Луизы. А это означает, что он приходился дедом Анжелике и прадедом Мари-Клодетт, которая построила Ривербенд и учредила ваш семейный закон о наследовании. Если я не ошибаюсь, в настоящее время именно вы от имени Дейрдре распоряжаетесь наследием Мэйфейров. Вы успеваете следить за моей мыслью, мистер Мэйфейр?

Кортланд явно не в силах был ответить. Он сидел совершенно неподвижно, забыв о тлеющей в пальцах сигарете, и пристально смотрел прямо на меня. Внимательно наблюдая за его реакцией, я продолжил:

– Итак, ваши предки одновременно являются потомками нашего агента Петира ван Абеля. Мэйфейрские ведьмы и Таламаска связаны тесными узами. Существует и целый ряд других сближающих нас обстоятельств. За прошедшие годы их накопилось немало. Взять хотя бы, к примеру, Стюарта Таунсенда, нашего агента, бесследно исчезнувшего здесь, в Новом Орлеане, в 1929 году. Это случилось после того, как он встретился со Стеллой. Вы помните Стюарта Таунсенда? Тайна его исчезновения так и осталась нераскрытой.

– Вы безумец, мистер Лайтнер, – ответил Кортланд. Все с тем же непроницаемым выражением лица он глубоко затянулся и резким движением сломал в пепельнице всего лишь наполовину выкуренную сигарету.

– Да, это ваш призрак, Лэшер, убил Петира ван Абеля, – спокойно подтвердил я. – Ведь это его я только что видел, не так ли? Вон там. – Я махнул рукой в сторону садика. – И теперь он сводит с ума вашу племянницу. Или я не прав?

В облике Кортланда произошла весьма заметная перемена. Он был в полном замешательстве, и теперь его красивое, обрамленное темными волосами лицо выражало растерянность и простодушную невинность.

– Вы говорите все это вполне серьезно? – Пожалуй, это были первые искренние слова, произнесенные им с момента прихода в бар.

– Конечно, – ответил я. – С какой стати мне пытаться обмануть человека, способного читать чужие мысли? Согласитесь, это было бы глупостью с моей стороны. – Я покосился на свой бокал. – Впрочем, не менее глупо ожидать, что я выпью этот бурбон и умру от отравления тем ядом, который вы в него подмешали. Ведь именно так погиб Стюарт Таунсенд, а после – Корнел Мэйфейр, не правда ли?

Взгляд Кортланда по-прежнему ничего не выражал, но я ясно видел, до какой степени он потрясен моими словами.

– Ваши обвинения слишком тяжки, мистер Лайтнер, – едва слышно произнес он.

– Все это время я был уверен, что вина лежит на Карлотте, – продолжал я. – Но Карлотта здесь ни при чем. Я прав, мистер Мэйфейр? Эти убийства – ваших рук дело?

– Кого интересует ваше мнение? – все так же тихо прошептал он. – Как вы смеете говорить мне такие вещи?

Однако уже в следующее мгновение Кортланд сумел взять себя в руки, слегка выпрямился и, не сводя с меня пристального взгляда, открыл портсигар и достал еще одну сигарету. Его манера поведения резко изменилась, и в глазах засветилось искреннее любопытство.

– Давайте говорить серьезно, мистер Лайтнер, – самым невинным тоном произнес он. – Чего же вы все-таки хотите? Чего, черт побери, добиваетесь?

Я на минуту задумался. В последнее время я и сам не раз задавал себе тот же вопрос. На что я рассчитывал и чего хотел достичь, отправляясь в Новый Орлеан? Какие цели все мы преследуем в своей работе?

– Узнать вас получше, – неожиданно для самого себя ответил я. – Узнать вас по-настоящему, ибо при том, что нам известно о вас так много, в действительности мы не знаем практически ничего. Мы хотим посвятить вас во все детали и тонкости той информации о вашем семействе, которая нами собрана со времен далекого прошлого. Мы хотим раскрыть перед вами все тайны – объяснить, кто вы на самом деле и что представляет собой он. Мы надеемся на ответную откровенность с вашей стороны, на то, что вы поведаете нам свои секреты. И наконец, мы надеемся на встречу с Дейрдре Мэйфейр исключительно ради того, чтобы прийти к ней и сказать: «Вы не одиноки. Есть и другие люди, которые, подобно вам, обладают способностью видеть призраков. Мы понимаем, как вы страдаете, и готовы помочь, ибо это в наших силах».

Кортланд молча смотрел на меня изучающим взглядом, в лице его не осталось и тени притворства. Потом, по-прежнему не произнося ни слова в ответ, откинулся на стуле, отвернулся и, стряхнув пепел с сигареты, жестом приказал принести себе еще порцию спиртного.

– Почему вы не пьете бурбон? – спросил я и вновь удивился собственному вопросу. – Я к нему не притронулся.

– Спасибо, я не люблю бурбон, – ответил Кортланд, на этот раз глядя мне прямо в глаза.

– Что именно вы в него подсыпали? – задал я еще один невольно вырвавшийся вопрос.

Он не ответил, углубившись в собственные мысли, и выглядел огорченным и растерянным. Мальчик- официант поставил перед ним хрустальный бокал с шерри.

– Скажите, это правда? – наконец заговорил Кортланд и опять посмотрел мне в глаза. – То, что вы написали о портрете Деборы Мэйфейр, хранящемся в Амстердаме, – правда?

– Да. Мы располагаем портретами Шарлотты, Жанны Луизы, Анжелики, Мари-Клодетт, Маргариты, Кэтрин, Мэри-Бет, Джулиена, Стеллы, Анты и Дейрдре…

Он прервал меня нетерпеливым жестом, словно приказывая замолчать.

– Послушайте, – тем не менее продолжал я, – Дейрдре медленно сходит с ума, и я приехал сюда только ради нее. Когда мы беседовали с ней в Техасе, девочка была на грани срыва.

– И вы полагаете, что помогли ей?

– Нет, и крайне сожалею об этом. Ваше нежелание контактировать с нами мне вполне понятно. В конце концов, у вас есть для этого все основания. Но Дейрдре! Мы в состоянии ей помочь, поверьте!

Ответа не последовало. Кортланд молча пил шерри. Я попытался оценить ситуацию с его точки зрения, но не смог. Мне еще не доводилось подсыпать кому-либо яд. К тому же человек, сидевший в тот момент напротив, отнюдь не походил на того Кортланда, каким я его представлял, читая историю семьи.

– Как вы думаете, ваш отец, Джулиен стал бы со мной разговаривать? – спросил я.

– Ни в коем случае. – Кортланд словно очнулся от сна и поднял голову, надолго остановив на мне внимательный взгляд. Выглядел он подавленным и расстроенным. – Неужели после стольких лет наблюдений вы так и не поняли, что он тоже принадлежал к их числу? – Вопрос прозвучал вполне искренне, и я вновь почувствовал, как мой собеседник буквально ощупывает меня глазами, как будто старается понять, насколько откровенен и честен с ним я.

– А вы? Вы не из их числа?

– Нет. – Он медленно покачал головой. Омраченное печалью, его лицо сделалось вдруг почти старым. – Нет, поверьте. И никогда не был. Послушайте, шпионьте сколько вам угодно, если уж вам так хочется обращаться с нами как с королевской семьей…

– На самом деле почти так оно и есть…

– Судя по сведениям, полученным мною из Лондона, вы действительно ученые-историки, совершенно безвредные и вполне респектабельные…

– Благодарю, я польщен…

– Но только оставьте в покое мою племянницу. Именно сейчас у нее появилась надежда покончить наконец со всем этим и стать счастливой. А с этим надо покончить. Возможно, ей удастся…

– Она тоже из их числа? – Я сознательно воспроизвел его собственную интонацию.

– Конечно нет! В том-то и дело. Разве вы не понимаете, что в настоящий момент никого из них не осталось? Грош цена всем вашим исследованиям, если вы не смогли увидеть, что их сила и могущество в значительной мере утрачены. Даже Стелла уже не обладала ни тем ни другим. Последней была Мэри-Бет. Джулиен, мой отец, и потом Мэри-Бет.

– Да, я понял это. Но как же быть с призрачным другом вашей семьи? Позволит ли он покончить со всем этим?

– Вы и вправду верите, что он существует? – Кортланд слабо улыбнулся и слегка склонил набок голову.