– Я, сын мой. По прибытии в лавру мы нашли нужным скрыть от тебя, что ты происходишь из знатного рода. Теперь скажи мне: помнишь ли ты своего отца, мать, братьев, сестер, или вообще что-либо, имеющее отношение к твоему родному городу Афинам?

– Нет!

– Благодарение Создателю! Но, Филимон, если бы у тебя оказалась сестра?.. Тише! Я ведь говорю только… если…

– Сестра! – прервал его Филимон. – Пелагия?

– Спаси Бог, сын мой! Но у тебя была сестра, казавшаяся года на три старше тебя.

– Как? Ты знал ее?

– Я ее видел только раз, в ужасный, скорбный день. Ах, бедные вы, несчастные дети! Я не хочу тебя печалить и сообщать подробности.

– Но почему же ты не привез ее вместе со мной? Как решился ты разлучить нас?

– Ах, сын мой, может ли старый монах предъявлять права на молодую девушку? К тому же это было трудно сделать, даже если бы я рискнул на подобный поступок. Алчность богатых людей прельстилась ее молодостью и красотой. В последний раз я видел ее в обществе еврейки. Дай Бог, чтобы Мириам оказалась той самой старухой.

– У меня есть сестра! – воскликнул Филимон с радостными слезами. – Мы должны разыскать ее! Поможешь ли ты мне? Теперь, сейчас! Я ни о чем другом не хочу и не могу ни думать, ни говорить… Я ни за что не смогу приняться, пока не найду ее!

– Ах, сын мой, сын мой! Может быть лучше оставить это дело на волю божью? Что, если она уже умерла? Это открытие причинило бы нам только горе. А что если, – да отвратит это Господь, – она жива телом, а в духовном смысле умерла наихудшей смертью, предаваясь греховной жизни?

– Мы бы спасли ее или сами бы погибли ради такого святого дела. Знать, что у меня есть сестра…

Арсений опустил голову. Он не подозревал, какое светлое чувство, какая нежность охватила молодое сердце Филимона.

Сестра! Какие таинственные чары заключались в этом слове, от которого голова юноши кружилась, а сердце трепетало? Сестра! Не только подруга, но и спутница, дарованная ему самим Богом! Девушка, любовь к которой не могли бы ему поставить в укор даже монахи!

– Она была в Афинах в одно время с Пелагией! – воскликнул Филимон после долгого размышления. – Быть может, она ее знала. Пойдем к ней немедленно, спросим Пелагию!

– Избави Боже! – сказал Арсений. – Во всяком случае нам нужно предварительно дождаться ответа Мириам.

– Пойдем! Тем временем я укажу тебе ее дом. Ты можешь войти к ней, если пожелаешь. Идем! Я твердо убежден, что поиски моей сестры как-то связаны с Пелагией.

В душе Арсений полностью разделял предположение Филимона, но он ограничился лишь тем, что согласился последовать за взволнованным юношей к дому танцовщицы.

Они уже приближались к воротам, когда услышали за собой торопливые шаги и голоса, называвшие их по именам. Обернувшись, они с удивлением и досадой увидели Петра-оратора, сопровождаемого значительной толпой монахов.

Сначала Филимон решил было спастись бегством, и даже Арсению, схватившему его за руку, тоже хотелось ускользнуть.

– Нет! – решил юноша. – Не убегу! Разве я не свободный гражданин и философ?

Смело оглянувшись, он стал поджидать врагов.

– А, вот он, молодой отступник! Ты скоро нашел презренного грешника, почтенный отец. Возблагодарим Небо за такой неожиданный успех.

– Мой добрый друг, что привело тебя сюда? – спросил Арсений дрожащим голосом.

– Я решил обеспечить надежной защитой твою священную особу и почтенный возраст против оскорблений этого негодного мальчишки и его гнусных товарищей. Мы все утро издали следим за тобой и оберегаем тебя.

– Благодарю тебя, но, право, ты напрасно утруждал себя. Мой сын всегда относился ко мне с самой нежной привязанностью, и я считаю его далеко не столь виновным, как утверждает молва. Теперь же он готов спокойно вернуться со мной. Не правда ли, Филимон?

– Я поклялся не переступать порога, пока…

– Знаю. Кирилл поручил тебе передать, что встретит тебя, как сына; он готов забыть и простить все прошлое.

– Забыть и простить? Прощать приходится мне, а не ему. Заявит ли он открыто, перед всеми, что я – невинный страдалец, которого избили и выгнали только за послушание патриарху? Пока это не будет сделано, я не забуду, что, к счастью, я свободный человек!

– Свободный человек? – произнес Петр со злобной улыбкой. – Это еще надо доказать, мой дорогой! Изящный плащ и красиво уложенные волосы – недостаточное доказательство.

– Что это значит?

– Пощади меня, ради Бога! – воскликнул старик, увлекая Петра в сторону. Филимон от изумления замер на месте.

– Не говорил ли я тебе много раз, что не могу называть рабом христианина, а тем более моего духовного сына.

– А тебя, достойный отец, разве не убедил патриарх, насколько неосновательны твои сомнения?