“Из ядущего выщла еда, А из сильного – сладость тогда!”
Он загадал эту загадку “тридцати брачным друзьям” на свадьбе, уверенный, что они не сумеют ее разгадать. Но те запугали Далиду и уговорили ее вызвать у мужа ответ. Самсон пришел в ярость, и за то, что они над ним так посмеялись, он перебил их всех… в старые времена люди относились к загадкам гораздо серьезнее, чем теперь!
Да, кстати, ответ на загадку Самсона – и на все остальные загадки, приведенные в этой книге – вы найдете в последней главе. Но прежде чем заглянуть туда, сначала попробуйте догадаться сами, такая у нас к вам просьба!»
Джейк обратился к последней главе, почему-то заранее зная, что никаких там ответов нет. И точно: за страницей с надписью ОТГАДКИ было лишь несколько рваных краев и сразу за ними – форзац. Кто-то вырвал все страницы с отгадками.
Джейк на мгновение задумался. А потом, подчиняясь неожиданному порыву, который был вовсе и не порывом, а чем – то другим, непонятным, он вернулся в «Манхэттанский ресторан для ума».
Кэлвин Тауэр поднял голову, оторвавшись от шахматной доски.
– Ты передумал, Гиборен-Скиталец, и решил все-таки выпить кофе?
– Нет. Я просто хотел спросить, вы не знаете, случайно, ответ на одну загадку.
– Давай посмотрим. – Тауэр сделал ход пешкой.
– Ее загадал Самсон. Такой сильный дядька из Библии? Загадка такая…
– «Из ядущего вышла еда, – продекламировал Эрон Дипной, развернувшись к Джейку на табурете, – А из сильного – сладость тогда!» Эта?
– Да, эта. Вы, случайно, не знаете…
– О-о, когда-то я увлекался музыкой. Вот послушай. – Запрокинув голову, он пропел мелодичным и сильным голосом:
Эрон подмигнул Джейку и вдруг рассмеялся, увидев его изумление.
– Ты получил свой ответ, дружок?
Джейк смотрел на него широко распахнутыми глазами.
– Вау! Хорошая песенка! Вы откуда ее узнали?
– Эрон знает их все, – сказал Тауэр. – Он шатался по Бликер-стрит до того еще, как Боб Дилан выучился извлекать из своего «Хонера» и другие ноты, кроме открытой «соль». По крайней мере, он так утверждает.
– Это старый спиричуал,[3] – пояснил Эрон Джейку, а потом повернулся обратно к Тауэру. – Кстати, мой пухлик, вам шах.
– Не так быстро, – Тауэр сделал ход слоном. Эрон тут же его «скушал». Таэур что-то буркнул себе под нос… что-то, подозрительно похожее на «у, блядь».
– Значит, отгадка – лев, – сказал Джейк.
Эрон покачал головой.
– Половина отгадки. Загадка Самсона, она двойная, мой юный друг. Одна половина отгадки – лев, вторая – мед. Понимаешь?
– Да, по-моему.
– О'кей. Тогда вот тебе еще. – Эрон на мгновение прикрыл глаза, а потом продекламировал нараспев:
– А ты хитрый, – подмигнул Тауэр Эрону.
Джейк задумался было, но потом покачал головой. Он мог бы подумать подольше – ему очень нравилась эта игра в загадки и хотелось побыть здесь еще, – но его подгоняло настойчивое ощущение, что ему надо идти. У него еще есть одно дело на Второй-Авеню.
– Сдаюсь.
– Нет, сдаваться нельзя, – возразил Эрон. – Можно сдаваться, когда речь идет о современных загадках. Но настоящие загадки – это не просто так шутка, малыш. Это задачи, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Подумай еще. Если все-таки ничего не надумаешь, приходи сюда. Как раз будет повод зайти. Есть еще нужен повод, то знай: этот толстый умеет состряпать отличный кофе.
– О'кей, – сказал Джейк. – Спасибо. Я зайду обязательно.
Но как только он вышел на улицу, им завладело одно неприятное чувство: Джейк понял, что больше уже никогда не вернется в «Манхэттенский ресторан для ума».
Джейк медленно шел вдоль по Второй-Авеню, держа в левой руке свои новые приобретения. Поначалу он еще бился над этой загадкой – Нету ног, но на месте она не стоит; ложе есть, но не спит? – но мало-помалу ее оттеснило нарастающее предчувствие. Казалось, все чувства его обострились как никогда: асфальт как будто искрился миллионом сверкающих крапинок, каждый вдох был насыщен тысячью смешанных ароматов, и в каждом звуке, который он слышал, ему мнились иные, потаенные отголоски. Наверное, то же чувствуют собаки перед сильной грозой или землетрясением – Джейк был уверен, что так оно и есть. Но только предчувствие приближающегося события было хорошим, как будто то, что должно сейчас произойти, обязательно уравновесит весь этот ужас, приключившийся с ним три недели назад. И с каждой секундой оно становилось сильнее, предчувствие.
И вот теперь, когда Джейк подошел совсем близко к месту грядущего действия, где все должно разрешиться, его опять охватило то странное ощущение, как будто он знает все наперед.
Какой-то бродяга попросит меня дать денежку, и я отдам ему мелочь со сдачи, которую дал мне мистер Тауэр. Потом будет музыкальный магазин. Дверь будет открыта, чтобы шел свежий воздух, а внутри будет играть «Rolling Stones». Потом я увижу свое отражение в зеркалах.
Движение на Второй-Авеню было все еще небольшим. Такси, сигналя вовсю, проворно лавировали между медлительными легковушками и фургонами. На лобовых стеклах и ярко желтых их кузовах играли блики веселого майского солнца. Ожидая у светофора, когда загорится зеленый, Джейк заметил бродягу на том углу Второй и Пятьдесят-Второй. Тот сидел прямо на тротуаре, привалившись спиной к кирпичной стене маленького ресторанчика. Подойдя ближе, Джейк разглядел, что ресторан называется «Чав-чав».
«Чу-чу, – невольно подумалось Джейку. – Вот – правда».
– Хотя бы 25 центов? – устало спросил бродяга, и Джейк ссыпал не глядя ему на колени всю сдачу из книжного магазина. Теперь, точно как по расписанию, он услышал «Rolling Stones»:
