– Да, ну тогда должна быть какая-то система очков в зависимости от качества телки, если мы не можем начислять себе очки за проституток? – спросил Балти. – Надо классифицировать их по внешнему виду и по тому, скольких усилий это стоило. Я имею в виду, некоторых телок мы все влегкую можем отыметь, а есть другие, высшего качества. Ты-то будешь ебать всех подряд, всех, кто носит юбки. Викария, шотландца, кого угодно. Все остальные из нас более избирательны. Мы не разбрасываем свой ДНК где придется.

– И что, это, значит, причина? – Картер качал головой. – Вы все хотите сказать, что вам нравятся только прекрасные королевы. Что будет дальше? Вы захотите, чтобы вам начисляли очки за парней.

– Сделай нам одолжение, – от возмущения Балти подавился своим пивом. – Если какой-нибудь еблан это сделает, то он выходит из нашей ебаной команды. Немедленное понижение, и мы перестаем с ним общаться на всю оставшуюся жизнь.

Парни с мудрым видом покивали головами и замерли в молчании.

– А что тогда насчет изнасилования? – спросил Манго. – Что, если начислять двадцать очков за изнасилование?

– Ага, двадцать очков за изнасилование. Ебаный ты идиот.

Теперь все они ржали: возможности можно было перебирать бесконечно, а Манго просто тупил. Любой, кто изнасиловал женщину, заслуживает того, чтобы его повесили. Все были с этим согласны. Это самое страшное преступление. Это – и секс с детьми. Водятся же в этом мире какие-то больные ублюдки. Для них и повешение слишком хорошо, для насильников и тех, которые домогаются несовершеннолетних.

– А что насчет животных? – спросил Манго.

– И животные нам тоже попадались, – сказал Балти. – Картер не особо смотрит, в кого кончает.

– Да мы все такими бывали, если честно. Сначала ужремся, а потом не понимаем, что происходит. Когда сперма бьет в голову, любой кусок мяса сгодится. Это запрограммировано природой. То есть я имею в виду, именно поэтому Бог придумал оргазм. Никто сознательно не планирует заводить детей, потому что после этого вся твоя жизнь будет сплошным несчастьем, просто у тебя в мозгу вживлена такая штука, которая заставляет тебя тащиться по противоположному полу, а когда ты напиваешься, то теряешь разум и ебешь все, что под руку попадется. Свинья же все равно может родить, да?

– Я говорил про хомячков и тому подобных, – лопался от смеха Манго. Обычно он не слишком блистал чувством юмора, но сегодня был в настроении. – Некоторые люди трахают животных, не правда ли?

– Любому, кто трахнет животное, животное на четырех лапах, я сам яйца отрежу, – сказал Уилл, наконец подав голос. Он любил животных, они казались ему беззащитными жертвами. Даже упоминание об изнасиловании в том же предложении, что и секс, его огорчало. Вся эта хрень – о власти и контроле. А он был романтик и действительно не умел отделять секс от любви.

Когда снова подошла Эйлин, они дружно заткнулись. Картер спросил, хорошо ли она встретила Новый год, и она кивнула, сказав, что встречала его у сестры. Собрались на ужин все вместе, не то что обычная пьянка, итальянская кухня – ее зять хорошо готовит. Он из Неаполя, он хороший повар. Итальянцы знают толк в том, как наслаждаться жизнью без попоек, хотя не ей об этом судить, не так уж много она знает об этом мире, работая в пабе. Она спросила, как себя чувствует глаз Уилла, и он, слегка заикаясь, зная, что краснеет, сказал, что хорошо, спасибо, затем передумал и сказал, если честно, то болит, действительно очень болит, и она сказала, чтобы он шел к доктору. Гарри посмотрел на Уилла и заказал еще пинту.

– Она тебе даст, – прошептал Картер, когда ушла Эйлин.

Уилл покачал головой, ему было неловко.

– А тогда как насчет того, чтобы насрать на телку? – спросил Манго.

– Почему всегда именно ты несешь этот больной бред? – спросил Гарри. – Как будто у тебя нет души. Продал ее в своем Сити. Держу пари, твоя душа сидит там, на береговом склоне, и гадает, куда же ты ушел. И почему тебе хочется насрать на телку? Ты больной – только потому, что тебе пришло такое в голову.

– А тогда, как насчет того чтобы насрать телкам в сумочки? – Балти вынул из пепельницы, стоявшей перед Гарри, сгоревшую спичку, та отрикошетила ему в окурок и упала на пол.

Члены Секс-Дивизиона размышляли об этом новом предложении. Это определенно стоит свеч. Должно быть что-то приемлемое, кроме четырех очков, что-то, к чему никто бы не стал стремиться. Изнасилование, животные и так далее – это все не подходит, это развлекуха для извращенцев, такие вещи должны наказываться жестокими пиздюлями. Но насрать в сумочку девчонки – да, это было бы смешно.

– Пять очков. Что ты думаешь? – Гарри понравилась эта идея.

– Как насчет десяти очков? – Картер смеялся, они все смеялись.

– Ну тогда десять очков за то, чтобы насрать в сумочку биксе. Мы все насчет этого тут согласны?

Все кивнули, даже Уилл. Это было бы несбыточной мечтой, особой премией Секс-Дивизиона, это было бы нечто, что не вписывается в повседневную жизнь, да, понятно, что по части секса среди них был только один победитель, если только Манго не сделает решительный прорыв, а Картер не потеряет свой пыл. Все равно Уилл негативно относился к этой лиге, а Гарри и Балти вообще никогда не заморачивались на тему телок, может, если повезет, трахнут пару раз кого-нибудь, но их больше интересовала выпивка, футбол, еда, они больше любили повеселиться и подрочить, нежели напрягаться и вешать телкам лапшу на уши. Схема начисления бонусов за сумочки была кстати, так игра становилась легкой и беззаботной. Собственно, как и было все это задумано изначально. Просто ради прикола.

Гарри опаздывал. Сильно опаздывал. И этот ленивый мудила Балти его даже не разбудил. Гарри сел на кровати и выдохнул, глядя, как вздымается вверх изо рта и рассеивается, а затем медленно исчезает туманный влажный воздух, он подставил под спину подушки, попытался уловить свой сон, но сон ускользал, уходил в глубь памяти и прятался в подсознании. По радио говорили о пожаре в метро, эвакуировали «Клэпхэм Норт», и уже прибыла лондонская пожарная бригада, под землей застрял поезд на «Дистрикт Лайн», полный пассажиров, пассажир упал под поезд на «Уайтчэпел», листьями завалило пути у «Ватерлоо», поезда под угрозой схода с рельсов, авария на М25, полиция вытащила из машины женщину с ребенком, обычная такая развлекуха и игры обветшавшей инфраструктуры. У него оставалось пятнадцать минут до того, как он должен быть на работе, он не собирался так опаздывать, ну да ладно, ерунда, что он сейчас может сделать? А потом Балти просунул голову в его дверь и сказал, что сам только встал, ебаный будильник не прозвенел, что лучше бы они будили друг друга поочередно. Он начинал на полчаса позже Гарри и потому вполне успевал на свою работу, он протянул Гарри чашку с чаем и тарелку с двумя тостами, плавающими в луже расплавленного маргарина, а затем захлопнул дверь и вернулся на кухню.

Гарри глотал чай с молоком и двумя кусочками сахара, все еще вспоминая свой сон, голова оставалась ясной, несмотря на вчерашнюю попойку Они ушли из паба под закрытие, хотя Уилл съебался уже в районе десяти, дрочила, а остальные догнались по дороге домой. Вот это типичный Уилл, выберет момент и съебется перед самой бузой. Гарри оглядел комнату: наполовину задернутые занавески, вещи разбросаны замысловатой кучей по всем ящикам комода. Надо бы отнести все это в прачечную. Затем он сосредоточился, словно погружаясь в глубины своей головы, электрический выключатель врубили, по проводам скачет ток, и вот перед глазами все отчетливей восстанавливается эта сцена, и цвета расплываются внутри обведенного фломастером контура.

Они с Балти, судя по их виду, были в тропическом раюг оба в ярких желтых шортах. Он сосредоточился еще сильнее, восстанавливая в памяти их следы, длинное очертание от ветра, на чистом белом песке, он моложе, на четыре или пять лет, и они, должно быть, на Филлипинах или в Индонезии, где-то в Юго- Восточной Азии, потому что они – тощие коричневые дети, играют в песке, ищут крабов, а потом превращаются в тощих белых детей, которые строят замки, а потом снова появляются коричневые дети, идут вброд по прозрачному синему океану, подняв над головами маленькие сети, по пояс в море, в нежно плещущемся море, белые дети швыряют мусор и использованные презервативы, коричневые дети ищут рыб, помнят о том, что здесь водятся акулы. Он видит, как над водой возник плавник, он приближается, и внизу живота защемило, когда он представил, как подкрадывается это чудовище, острые зубы-лезвия – превосходный инструмент для ампутации, жертв утащили на дно, они молчат, чистая синяя вода превращается в густую артериально-красную, над водой вспрыгивает дельфин, а потом плюхается на