интересует, — пусть обожрутся. Стадо зверей.

Эх! Еврейские девушки… Вот где Стинер, в кибуце, полном горячих, темноглазых, толстогубых, большегрудых, сексапильных девушек, которые загорели, работая на полях, одетые только в шорты и хлопчатобумажные блузки… Никаких бюстгальтеров, только большие, тяжелые груди, влажный прилипающий материал обтягивал их, и можно было под ним разглядеть выступающие соски.

«Вот почему Норб не хотел брать меня с собой», — решил Отто.

Здесь, в горах Рузвельта, он видел только черных, изможденных женщин бликманов, которые даже не люди и совершенно не годились для него. Его не могли обмануть некоторые антропологи, утверждавшие, что бликманы представляют собой разновидность гомо сапиенс и что, вероятно, одна и та же внеземная раса миллион лет тому назад колонизировала обе планеты.

Неужели этих гадин можно считать за людей? Спать с одной из них? Господи, да лучше сразу отрубить себе…

К слову сказать, группа бликманов, осторожно ступая босыми ногами по неровной каменистой поверхности, спускалась с северных холмов. «Они движутся сюда, — наблюдая за ними, решил Отто. — Ну, что ж… Как обычно…»

Он открыл дверь сарая в ожидании подхода аборигенов. Четверо мужиков, двое из них — старики, одна старуха, несколько тощих детей и несколько молодых баб. Бликманы несли луки, песты, яйца паки.

Остановившись неподалеку, они некоторое время молча смотрели на него, а затем один из мужиков сказал:

— Дожди падут от меня на вашу драгоценную персону.

— И на вас также, — ответил Отто, прислоняясь к стенке сарая, чувствуя тупость, тяжесть и безнадежность. — Что вам нужно?

Бликман протянул клочок бумажки. Когда Отто взял его, то увидел, что это наклейка от банки с черепаховым супом. Бликманы съели суп и, не зная, как назывался понравившийся им продукт, сохранили от него этикетку.

— О’кей, — сказал он. — Сколько? И стал по очереди показывать количество на пальцах. На пятом они закивали. Так, пять банок. — Что дадите? — спросил Отто, не двинувшись с места.

Одна из молодых аборигенок вышла вперед и указала на ту часть своего тела, которая последнее время неотрывно присутствовала в мыслях Отто.

— О, Господи! — простонал он. — Нет, идите дальше… Бросьте свои штучки… Нет… Не хочу…

Повернувшись к ним спиной, он вошел в склад, захлопнув за собой дверь с такой силой, что задрожали стены, и упал на упаковочную клеть, обхватив голову руками.

— Я схожу с ума, — произнес он вслух, чувствуя, как окостенела челюсть и распухший язык с трудом повинуется ему. Грудь болела. А потом, к своему глубокому изумлению, он зарыдал. «Господи! — в страхе думал он, — я действительно схожу с ума… я сломался… Но почему?» Слезы катились по щекам. Уже несколько лет, как он не плакал. Что же с ним случилось? Он не мог объяснить происходящее: помимо его воли тело кричало, и он ничего не мог с ним поделать.

Однако прорвавшийся поток слез принес облегчение. Носовым платком Отто вытер лицо и с омерзением заметил, что его руки стали похожи на когти хищной птицы.

Он не знал, заметили ли бликманы, стоявшие возле сарая, его состояние. Хотя их лица ничего не выражали, Отто считал, что они наверняка видели его через окно и тоже недоумевали о причине истерики. «Просто какая-то мистика, — подумал он. — Я такой же дикарь, как и они».

Бликманы сбились в кучу, о чем-то совещаясь, а затем один из них отделился от группы и подошел к сараю. Отто услышал, как тот постучал в дверь. Подойдя к двери, Отто открыл ее и увидел молодого бликмана, протягивающего какой-то предмет.

— Тогда это, — произнес дикарь.

Отто взял в руки странный предмет, о назначении которого мог бы гадать всю оставшуюся жизнь. Какие-то стекла в металлической оправе… калибровки… А затем он неожиданно догадался, что перед ним — инструмент, используемый при землемерной съемке. На одной из сторон прибора стоял штамп: «Собственность ООН».

— Он мне не нужен, — раздраженно сказал Отто, вертя предмет и так и эдак.

«Бликманы, должно быть, стащили его где-нибудь», — решил он. Молодой бликман невозмутимо взял прибор обратно и вернулся к своей группе. Отто с шумом захлопнул за ним дверь.

Выглянув в окно, он увидел, как, растянувшись длинной цепочкой в сторону холмов, уходили бликманы. «Воруете? Бедные, несчастные! — сказал он про себя. — Однако что делала компания землемеров из ООН здесь, в горах Рузвельта?»

Чтобы хоть как то утешить себя, Отто нашел банку копченых лягушачьих лапок и методично, хотя и не получая при этом никакого удовольствия, прикончил банку.

Джек Болен сказал в микрофон:

— Пожалуйста, не посылайте меня, мистер И. Я сегодня столкнулся с Коттом и оскорбил его. — Джеком овладела апатия. «Я встретился с Коттом в первый раз в жизни и, конечно же, сразу обидел его, — подумал он. — И, как нарочно, в тот же день Арни Котт звонит в И-компанию и просит прислать ремонтника. Типичный случай моей маленькой игры с могучими силами судьбы.»

— Мистер Котт упоминал о встрече с тобой в пустыне, — сказал китаец.

— Фактически, его решение позвонить нам основывалось на вашем свидании.

— То, что вы говорите, означает для меня ужасную катастрофу.

Джек был совершенно ошеломлен услышанным.

— Я не знаю, что между вами произошло, Джек, но никакого вреда тебе от этого не будет. Направляйся в Левистоун. И, если ты опоздаешь и не прибудешь к пяти часам, то я тебе заплачу не за полный рабочий день, а только за половину. Мистер Котт, известный своей щедростью, очень надеется, что его кодировщик вскоре снова заработает и обещает проследить, чтобы ты получил хорошее вознаграждение.

— Ладно, — ответил Джек. Всего услышанного с лихвой хватило, чтобы его совершенно запутать. В конце концов, неизвестно, что там на самом деле в голове у Арни Котта.

Вскоре Джек сажал вертолет на крышу Юнион Холла Союза Гидротехников в Левистоуне.

Появившаяся служащая с подозрением на него посмотрела.

— Мастер-ремонтник из «И-компании». Прибыл по вызову Арни Котта.

— О’кей, дружок, — игриво сказала служанка и повела его к лифту.

Джек нашел Арни Котта в большой, хорошо обставленной, совсем как на Земле, гостиной. Крупный лысый мужчина кивком головы приветствовал вошедшего, не прерывая телефонного разговора. Толстяк указал на письменный стол, где стоял портативный кодирующий диктофон. Джек подошел к аппарату, открыл крышку и включил его. Тем временем Арни Котт продолжал разговаривать по телефону.

— Конечно, я знаю, что потребуется особенный талант. Я понимаю, до сих пор никто всерьез не занимался пророчеством. Но ведь не прикажете мне считать, что такого дара вообще не существует — только потому, что люди настолько глупы и не удосужились за пятьдесят тысяч лет как следует разобраться с ним. Я все-таки хочу попробовать. — Длинная пауза. — Ладно, доктор. Спасибо. — Арни повесил трубку. Обратившись к Джеку, он сказал:

— Ты когда-нибудь был в лагере Бен-Гуриона?

— Нет, — машинально ответил Джек, полностью поглощенный разборкой кодировщика.

Арни подошел сзади и стал молча наблюдать за работой. Джек чувствовал на себе сосредоточенный взгляд, который нервировал его, но ничего не мог поделать, надо было попытаться не обращать внимания и продолжать работать.

«Точь-в-точь, как та дамочка -дежурный механик Общественной школы», — с раздражением подумал он. Ему хотелось знать, не сбывается ли другое из его давнишних наваждений. Чувства, которые возникали в нем рядом с могущественной фигурой, стоявшей за ним, очень походили на состояние, испытанное им на Земле, в кабинете управляющего по кадрам «Корона корпорейшн».

— Я говорил по телефону с Глобом, — сказал Арни. — С психиатром. Ты когда-нибудь слышал о нем?