кроссовки. — Не возвращайся, стой там, я принесу! — Она бросилась в комнату за туфлями.
Но Игорь уже шагнул обратно через порог.
— Плохая примета! — загалдели вокруг. — Надо в зеркало посмотреть!
— В наш космический век верить в приметы смешно, товарищи! — Игорь переобулся и вышел.
У подъезда стояла «Чайка», украшенная лентами, с кольцами на крыше. Рядом толпилась собравшаяся со всего двора ребятня, соседи.
Мишка и Игорь сели в машину, и «Чайка», сигналя, медленно поехала вокруг двора. Детвора помчалась напрямую.
Недалеко от Сониного дома молодые тетки натянули поперек дорожки ленту.
— Выкуп! Выкуп! — радостно заорали вокруг.
Мишка отдал им шампанское.
Соня в пышном платье, шляпке и перчатках до локтя вышла в сопровождении Блохи, матери и многочисленной родни. Игорь подал ей руку.
— О, господи… — вполголоса сказала Соня, глядя на розового пупса в распашонке, привязанного лентами к радиатору.
Она села в машину. «Чайка», оставив позади любопытную толпу, выехала со двора и помчалась по Ленинскому.
В загсе толпились женихи и невесты, свидетели с красными лентами через плечо, родственники. Из-за дверей зала доносился вальс Мендельсона. В углу родня утешала рыдающую невесту, толстую и некрасивую, с обнаженными прыщавыми плечами.
— Подлец! — прорыдала невеста, стащила с головы фату и уткнулась в нее, пачкая белый шифон тушью.
Игорь, Блоха и Мишка курили, разглядывали народ.
— Нет, ты посмотри, сколько идиотов, — философски заметил Блоха.
— Попрошу выбирать выражения, — ответил Игорь.
— Всем не терпится расстаться со свободой. Я понимаю, тут не побрыкаешься, — кивнул Блоха на могучую невесту, держащую под мышку тщедушного жениха. — Но ведь остальные с виду нормальные люди… В этой стране все тяготятся свободой…
— Иди, теоретик, исполняй обязанности, — усмехнулся Мишка.
Блоха уверенно распахнул дверь комнаты невест. Невесты, поправлявшие, задрав платья, чулки, завизжали.
— Спокойно, товарищи, я — свидетельница! — он присел на подлокотник Сониного кресла. — Есть проблемы, дорогая? Пошепчемся о нашем, о девичьем?
Соня кивнула. Блоха наклонился к ней.
— Я боюсь… — прошептала Соня ему на ухо.
— Не волнуйся, дорогая, — громко ответил Блоха. — Это совсем не страшно. Все женщины проходят через это, рано или поздно, и никто еще не умер.
— У меня, кажется, цепочка расстегнулась, — требовательно сказала Соня.
Блоха скользнул пальцами по ее шее, невольно приобняв, пытаясь нащупать под распущенными волосами замок цепочки. Соня смотрела на него в упор.
— Поцелуй меня, — попросила она.
Блоха вытянул наконец цепочку — замок был в порядке. Он поцеловал Соню в лоб и встал.
— И на том спасибо, — усмехнулась она. Потом они, выстроившись в линию, руки по швам, стояли в зале перед теткой, которая протокольной скороговоркой напоминала им о торжественности момента. Они давились от смеха, толкали друг друга опущенными руками и пытались изобразить вдумчивую серьезность на лицах.
(Этот дежурный общий план увековечил штатный фотограф.)
— Врачующиеся, подойдите! — торжественно сказала тетка.
— Как она меня обозвала? — прошептал пораженный Игорь.
— Пойдем, — подтолкнула его Соня.
(Это тоже запечатлел фотограф — Соня, а потом Игорь склонились над книгой регистрации, а тетка указкой показывает, где следует расписаться. Затем непременный кадр целующихся молодых…)
…с Сони упала шляпка, Блоха поднял ее, расцеловался с Соней, торжественно пожал руку Игорю.
Потом в соседней комнате чокнулись шампанским. Налили и фотографу. Пока он отошел и поднял камеру, Игорь выпил второй бокал.
— Только не напивайся, я тебя умоляю, — тихо сказала Соня.
Игорь поднял руки: все в порядке!
(Такой и получился кадр.)
После загса положили цветы к памятнику Гагарина, раскинувшему в высоте неестественно вывернутые руки, и поехали на Ленинские горы.
(Игорь на парапете смотровой площадки застыл, вывернув руки и устремившись ввысь, как Гагарин…)
…спрыгнул, и они среди множества других свадеб, собравшихся сюда со всей Москвы, пошли к «Чайке».
— Игорек! — заорал вдруг жених из другой компании.
— Сашка, привет!
Они обнялись, Игорь запанибратски поцеловал невесту:
— Окольцевала она тебя все-таки! А ведь я предупреждал!
— ТЫ, кажется, тоже не просто так! — ехидно ответила невеста.
— Слушай! — загорелся Сашка. — Сегодня с предками отметимся, давай завтра объединимся? Идет?
— Мы утром в Сочи летим.
— Ну потом, когда вернетесь!
— Отлично! Созвонимся! — помахал Игорь…
«Чайка» остановилась у дома. С балкона махали родители и гости, по всему двору из окон и с балконов смотрели соседи.
Мишка отвязал пупса и вручил Соне:
— На, привыкай.
(Так и сфотографировались последний раз у машины, обнявшись — Соня с пупсом на руках.)
Игорь, задыхаясь, нес Соню на руках по лестнице.
— Какой этаж?
— Восьмой, — ответил Мишка. — Давай-давай, немного осталось!
— Может, на лифте?
— На лифте каждый сможет! — капризно ответила Соня.
— Подхвати ее, — взмолился Игорь. — Ну, подсади!
— Хочу тебе заметить, что из нас троих жених — ты! — весело ответил Блоха.
Игорь коленом подтолкнул Соню, перехватил поудобнее и бросился на последний штурм.
Он переступил через порог и поставил наконец Соню на ноги. Инна Михайловна с размаху бросила об пол тарелку. Со звоном разлетелись осколки — Соня невольно вздрогнула.
— На счастье!
Все кинулись поздравлять молодых, в коридоре началась толчея. Отец, уже в парадном костюме с Золотой Звездой и лауреатскими медалями, обнял Игоря.
Инна Михайловна обнимала Соню и плакала.
— Ну что ты, мам…
— Я уже думала, не доживу. Даже когда уехали, не верила, пальцы крестом держала все время — боялась, вдруг ты опять взбрыкнешь в последний момент. Вся в отца…
Блоха опешил, увидав отца:
