ходить. Он всячески пытался достать клювом и лапами обидчиков, но это ему никак не удавалось. Наконец, он зацепил лапой штаны одного и словно ножом распорол. Тогда тот мужик со злости облил орла соляркой из ведра, стоявшего неподалеку, и поджег. Беркут, словно огненный мяч, подпрыгивал, потом упал, подергался и затих.

Я был потрясен этой жестокостью, но ничего не мог поделать, ведь виноват был сам. Вернулся домой, должно быть, бледным, потому что бабушка спросила, не захворал ли. Очень долго на душе было скверно. Вот и жизнь доживаю, а и теперь тяжело вспоминать.

Старый друг лучше новых двух — говорится, и это верно. Встреча с давним приятелем — большая радость. А их среди птичьего народа у меня много. Звени лес хоть в ото голосов сразу, а ухо выберет одну песенку. И вспомнится первая встреча. Расскажу об одном знакомстве.

Был теплый, не очень солнечный, тихий день. Корова, набив утробу сочной травой, сыто вздыхала. Овцы пятнами белели в густом пырее. Я ползал под мелкими елками и сковыривал упругие шляпки сыроежек. Вдруг уколол лоб и вздрогнул — прямо перед глазами, на нижней стороне еловой лапы, висело круглое, похожее на вытянутую дыньку или бутылку без горлышка, гнездо. Может быть, тут жили осы, шмели или другие кусачие твари? Но они, потревоженные, обычно гудят и немедленно вылетают из гнезда — и тут не спасут тебя никакие ноги, в чем мне пришлось уже убедиться. Но нет, все было спокойно. Значит, внутри этой бутылки укрывалось что-то другое. Да и не станут насекомые делать себе гнездо из сухой травы, мха, еловых веточек. А тут был вплетен даже стебель татарника — его-то колючки и испугали меня.

Я заглянул в отверстие и ничего не увидел. Тогда подставил ладонь, наклонил ветку с гнездом и легонько постучал по донышку. В ладошку посыпалось что-то мягкое, теплое и немного липкое. Мне захотелось немедленно стряхнуть эту копошащую красную массу и вытереть руки. Но любопытство взяло верх. Я насчитал в ладошке шесть слепых, голых, беспомощный: существ, величиной с крупного домашнего таракана. После некоторых сомнений я решил, что это птенцы, и водворил их осторожно обратно. Неподалеку беспокойно летала маленькая бурая с волнистыми пестринами птичка.

Дома я рассказал дедушке о своей находке. «Слепышки», — ответил он. Название мне понравилось, очень уж оно подходило к птенчикам.

Слепышки росли быстро. Через три дня превратились в пуховые комочки, еще через три уже глядели на меня, широко раскрыв клюв, потом у них появились перышки. А всего через две недели после первой встречи гнездо оказалось пустым.

Неподалеку от него я увидел несколько чудесных птичек, похожих на шарики с торчащими вверх, едва заметными хвостиками. Потом я часто встречал слепышков в лесу и научился узнавать их по чистой прерывистой прекрасной песне.

И только в школе узнал, что настоящее имя этой крошечной певуньи — крапивник.

Однажды на покосе к нам подошел охотник. Мама напоила его молоком. Он, возможно, в благодарность пригласил меня с собой ставить капканы на кротов.

Мы шли по тропе, и он рассказывал, как добывают земляных зверушек, ценных своей шкуркой.

Крот живет всю жизнь в земле, чувствует себя там по-хозяйски и продвигается довольно быстро, однако, встретив твердый грунт, старается выйти наверх, перебежать его и снова спрятаться в землю. Все рыть да рыть устанешь, поэтому кроты гуляют по готовым тоннелям. Вот охотник и ставит ловушки по обе стороны тропы — на вход и на выход, а сверху затыкает норки травой.

Ходили мы часа два. К этому времени поспел обед и охотника пригласили к столу. Мама пожалела, что нет лишней ложки и кому-то придется ждать очереди.

— У меня ложек много, — рассмеялся охотник, подобрал кусок бересты, округлил его ножом, надрезал, свернул кулечком и защемил расщепленной палочкой. Ложка вышла неожиданно скоро и получилась такой ладной, что я попросил ее себе, а охотнику отдал настоящую.

— Ловок, — похвалила мама, потом добавила: — Нужда-то заставит. Охотник, известно, жиру не накопит. Сунет ваш брат руку в карман да дыру в горсть и схватит.

— А я везучий, — и охотник сказал, сколько заработал за сезон.

Мама недоверчиво покачала головой.

— Мне золотой крот попался, — добавил он весело и рассказал, что золотой крот — добрая примета, и если он кому попадет, тут уж дело надежное — Счастье пойдет прямо в руки. Только он встречается, может, из тысячи одному во всю жизнь.

О разговоре я скоро забыл и вспомнил лет через десять.

Копали картошку. Я заметил, как возле плетня поднимается земля, словно бы ее кто-то снизу бурил. Поддел холмик лопатой, откинул и удивился: там был золотистый, с красным отливом зверек. К тому времени я уже знал, что среди ворон и галок попадаются белые, бывают также белые мыши. Отчего же не быть золотистой масти кроту?

Я был заворожен необыкновенным цветом зверька — он горел на солнце живым золотым самородком — и забылся. А он работал лапами так, что походил на маленькую машину, вроде той, что чистит снег на городских улицах, и в считанные секунды пропал в мякоти огородной грядки. Очнувшись, я пожалел: может быть, ушло мое счастье? А потом подумал: пусть лучше живет этот король в своем темном королевстве.

Теперь, вспоминая прошлое, думаю: нет, не упустил я своего счастья. За много лет охоты и скитаний в лесу мне удалось заглянуть в кое-какие его тайны. А разве этого мало?

Я никогда не упускаю возможности завернуть в моховое, или как еще говорят, в глухое болото. Наградой бывает кружка брусники, клюквы или встреча с выводком рябчиков. В таких местах, где деревья стоят вкривь и вкось, человек ходить избегает, птица бывает непуглива.

Впервые с моховыми болотами я познакомился, когда мы строили новый дом и ездили на Рыжке драть мох. Потом я перевидал моховых болот немало, но эти первые выезды особенно запомнились. Ели и пихты тонкие, зеленые где-то вверху, а посредине их сухие сучья увешаны белыми нитями, клочками, «бородами» лишайников. А под ногой кукушкин лен, поверх пухлых кочек клюква ровной осыпью или брусника в кисточках. Мох и лишайник. Если мох зелен и похож на растение, то лишайник кажется неживым, сухим и ни на что уж негодным — висит, только истощает деревья. На самом деле это не так. Опыты ученых показывают, что лишайники предохраняют деревья от гниения.

В лишайниках много лекарственных веществ, способных останавливать кровь, заживлять раны, излечивать нарывы, исцелять от простуды, от болезней легких — целая аптека! Приходи зверь, выбирай лекарство и лечись от своих звериных болезней. И звери идут.

Отощавшие за зиму лоси любят весной бывать в болотах. Ищут там и едят от каких-то недугов троелистку. Ужасно горькая трава, а зверю хоть бы что. Он за ней лезет в трясину и ищет, засунув морду по уши. Один лось был этим занятием так увлечен, что подпустил меня вплотную.

В глухих болотах как-то особенно тихо. Идешь, не слышишь собственных шагов, и ничто не нарушает тишины, мягкой, как мох. Стук дятла и редкий писк синиц не в счет.

Лишайников не встретишь в городе. Растут они в глухоманях. Таких мест остается все меньше. И