капитаны. Не вина Веллингтона, что приказ не утвердили, если это было так, или что адвокат нелегально продал патент: так случалось сплошь и рядом.

- Не могу же я бегать к нему каждый раз, как во что-то влипаю, - он пожал плечами. – Будет и на нашей улице праздник, Патрик, так всегда бывает.

Недовольный Харпер громыхнул кулаком по стене, вспугнув спящую собаку:

- Не верю! Они не могут так сделать!

- Конечно, могут.

- Тогда они идиоты. – Харпер на секунду задумался: - А вы не думали о переводе?

- Куда?

- Назад в стрелковый.

- Не знаю. Ничего конкретного. В любом случае, у стрелков в строю все офицеры, даже больше.

- Значит, вы об этом думали, - кивнул сам себе Харпер. – Можете мне пообещать кое-что?

Шарп улыбнулся:

- Я даже знаю, что, и ответ будет «да».

- Видит Бог, я здесь без вас не останусь. Вернусь с вами к стрелкам. Вам обязательно нужен рядом кто-то здравомыслящий.

Когда они подошли к офицерскому дому, огромная туча погрузила Эльвас в полумрак, обещая дождь. Шарп задержался в воротах:

- Увидимся в четыре.

- Ага, сэр, надеюсь, вы будете там. – В четыре часа должен проходить смотр, полковник Уиндхэм будет знакомиться с батальоном.

Шарп кивнул:

- Я тоже надеюсь. Взаимно.

Он не знал, где разместился Уиндхэм, поэтому задержался в прихожей и заметил ряд новых начищенных киверов на столе. Выдержать сейчас большое собрание, сочувствующие взгляды приятелей- офицеров и неизбежную конфронтацию с Раймером он не мог, поэтому остался в холле, разглядывая огромное мрачное полотно с изображением священника в белой рясе, которого сжигали на костре. У солдат, подбрасывавших хворост, лица казались злыми, они явно были англичанами, а во взгляде священника сквозило всепрощение и мука. Шарп надеялся, что этому ублюдку больно.

- Капитан Шарп? – он обернулся. Низенький майор с приклеенными усиками глядел на него из двери.

- Сэр?

- Коллетт. Майор Коллетт. Рад знакомству, Шарп. Наслышан о вас, конечно. Сюда.

Шарп уже сожалел о своем отсутствии милосердия к так долго сжигаемому священнику – интересно, принесет ли ему неудачу пожелание зла ближнему своему. Он последний раз взглянул на портрет и моргнул:

- Извините, сэр.

- Что такое. Шарп?

- Ничего, сэр, ничего.

Он последовал за Коллетом в кабинет. Комната была увешана мрачными религиозными картинами и затянута тяжелыми коричневыми шторами: казалось, что преждевременно наступила ночь. Полковник Уиндхэм сидел у низкого столика, кидая полоски мяса собакам. Он не повернулся, когда Коллетт ввел Шарпа.

- Сэр! Это Шарп, сэр! – Коллетт мог бы быть близнецом Уиндхэма: те же кривые ноги кавалериста, та же обветренная кожа, такие же коротко подстриженные седые волосы. Но когда полковник поднял голову, Шарп заметил, что лицо Уиндхэма прорезают морщины, которых у майора не было. Полковник приветливо кивнул:

- Любите собак, Шарп?

- Да, сэр.

- Надежные твари, Шарп. Регулярно их кормите, часто пинайте, и они все для вас сделают. Совсем как солдаты, а?

- Да, сэр, - он неуклюже стоял с кивером в руке, и Уиндхэм, заметив это, махнул в сторону стула.

- Привез этих зверюг с собой. Вполне достойный спорт для джентльмена. Охотитесь, Шарп?

- Нет, сэр.

- Отличный спорт! Просто великолепный! – он высоко поднял кусочек говядины, поддразнивая гончую, и собака подпрыгивала все выше и выше, пытаясь достать лакомство, пока Уиндхэм не уронил его. Собака поймала кусок в воздухе и, рыча, утащила под стол. – Главное – не перекармливать, конечно. Для них это плохо. Это Джессика, моя жена, - указал он на стол.

- Ваша – кто, сэр?

- Жена, Шарп, жена. Жена по имени Джессика. Полковница – или что-то в этом роде. Миссис Уиндхэм, - он быстро проговаривал разные определения своей жены, и Шарп осознал, что полковник имеет в виду не собаку под столом, а овальный портрет около шести дюймов высотой, стоящий на столе над собакой. Портрет был укреплен в филигранной работы серебряной раме и являл миру женщину с густыми темными волосами, увенчанными диадемой, вялой кожей, почти полным отсутствием подбородка и выражением отчаянного несогласия на лице. У Шарпа появилось ощущение, что жующая собака – куда лучший компаньон для полковника, но лицо Уиндхэма смягчалось, когда он глядел на портрет. – Прекрасная женщина, Шарп, прекрасная женщина. Несет добро в мир.

- Да, сэр, - Шарп почувствовал легкое смущение. Он думал, что идет говорить о роте, о Раймере, возможно, получит выговор за скандал в конюшне, но новый командир полка вместо этого превозносит достоинства своей замечательной жены.

- Она всем очень живо интересуется, Шарп, очень живо. Знает о вас. Написала мне, когда я получил батальон, и прислала вырезку из газеты. Считает, вы молодец, Шарп.

- Да, сэр.

- Она думает о людях лучше, чем они есть. Правда, Джек?

- Разумеется, сэр, - Коллетт с такой готовностью выпалил это, что Шарп задумался, не было ли ролью Коллетта соглашаться со всем, что скажет полковник. Уиндхэм еще немного погладил портрет, качая его в руках, потом вернул его на стол.

- Что там за дела творились сегодня утром, Шарп?

- Частный конфликт, сэр. Я разбирался с этим, - он почувствовал удовлетворение при воспоминании об избиении Хэйксвилла.

Но Уиндхэм не был удовлетворен:

- О чем был спор?

- Была задета девушка, сэр.

- Понятно, - выражение лица говорило о недоверии. – Местная?

- Испанка, сэр.

- Следует за армией, безусловно. Я хочу, чтобы таких женщин с нами не было. Те, кто в законном браке, могут остаться, конечно, но вокруг слишком много шлюх. Плохо смотрится. Избавьтесь от них!

- Простите, сэр?

- Шлюхи, Шарп. Вам надо избавиться от них, - Уиндхэм кивнул, как будто его команда означала, что дело уже сделано. Шарп заметил его быстрый взгляд на портрет суровой Джессики и подумал, что живой интерес миссис Уиндхэм к батальону простирается и на его моральный облик.

- Куда мне их деть, сэр?

- Что вы имеете в виду?

- Отправить в другой батальон, сэр?

Коллетт застыл, но Уиндхэм не обратил внимание на проявленное неуважение:

- Понимаю вас, Шарп, но я хочу, чтобы их не было в расположении части. Понятно? Хватит мне мужчин, дерущихся из-за женщины.

- Да, сэр.

Полковник вдруг обрел деловой тон: