фермы. Затем исчезли и фермы, на холмах уже возвышались здания — поначалу маленькие деревянные домики, затем большие кирпичные, затем сверкающие башни из стекла, связанные дорогами, блестящими словно камень, по которым ездили экипажи, напоминавшие гигантских светящихся насекомых.
Реки высохли, воздух стал грязным и тяжелым, Сара поняла, что все животные исчезли, остались только немногочисленные лисы и еноты, рыскавшие по закоулкам этого нового мира людей в поисках пищи. Закованная в сталь и камень, безразличная к перемене времен года, земля изнывала и стонала под тяжестью такого количества людей. Но они все плодились и плодились с каждым годом.
«Но где Народ? Где моя семья?»
Напрасно ястреб-Сара искала их, летя на север и запад. Она видела только слезы и кровь. Алгонкины, ирокезы, кри — все были изгнаны с родных земель, загнаны в горы и пустыни, затравлены до полного уничтожения теми, кто был слишком труслив и жаден, чтобы делиться сокровищами, им не принадлежащими. В конце концов лишь немногие из Детей Земли остались в живых, загнанные в резервации, мало чем отличавшиеся от тюрем. Там они скрывались в страхе и безнадежности, а болезни и нищета травили их, как голодные волки.
Плодородной земли почти не осталось — только маленькие ее островки сиротливо обозначались среди моря отравленного камня. Но вот и европейские захватчики стали страдать, как и их жертвы, умирая вместе с землей.
И это будущее, о котором люди говорили с такой надеждой? Будущее, в котором нет ни вражды, ни болезней, в котором все люди будут жить в мире и братской любви, в котором будут раскрыты все тайны природы?
Все внутри у Сары сжалось от ужаса. Как же люди могли дойти до такого? Даже легионы Наполеона, даже ненавистный Ганноверский дом не могут быть такими варварами…
«Так будет в твоем мире, — заговорил голос у нее в мозгу. — Когда люди поймут, что натворили, окажется уже слишком поздно для многих… для слишком многих».
— Кто ты? — спросила Сара.
Ответ был неясен — словно тысячи голосов заговорили разом.
«Так будет в твоем мире», — повторил хор голосов, и Сару охватило чувство потери и горя, словно это ее собственное будущее было уничтожено. Контраст между почерневшей пустыней в ее видении и девственной Аркадией, по которой она шла еще этим утром, был столь душераздирающим, что она едва могла это вынести.
Сара пыталась закрыть глаза, изгнать из разума все увиденное, но магия немилосердно струилась в ней, показывая ей все — и даже больше. Казалось, словно она проникает во внутренний смысл видения, и она узрела войну, а потом мор, который последовал за ней, и вот зараженные города стали обрушиваться, как распадаются поленья в чересчур жарком и быстро прогорающем костре.
«Слишком поздно для того мира, слишком давно ушла из него магия. Без знания Сокровенной Мудрости люди впали в безумие, исцеление от которого будет слишком долгим и болезненным. Они утратили все, что могли бы иметь».
— Но еще не поздно для этого мира! — отчаянно воскликнула Сара. Она увидела то, что должна была увидеть, и теперь обязана предупредить жителей этого мира — им нужно остановиться прежде, чем будет слишком поздно.
Но что может сделать какая-то женщина?
«Если ты примешь силу, ты обретешь ее. Из силы проистекает равновесие, дающее свободу всем вещам…»
Когда последние слова прозвучали в голове ястреба-Сары, она ощутила приступ слабости, пугающее видение поблекло и исчезло окончательно.
Яркое полуденное солнце, светившее Саре прямо в лицо, наконец пробудило ее. Тело все еще ныло от усталости, каждое движение требовало огромных усилий. Открыв глаза, долгое время она была способна только на то, чтобы беспомощно озираться по сторонам.
Она по-прежнему находилась на лужайке, лежала на одеяле, брошенном поверх сосновых ветвей, и сверху была укрыта одеялом. Все следы магического обряда исчезли еще до конца ночи. Над маленьким костерком, разведенным на песке, висел кожаный котелок. Перед ним на коленях стояла Сахойя и чистила рыбу, словно простая женщина.
При виде чародейки Сару охватила целая буря эмоций, столь перемешанных, что она не знала, как назвать свои чувства. Чары Поиска подействовали не так, как она ожидала. Видение ушло и оставило в душе лишь ощущение потери, но Сара понимала, что, несмотря на все события этой ночи, она по-прежнему не имела понятия о том, где находится Мириэль.
Увидев, что гостья проснулась, Сахойя грациозным движением встала, подошла к женщине и села рядом с ней. В руках она держала горлянку с водой и, намочив тряпочку, отерла лицо Сары.
— Слабость пройдет, — сказала она. — Твоя душа проделала долгий путь и устала.
— Что… что ты сделала со мной? — хрипло прошептала Сара.
— Прости, Сара, но, если бы я рассказала тебе, что собираюсь сделать, твоя воля воспротивилась бы моей магии. Я послала тебя на Перекресток Миров, в страну, откуда пришла твоя душа. Мне самой гораздо труднее отправиться туда, чем тебе вернуться, потому я послала тебя туда узнать то, что мне было нужно. Я получила недобрые вести, Сара из Балтимора.
— Знаю, — прошептала Сара, прикрывая наполнившиеся слезами глаза.
— Но ты будешь говорить от нашего имени перед английским королем, который стал верховным правителем этих земель. — Это звучало не как просьба.
— Сделаю, что смогу, — пообещала Сара. — Но как же Мириэль? Я и ей обязана помочь.
Сахойя смущенно потупила взгляд.
— Клянусь тебе, я искала твою подругу до того, как луна опустилась за Западные Холмы, но все, что я обнаружила, — это изображение чаши, зеленой, как весенняя листва, и золотой, как листва осенняя, и пылающей, как цветок зимой. Твою подругу окружает магия сильнее моей. К добру это или к несчастью — не могу сказать. Знаю только то, что тот, кого ищет ее сердце, до сих пор в этой земле, а не за морем, как ты опасалась.
— Луи, — догадалась Сара. — Наверное, Мириэль узнала, где он, и пошла по следу. — Внезапно она замолчала. Где же еще может быть Луи в Новом Свете, если не в Балтиморе?
— Луизиана, — тут же вырвалось у нее. Хотя, казалось, это было целую тысячу лет назад, слухи о непокорной французской провинции ходили в Лондоне уже за несколько месяцев до королевской свадьбы, так что Сара знала, что мятежная колония была на грани того, чтобы отделиться от наполеоновской Империи, — и кто же может возглавить это восстание, как не истинный король Франции?
Луи.
Это было предчувствие, безумная догадка, основанная скорее на надежде, чем на фактах, но чем дольше Сара об этом думала, тем сильнее становилась уверенность в том, что именно так и есть. Если Луи похитили и не отвезли в Европу, то логично было предположить, что он в Луизиане.
— Думаю, я знаю, где искать обоих, — сказала Сара.
Она попыталась сесть, но оказалась слишком слаба. Сахойя помогла ей и еще раз поднесла к ее губам горлянку с водой. Герцогиня отпила и почувствовала, что силы возвращаются к ней.
— Если ты попадешь в земли французов, тебе понадобится помощь. Ты не похожа на женщину из Народа, а с англичанами французы воюют, — сказала Сахойя.
Сара об этом не подумала, поскольку привыкла считать Америку одной большой страной, но Сахойя была права. Даже если она и доберется до Нового Орлеана, герцогиню Уэссекскую не ждет теплый прием. Однако ей необходимо туда попасть. Единственный способ — по суше, пешком, как туземке. Даже если она и найдет в балтиморской гавани корабль, который согласится отвезти ее в Новый Орлеан, герцогиня Уэссекская не может приплыть в страну, народ которой воюет с ее нацией. Но в сопровождении Сахойи она сумеет добраться туда быстро и безопасно.
— Ты мне поможешь? — спросила Сара.
— Да. Думаю, всем нам лучше научиться помогать друг другу в преддверии грядущего.
Когда Сара достаточно окрепла, чтобы идти, Сахойя повела ее назад к деревне кри. Сара не знала,
