– На последнем уроке умерла одна девочка.

– Что? Как?

– Как все здесь умирают. Она не смогла перенести Превращения, и ее тело просто… – Стиви Рей замолчала и содрогнулась. – Это случилось в самом конце занятий по тхеквондо. Она слегка покашливала во время разминки, но тогда я не обратила на это внимания или обратила, но не придала значения… – Стиви Рей снова улыбнулась дрожащей виноватой улыбкой.

– Но неужели ее нельзя было спасти? После того, как началось это… – я замолчала и сделала неопределенный жест рукой.

– Нет. Если организм начал отвергать Превращение, сделать ничего нельзя.

– Но тогда не нужно винить себя! Ты же все равно ничем не могла ей помочь!

– Я знаю. Просто… это было ужасно. Элизабет была очень милая, я ее любила…

Мне показалось, будто меня что-то сильно ударило в живот.

– Элизабет? «Просто Элизабет»? Это она умерла?

Стиви Рей кивнула и часто-часто заморгала, стараясь не расплакаться.

– Какой ужас, – еле слышно пробормотала я, вспомнив, как Элизабет деликатно похвалила мою Метку и как великодушно заметила, что Эрик на меня смотрел. – Но я же совсем недавно видела ее на уроке драматического искусства! Она была совершенно здорова!

– Так все и бывает. Человек сидит с тобой за партой и выглядит совершенно нормальным. А потом… – Стиви Рей поежилась.

– И все продолжают жить, как будто ничего не случилось? Как будто никто не умер?

Я отлично помнила, что когда в прошлом году группа десятиклассников попала в автомобильную аварию и двое из них погибли, в нашу школу сразу прислали кучу психологов и на неделю отменили все праздники и спортивные состязания. Траур есть траур.

Здесь все идет своим чередом. Нас приучают к мысли, что это может случиться с каждым. Да ты скоро сама увидишь, как это бывает. Все ведут себя так, словно ничего не произошло, особенно старшеклассники. Переживают только близкие друзья Элизабет, ее соседка по комнате, да младшеклассники, вроде нас с тобой. Взрослые рассчитывают, что мы не будем устраивать сцен и постараемся поскорее все забыть. Соседке Элизабет и ее подругам позволят погрустить несколько дней, но потом и они должны смириться и жить дальше. – Стиви Рей горько вздохнула и добавила, понизив голос: – Иногда мне кажется, что до Превращения мы для взрослых вампиров вообще не существуем. И до наших чувств им нет никакого дела.

Я задумалась. У меня не возникло впечатления, что Неферет относится ко мне как к чему-то временному. Разве она не сказала, что видит в изменении моей Метки хороший признак? Похоже, что Верховная жрица верила в мое будущее гораздо больше меня самой. Но я не могла сказать об этом Стиви Рей, чтобы она не подумала, будто Неферет относится ко мне иначе, чем к остальным. Я совершенно не хотела быть «особенной». Я хотела просто дружить со Стиви Рей и стать своей в новой компании. Вот почему я только повторила:

– Это ужасно.

– Да, но, по крайней мере, все произошло быстро.

Одна часть меня жаждала узнать подробности, а другая панически боялась их услышать, поэтому я ни о чем не стала спрашивать.

– Спасибо, что заставили себя ждать! – закричала Шони, поджидавшая нас на ступеньках храма. – Эрин и Дэмьен уже там, держат для нас местечко. Разве вы не знаете, что после начала внутрь никого не пускают? Шевелитесь!

Мы бросились вверх по лестнице, и Шони погнала нас внутрь. Едва я вошла под своды храма, как меня окружил тяжелый и сладкий запах благовоний. Я невольно остановилась, а Стиви Рей и Шони непонимающе посмотрели в мою сторону.

– Все нормально. Тебе нечего бояться, – заверила меня Стиви Рей и добавила: – По крайней мере, здесь.

– Церемония Полнолуния очень красивая, вот увидишь. Да, кстати. Когда вампирша нарисует на твоем лбу пентаграмму и скажет «будь благословенна», ты должна ответить «будь благословенна», – пояснила Шони. – А потом просто следуй за нами, мы покажем тебе наше место в кругу. – Она ободряюще мне улыбнулась и бросилась в сумрачно освеженную галерею.

– Постой! – я удержала Стиви Рей за рукав. – Понимаю, что выгляжу полной дурой, но скажи – разве пентаграмма не символ зла?

– Я тоже так думала, когда сюда поступила. Но это все чушь собачья. Люди Веры хотят, чтобы все так считали, потому что… Да черт его знает! – она сердито пожала плечами. – Сама не знаю, для чего они заставляют людей – я имею в виду обычных людей – считать это знаком зла. На самом деле пентаграмма на протяжении тысячелетий считалась символом совершенства, мудрости и защиты. Короче, символом всего доброго. Ты знаешь, как она выглядит? Это просто пятиконечная звезда. Четыре ее луча символизируют четыре стихии – Ветер, Воду, Огонь и Землю, а пятый, самый верхний, является воплощением духа. Вот и все. Как видишь, никакой чертовщины.

– Контроль, – прошептала я, радуясь возможности отвлечься от обсуждения смерти несчастной Элизабет.

– Что?

– Люди Веры стремятся всех вокруг контролировать, а для этого надо, чтобы все верили в одно и то же. Поэтому они внушают людям страх и отвращение к пентаграмме. – Я покачала головой. – Не обращай внимания, Стиви Рей. Идем скорее. Теперь я совсем готова.

Мы пошли по тускло освещенной галерее, и вскоре до меня донеслось негромкое журчание воды.

За красивым каменным фонтаном галерея плавно повернула направо. Перед тяжелыми сводчатыми