Винни попытался свернуться поплотнее и застонал. Стон перешел в пронзительный от боли в глотке вопль. От боли в глотке, он сидел на земле, голый, как очищенное яйцо. Вокруг него были еще другие, все голые, разрисованные как пасхальные яйца. Их было шесть, плюс Винни. Некоторые из них продолжали спать, а другие в ужасе оглядывались вокруг.
Где мы? Он сел и огляделся. С одной стороны зеленый газон. С другой…
С другой стороны закрывала небо стена Тодос-Сантоса. Его окна сияли как десятки тысяч глаз.
Бежать. Он должен бежать. Он вскочил на ноги, и все вокруг расплылось. Он почти не почувствовал удара о землю, когда упал.
– Откуда я знал? – заорал он. – Откуда я знал, что в метро были ваши люди?
Голос издалека произнес с издевкой:
– СЧИТАЙ ЭТО ЭВОЛЮЦИЕЙ В ДЕЙСТВИИ.
Он оглянулся назад. Там, за полем, на городской улице, что проходила вдоль границы окружающего Тодос-Сантос парка, стояла огромная машина телевидения, на крыше которой был виден оператор с камерой. Камера и все остальное было направлено на Винни.
Что я здесь делаю? Но идти ему было некуда. Совершенно некуда. И он был не один.
Все были незнакомые. Нет. Вот это, Бегун Карлос. Он обхватил себя руками и стал еще меньше. Маленький жестокий человек, который иногда совершал нападения в метро, и которого Винни старался избегать, когда мог. Его очень трудно узнать без волос и без усов, и когда все его тело разрисовано синевато-белой краской. Толстый мужчина, разрисованный ярко-зеленой краской, мирно спящий рядом с ним, должно быть Пробка, который бегал вместе с Бегуном и выполнял его приказы. Винни никогда не видел его без одежды. То, что он принимал на Пробке за мускулы, кажется, в основном жир.
Но кто остальные четверо? И что написано у них на груди? Он с трудом сфокусировал свой взгляд. СЧИТАЙТЕ ЭТО ЭВОЛЮЦИЕЙ В ДЕЙСТВИИ.
Винни сдержался, чтобы не засмеяться – это могло опять вызвать боль в глотке и рассердить Пробку и Бегуна Карлоса… к тому же и сам Винни тоже был разрисован темно-розовой краской. На его животе была такая же надпись, как и у других. Как торговая марка. Он потер надпись, еще не понимая, и, обнаружив легкую припухлость, понял.
Это была татуировка, уже заживающая. Винни вспомнил женщину с иглой, и тут же мужчину с золотым кольцом. И он понял, что когда бы ни увидел в зеркале свой живот, он вспомнит обоих – женщину с огромными глазами с иглой, и мужчину, заносящего свой кулак с золотым кольцом, который готов нанести ему смертельный удар.
Маклин Стивенс подъехал к телевизионной машине Лунана.
– Что здесь происходит? – спросил он. Томас Лунан ухмыльнулся.
– Там несколько опечаленных людей. Они вовсю разоделись, но им некуда пойти.
– Кто они такие?
– Я думаю, вы обнаружите, что трое из них члены Американской Экологической Армии. Типы из подполья, разыскиваются ФБР. Еще трое обычные жулики, ваши полицейские их узнают.
– Кажется, вы много знаете…
– Я под защитой закона, – продекламировал Лунан. – Под защитой закона, под защитой закона. Не скажу о своих источниках. Но все это правда, и вы действительно захотите арестовать тех типов из Экологической Армии. Я сомневаюсь, что вы сможете предъявить обвинение остальным.
– Но почему? – спросил Стивенс. – Почему они оказались там?
– Если вы позволите мне предположить, – сказал Лунан, – я бы предположил, что они раздражали Тодос-Сантос.
Стивенс мрачно сжал губы. На поле за дорогой спящие начали шевелиться. Они нервно поглядывали на Стивенса и Лунана. Мак махнул рукой полицейскому, который вышел из машины вместе с ним.
– Арестуйте их. Непристойного обнажения достаточно, чтобы отправить их в участок.
Полицейский сержант захохотал.
– Правильно. Хорошо, отряд, вперед…
– Итак, это наконец произошло, – сказал Стивенс.
– Что произошло? – спросил Лунан.
– Тодос-Сантос совершенно отрезал себя от нас. Сейчас они встали над законом. Они и судьи, и присяжные, и исполнители приговора.
– Это не так, – возразил Лунан. – Разве вы не видите в этом целое послание? – Он понизил голос. – Я готов отрицать, что когда-либо говорил, но то, что сейчас скажу… Мистер Стивенс, некоторые из этих людей не просто раздражали сантосцев. Они похитили и изнасиловали одну из высших руководителей. Они держали ее несколько часов, прежде чем охранники Тодос-Сантоса спасли ее.
Стивенс нахмурился. Лунан кивнул.
– Это точно. Они действительно могли бы быть судьями, присяжными и выполнить приговор. Кто знает? Вместо этого они решили остаться частью человечества. Да, конечно, они в то же время протестуют против вашей разновидности юстиции. Они хотели бы, чтобы она изменилась. Но они совсем не оторвались от человечества.
– Вы можете так рассуждать. Вы не видели только что тела профессора Ренна.
Лунан резко поднял голову и посмотрел на него. – Что?
– Кто-то разворотил его выстрелом из дробовика. Вы об этом не знали, а?
– Нет. Но это не Тодос-Сантос.
– А в чем разница, Лунан? Там бы использовали лучи смерти?
Лунан засмеялся.
– Там просто этого не делали. Мак, возможно вы захотите тщательно расследовать убийство Ренна. И вы можете обнаружить, что ваш любимый член Городского Совета окажется не таким уж хитрым, каким он сам себя считает.
– Планше? Планше… да. Видит бог, у него была причина. Лунан, вы точно знаете это?
– Нет. Хотя звучит так, будто бы я нанял убийцу, не правда ли? Это может быть Планше, или родители Дианы Лаудер, или кто-то связанный с теми типами из Экологической Армии, которых Ренн послал на смерть. Но я знаю, что Тодос-Сантос решил по отношению к Ренну, и это было не то. Они хотели так запугать его, чтобы он уехал из страны.
Стивенс обдумывал это.
Полицейские из Департамента полиции Лос-Анджелеса как раз закончили задержание весело раскрашенных нудистов. Стивенс посмотрел на последнего из них, раскрашенного в черный и белый цвет. Затем он посмотрел туда, где отделенное от них газоном и апельсиновой рощей стояло огромное здание. Свободное общество или холм термитов? Или то и другое одновременно?
Может быть, это действительно волна будущего?
– Это пока, – сказал он Лунану. – Только пока и в этот момент они еще не совсем отделились от человечества. Но сможете ли вы жить там и оставаться всегда человеком? – Он выразительно махнул рукой в сторону огромного города-здания, окна которого пылали ярко-оранжевым светом заката.
Огромное оранжевое знамя все еще было на месте. СЧИТАЙТЕ ЭТО ЭВОЛЮЦИЕЙ В ДЕЙСТВИИ. Они смотрели на него, и в это время знамя задрожало и двинулось вниз. Кто-то опускал его.
– Вы-то можете жить там, Лунан. Вас примут с распростертыми объятиями, – сказал Стивенс. – Когда вы собираетесь переезжать?
– Я не буду переезжать, – ответил Лунан, и закричал: – Арби, сними эти окна панорамой! – Затем снова заговорил обычным голосом. – Это будет здорово. Сотня тысяч глаз, но они все смотрят внутрь. Там совершенно нет тайн, и нет интереса к тому, что происходит снаружи. Нет, это не мой стиль жизни.
– И не мой тоже.
– Для чего вот это должно существовать? Венецианский лодочник сошел бы там с ума. Как и человек из племени маори, но это не значит, что он будет прав. Что бы подумал римский легионер о вашем стиле жизни? Что бы подумал обо мне Джефферсон? Есть много способов быть человеком.
– Возможно. – Стивенс обернулся, и как раз вовремя, чтобы увидеть, как огромное знамя, трепеща, полетело с края крыши и мягко опустилось на землю.
