шел к своей машине, когда мимо меня прошел парень. Высокий худой парень. Я знал его. Вышибала впустил его. Сказал «привет», назвал его по имени. Знаешь, кто он был? Гробовщик из Тодос-Сантоса!
– Ну, ты видишь их принцип, – сказал другой. – Большинство своих клиентов они получают из Тодос- Сантоса.
– Ну да. Ну да. А термиты не пойдут туда, если там будут «анджелинос». Так они нас называют. Анджелинос. Надеюсь, что этого ублюдка Сандерса сунут в газовую камеру. – Может, это маленький парень?… Нет. – Почему? Потому что он убил двоих ребят или потому что он из Тодос-Сантоса?
– Да, – ответил блондин, и затем: – Почему ты защищаешь его? Он их отравил газом. Нервным газом! Какого дерьма, они были всего лишь анджелинос.
– Может быть они не осмелятся сделать это снова, – уколол его низкорослый. – Почему ты не пытался прокрасться внутрь как-нибудь ночью с коробкой с надписью «Динамит»?
Донован оказался рядом, когда блондин попытался перегнуться через стол.
– Считайте это эволюцией в действии, – сказал он, потому что это казалось подходящим и звучало в его голове.
Они замерли и посмотрели на него, все трое. Эта фраза могла хорошо останавливать, она была достаточно загадочна. Он держал свой значок низко, прикрыв ладонью, так что его видели только эти трое.
– Забудьте это, – сказал он им. Они опустили глаза.
Донован вернулся к своему столику. Его глаза встретились с их в зеркале. Очень скоро они ушли.
Комната для бесед в новой тюрьме Лос-Анджелеса не была специально спроектирована, что бы иметь угрожающую атмосферу. Конечно мебель в ней была тяжелой, ее почти невозможно было сдвинуть, и окна были забраны решетками, однако архитекторы постарались сделать комнату удобной. Им это не удалось.
Большой Джим Планше постарался контролировать свой голос, когда он с отвращением рассматривал Алана Томпсона. Почему он не обращал внимания на то, какие у его сына друзья? Однако что он мог сделать? Этот парень совсем не был преступником. Хорошая семья, занимаются недвижимостью, хорошая семья из верхнего среднего класса. Так же, как Диана Лаудер. Лаудеры же винили его сына.
Он не хотел об этом думать, но он был должен. И у него было мало времени. Конечно, он не должен был быть здесь. Пришлось нажать на тайные пружины. Джим Планше все же был юристом, и когда Бен Кастелло (хорошо, что адвокат Томсонов был его старым другом) настоял взять Планше в качестве помощника, люди окружного прокурора не стали возражать.
– Почему? – спросил Планше. – Что вы думали о том, что вы делали?
– Спокойно, – предупредил Бен Кастелло. – Однако мистер Планше прав, Алан. Я собираюсь защищать тебя, и я должен знать все.
Мгновение лицо юноши сохраняло вызывающее выражение. Он даже начал говорить:
– Это казалось хорошей… – Но ему не хватило сдержанности.
– Боже мой, мистер Планше, я сожалею. Правда сожалею.
– Это очень поможет. Почему? – снова потребовал ответа Планше.
– Спокойно, черт побери, – сказал Кастелло. – Ты же видишь, что Алану это так же неприятно, как и тебе. Почему, Алан?
– Ну, мистер Планше много говорил о Тодос-Сантосе. Джимми правда уважал вас, мистер Планше. Он думал… он думал, что помогает вам.
Это поразило Планше как удар. И вероятно это было правдой, подумал он. Я говорил, подумал он. Я много болтал о Тодос-Сантосе. Термитник. Коробка. Кладбище свободы. Образ уродливого будущего.
Он вспомнил все это, публичные заявления и то, что он говорил дома во время завтрака (будет ли когда-нибудь Юнис снова сидеть напротив него за столом? Она лежит в «Куин ов Энджелз» под успокоительными, и они говорили о частных лечебницах), и то как Младший делал саркастические замечания, но слушал, слушал…
– Хорошо. Я это понял, – сказал он, когда снова смог контролировать свой голос. – Но вы прошли через те двери. – По седьмому каналу был специальный выпуск, где показали ту дверь и зловещую надпись. – Там говорилось ясно: «ЕСЛИ ВЫ ВОЙДЕТЕ В ЭТУ ДВЕРЬ, ВЫ БУДЕТЕ УНИЧТОЖЕНЫ». Там было так сказано.
– Мы этому не поверили, – сказал Алан. – Просто не поверили. Вы знаете, все всегда говорят о страшных вещах, которые с вами произойдут, но никогда этого не делают.
Только в этот раз они это сделали. О боже мой.
Он сел и сжал руками голову. Против его желания перед глазами возникали картины. Джим Младший с его химической лабораторией. Джим, в тринадцать лет получающий лицензию радиолюбителя коротковолновика, и получающий в подарок на следующий день рождения персональный компьютер. Юнис, хвастающаяся перед их друзьями своим сыном-гением. И, я думаю, он им был.
Бен Кастелло вынул желтый адвокатский блокнот и дюжину карандашей.
– Мне нужно узнать как можно больше деталей, – сказал он. – Это будет нелегкой работой.
Алан Томпсон глядел удивленно.
– И что? Что может быть самое худшее за вторжение в чужие владения?
– В обвинении говорится не о нарушении границ чужих владений, – сказал Кастелло. Он старался говорить как можно более спокойно и мягко. Было очевидно, что парень был раздавлен виной. Он говорил вызывающе, но был на грани срыва, и то, что Кастелло должен был ему сказать, тоже не могло ему помочь. – В обвинении говорится об убийстве.
– Об убийстве? Но я никого не убил! Это термиты, они совершили убийство, боевым газом…
– Вы совершали уголовное преступление. Если во время совершения уголовного преступления происходит смерть, закон считает это убийством, – сказал Кастелло. – Так же, как если бы у тебя был магазин по продаже спиртного и полиция застрелила твоего партнера.
– Боже. – Глаза Алана метались по комнате. – Может быть это правда. Может быть я действительно убил их. Но я не хотел. Я не хотел причинить им никакого вреда!
Все это вполне может плохо повлиять на него, подумал Кастелло. Лучше ему узнать, как, все серьезно.
– Я также могу обратиться с просьбой о заключении сделки. Только не с Тодос-Сантосом, – сказал Кастелло.
– Послушай, они передали тебя окружному прокурору Лос-Анджелеса, но они обратятся к генеральному прокурору штата, если потребуется. Они хотят высечь твой зад, Алан. И если ты мне не поможешь, они могут этого добиться. Дальше, вы пошли в Тодос-Сантос с прибором, который собрал Джеймс. Вы подождали, пока вокруг не стало людей, и вошли в дверь. Она была открыта?
– Нет. Ее открыл Джим.
– Чем?
Алан пожал плечами.
– Это был электронный замок. Джим знал комбинацию. – Кастелло быстро записывал.
– Итак, вы открыли дверь. Как вы узнали комбинацию?
– Я не знаю. Джимми ее знал.
– Он знал очень много о системе безопасности Тодос-Сантоса, – сказал Кастелло. – Откуда Джеймс получил все эти данные?
– Наверное, от Арни.
– Кто такой Арни?
– Арнольд Ренн. Профессор социологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Вполне хороший парень.
– Это мистер Ренн предложил эту экспедицию? – спросил Кастелло.
Алан смотрел удивленно.
– Доктор Ренн, – поправил он автоматически. – Э… ну, он не предложил это прямо.
– Но вы обсуждали это с ним? – Да.
Член совета Планше поднял голову и посмотрел на юношу. Арнольд Ренн? Где-то он видел это имя,
