обворованной квартиры, испытывали неудобства. Помимо того, что эти неудобства носили морально- нравственный характер в связи с враждебным отношением спонсора и благодетеля Строгова, девочки страдали и физически. Перекрыв любвеобильному отморозку доступ к собственным, и так израненным телам, они отрезали и себя от всех коммунальных услуг, связанных с нормально принятой в цивилизованном мире жизнедеятельностью организма.

Если с обильным на нервяке потовыделением чистюли смирились, то другие потребности почти сутки проведшие в добровольном заключении юристки справить не могли, боясь попасть в руки скребущегося в дверь и грязно ругающегося Шеста. Наконец, догадавшись использовать вместо ночной вазы вазу хрустальную, аккуратно, чтоб не расплескать, выливая ее содержимое в форточку, адвокатессы шепотом вновь принялись обсуждать свое бесславное положение.

— Олег совсем озверел, прислав сюда своих отморозков. Если до утра мы не вырвемся, то припрется тот беззубый, и нам крышка, — вещала запуганная Таня. — Ты помнишь, как он смотрел на нас?

Прислушиваясь к движениям болтавшегося по коридору Шеста, Галя искала стратегический выход из создавшейся ситуации, понимая, что выбраться из квартиры не так уж и просто.

— Мы выбежим отсюда, как только ублюдок засядет в туалет, — заранее рассчитывая свои действия, строила планы по освобождению Галя, — так что по команде надо быстро отодвинуть кровать, схватить в прихожей сапоги и шубы и вскрыть замки входной двери. Ты открываешь верхний, я — оба нижних. Со спущенными штанами отморозок за нами не побежит… — прошептала она и снова приложила ухо к двери.

Возбужденный Шест, прихватив что-то в кухне, громко чавкая, развалился в стоящем напротив спальни кресле. Он не собирался отказываться от своих замыслов поиметь сексапильных адвокатесс, прекрасно понимая, что на утро его могут сменить. Желающих на такую непыльную работу в банде хватало, выслеживание по ночным улицам ящеровских, естественно, казалось менее привлекательным, хотя и более выгодным. За голову каждого бригадира упыри должны были получить еще по восемь штук. Шест не знал, что, раздавая обещания и авансы, Ваня и не собирался более раскошеливаться в пользу страждущих подонков, так что бывший фашиствующий мент действительно получил самую комфортную и выгодную задачу в намеченных кровавых акциях. Но о будущем лагерный шнырь не задумывался, и на данный момент его интересовала только собственная охота на ускользнувших аппетитных дамочек.

Последние же шепотом напряженно спорили.

— Надо всего-то добежать до милиции, — наивно произнесла миловидная Танюша.

— Это нам ничего не дает. Мы не сможем предъявить этому ублюдку даже попытку изнасилования, Строгое все равно его вытащит. Но после этого нас уже точно закопают, — рассуждала деловая Галя, прекрасно понимая, что упыри ничем не лучше кротовских, а, скорее всего, еще беспредельнее. — У нас два пути: либо поплакаться Кострову, либо валить в провинцию. Попробуем сначала поговорить с Андреем Дмитриевичем, — с уважением произнесла Галя еще недавно ненавистное имя Макарыча. Под грузом трагических событий деловитая юристка забыла свои полугодовой давности коварные планы в отношении старикаши и неудачную попытку его пошантажировать.

Дамочки, безусловно, нуждались в помощи, и они давно уже решили, что другого шанса на защиту у них нет. Хотя и этот шанс был весьма призрачный…

— Тихо! — вновь прошептала Галя, отчетливо услышав хорошо знакомый скрип туалетной двери. Обостренный слух загнанной женщины ловил каждый шорох. Чавкающий подонок действительно, что бы видеть охраняемое пространство, не закрываясь устроился на унитазе и умиротворенно, с напрягом захрипел. Проглоченные всухомятку запасы адвокатесс сотворили для бедных дамочек спасительную передышку.

— Вперед! — скомандовала решительная юристка и, напрягая все силы, отодвинула широченную кровать.

В освобождаемое пространство рванула менее поворотливая Танюша и, забывая о верхней одежде, затарахтела замками. Сзади уже подпирала, схватив две пары первых попавшихся сапог и две шубы, более сообразительная Галя. Эвакуация бедных девочек прошла успешно. Они вырвались на улицу и, вызывая недоумение у спешащих на работу прохожих, скрылись в лабиринтах подворотен, на ходу пытаясь перевести последнюю фразу так и не успевшего закончить богоугодное дело и вскочить со своего наблюдательного пункта Шеста.

Между тем непечатное выражение последнего означало примерно следующее: если прекрасные дамы не остановятся, то он, Шест, замочит их вместе с их мамами, которых он уже имел и собирается заниматься этим и дальше. А если перевести коротко, по-военному, то: стой, суки, вашу мать, стрелять буду! Или что-то типа этого…

Оставив двоих вооруженных парней в Марининой квартире, легкораненый Макарыч в сопровождении так и не нашедшего выхлоп своей агрессии Равиля приехал в жилище Лерочки с целью переодеться в единственный оставшийся после пожара цивильный костюм. Выстиранные, высушенные и выглаженные заботливой красавицей, развешанные на вешалках брюки и смокинг уже дожидались кандидата, которому с утра предстояло совершить множество дел. Закончившиеся в четыре часа ночи активные события перетекли в напряженно-вынужденное ожидание.

Ночные поиски пацанов ничего нового не дали, и только к утру, прозванивая отделы милиции, представляясь родственником Леши Николаева, Костров смог выяснить, что задержанный Ящер находится в КПЗ УВД Центрального района.

Встречу с боссом должен был организовать один из подконтрольных Макарычу адвокатов, пока же Андрей собирался пересечься с авторитетами — лидерами дружественных группировок города, небезосновательно полагая, что кто-то из них может иметь информацию о беззубо-фиксатом ублюдке, развязавшем кровавую беспредельную войну против правильных парней. Также необходимо было найти выходы на следователей прокуратуры, наверняка занимающихся поисками без вести пропавшего после тройного убийства у здания фирмы «Гермес» ее хозяина Сергея Тихонова.

Возможности официальных структур в организации подобных поисков были достаточно широкими и могли привести к положительному результату гораздо быстрей, чем предпринятые в этом направлении усилия братвы, такой исход для пацанов был бы нежелателен. Во-первых, попавшие в руки мусоров ублюдки, спрятанные в стенах следственных изоляторов, могли избежать достойной их участи, а во-вторых, давая показания о собственных преступлениях, они привели бы следователей к уже совершившим акты возмездия ящеровским бригадирам, оставившим пять трупов упырей в собственных парадных и подворотнях. Так что прокуратурских работников необходимо было опередить, используя купленную у них же информацию, и найти возможность направлять их по ложному следу…

От нахлынувших мыслей и забот и так ушибленная голова Макарыча, подхватившего в тяжелое время колоду Ящера, снова болезненно трещала.

— Лера, выдай анальгинчика, — простонал старикаша и придвинул к себе телефонный аппарат, собираясь связаться с посланным в Центральное РУВД адвокатом, но задуманные планы нарушил звонок мобильника.

— Андрей Дмитриевич, здравствуйте! Это Галя, узнаете? — вкрадчиво зазвучала мембрана.

Макарыч голос юристки узнал, но, как всегда при общении с неожиданными собеседниками, включил дурку, выигрывая время для размышлений.

— Здравствуйте. Будьте добры, напомните, — вежливо ответил он.

— Я была адвокатом у Жоры Кротова в прошлом году. Вспоминаете? — быстро заговорила запуганная юристка, и по интонации старикаша понял, что дамочка на нервяке.

— А-а! Галенька! Рад вас слышать, — якобы обрадовавшись, произнес Костров. — Чем могу быть полезен прекраснейшей из представительниц славной адвокатуры? — деланно продолжил он, пытаясь предугадать, что могло послужить поводом для раннего звонка скандальной парочки. С того момента, когда Равиль обнес шикарную квартиру, прошло пять дней, девочки могли подозревать ящеровских и поделиться своей версией с правоохранителями, так что разговор мог быть провокационным.

— У нас крупные неприятности, — между тем взахлеб говорила Галя. — Помочь нам можете только вы, не могли бы мы срочно встретиться?