Видно, совсем худо обстоят дела у американской разведки, если она снисходит до поваров. Глядишь, скоро доберутся до работников химчисток и прачечных: чистя дубленки, можно «выйти» не только на КГБ, но и на партийный аппарат.

Право же, эта одесская «клюква» больше подходит для «Пионерской правды», чем для органа ЦК КПСС. А ведь недавно в Москве прошло несколько судебных процессов над настоящими шпионами — ответственными сотрудниками ответственных государственных учреждений. Но «Правда» об этом — молчок.

Должен отметить, что некоторые публикации в Вашей газете в последнее время вызывают досаду и недоумение. Например, совершенно невнятное бормотание В. Глаголева по поводу пьесы М. Шатрова «Дальше… дальше… дальше». Или заметки Егорова в связи с репортажем «Московских новостей» об отношении пассажиров поезда «Россия» к перестройке. Его насмешки по адресу коллеги неуместны. В трех изданиях («Огонек», «Московские новости» и «Аргументы и факты») недавно были опубликованы материалы опросов различных групп населения об их оценке хода перестройки. Итоги этих опросов почти идентичны: около 70 % опрошенных «сидят на заборе», т. е. созерцают происходящее, не принимают участия в перестройке. Вот повод для серьезных размышлений! Но «Правда» предпочитает обходить острые углы. Даже, казалось бы, в чисто партийных вопросах «Правда» отстает в освещении происходящих процессов. Так, «Известия» на две недели опередили Вашу газету с репортажем о пленуме ЦК партии Армении.

Не лучше выглядит и международная тематика. Напрасно читатель будет искать сообщения о сложной внутриполитической обстановке в Румынии, о резком падении авторитета и роли французской компартии, о реакции венгров и поляков на повышение цен (ТАСС назвал эти повышения деликатным словом «изменения»). Ну а статья В. Корионова с претензией на анализ положения в коммунистическом движении просто рассчитана на несведущих людей. Такое впечатление, что перестройка мышления обошла автора стороной.

Стоит ли удивляться, что интерес к «Правде» постепенно падает, особенно среди молодежи, и сегодня большинство читателей отдают предпочтение «Известиям», я уж не говорю о «Московских новостях».

Вам следует подумать о том, как сделать «Правду» самой читаемой газетой в стране. Негоже занимать задние ряды в борьбе за подлинное обновление нашего общества».

Я прокомментировал помещенную в «Правде» статью секретаря Приморского крайкома КПСС, жаловавшегося на тяжелую долю партработников:

«Стыдно читать жалостливые интервью руководителя Приморского крайкома КПСС о нелегкой жизни номенклатуры. Или неизвестно т. Гагарову, что, помимо высокой зарплаты, партийный аппарат имеет абсолютную и непререкаемую власть на подопечной территории? Один звонок председателю исполкома, прокурору, директору торга, начальнику милиции — и все навытяжку: чего изволите-с?

Что касается особых льгот, о которых справедливо говорили владивостокские рабочие, то т. Гагаров проявляет нечестность по отношению к читателям «Правды», упирая на то, что никто ему за переработки ни копейки на платит.

Портовые докеры за свои большие деньги не могут позволить себе того, что может секретарь крайкома или простой партаппаратчик за свои средние 235 руб. в месяц. Может быть, стоит напомнить Гагарову, о чем идет речь:

— питание через спецбуфеты (в Москве до последнего времени т. наз. «Кремлевка»), где без очереди и ограничений приобретается любой дефицит: от парной вырезки, копченого угря и паюсной икры до датских вафель и свежих индийских манго. Партсекретари, разумеется, в буфет не ходят — для этого у них есть помощники;

— квартиры в лучших районах города, в домах, как правило, построенных по индивидуальным проектам, специально для номенклатурных работников, обычно общей площадью свыше 100 кв. м на 3–4 человек;

— спецполиклиники и больницы, где доступны любые лекарства и диагностическая аппаратура, лучшие врачи и питание повышенной калорийности (с зернистой икрой);

— санатории, дома отдыха, профилактории, отличающиеся от профсоюзных не только месторасположением и комфортом, но и прекрасным питанием (нормы расходов на питание в два раза выше, чем в профсоюзных здравницах) и медобслуживанием. Таких санаториев и домов отдыха на Черноморском побережье не менее десятка. В номерах люкс санатория ЦК КПСС «Россия», например, стоят венгерские мебельные гарнитуры стоимостью 8 тысяч рублей;

— спецсекции в промтоварных магазинах, где в благоговейной тишине с помощью услужливых продавцов можно подобрать импортный товар по вкусу, начиная от дубленок и меховых жакетов и кончая французской парфюмерией. В Москве это «100-я секция» ГУМа, в Ленинграде «Голубой зал» Гостиного двора. В Красноярске — «сороковой склад». Там, где нет спецсекций, можно через помощника позвонить начальнику местного торга. Он мигом оформит что надо, а чего нет, закажет на базе;

— броня на все виды транспорта, гарантирующая без очереди вагон СВ, билет на самолет, встречу в «депутатском» зале начальником поезда или командиром самолета. Закрепленный служебный транспорт фактически игнорирует ГАИ, не имеет лимита на горючее, а «хозяйка», то бишь жена первого секретаря, днем ездит по знакомым и на рынок;

— специальная книжная экспедиция обеспечивает руководство партаппарата любой дефицитной книжной продукций, нередко даже не поступающей на прилавки магазинов. Там, где нет списков экспедиции, действуют недоступные посторонним книжные киоски;

— талонные книжки на приобретение билетов на любой спектакль в театр и в кино.

Можно было бы еще упомянуть о бесплатных круизах вокруг Европы и других континентов, о бестаможенном провозе вещей, о похоронах по первому разряду, но т. Гагаров, видимо, лучше припомнит все эти мелочи.

Так на что же жалуются ответпартработники? Ах да, их могут плохо устроить после выбытия из аппарата! Действительно, бывшему первому секретарю Ярославского обкома, несмотря на его бездарную деятельность (а он тоже, наверное, трудился по 12–14 часов в сутки), предоставили должность всего лишь председателя Госкомитета СССР; еще хуже обошлись с другими партийными кадрами: их направили послами в Данию, Афганистан, Болгарию и т. п. И совсем безобразно поступили с бывшим первым секретарем Краснодарского крайкома Медуновым, которого, несмотря ни на что, сделали просто заместителем бывшего министра плодоовощного хозяйства СССР, а потом отправили на персональную пенсию.

Чего же все-таки хочет т. Гагаров? Гарантию пожизненных благ тем, кто волей случая попал на партийную стезю? Или он все же согласится быть простым советским коммунистом, гражданином, который, честно отслужив Родине, вновь вольется в толпу сограждан и разделит с ними их радости и печали, судьбу народа, ради блага которого он так много трудился?»

В 1987 году, когда налицо были все признаки провала антиалкогольной кампании, я отправил письмо в «Литературную газету», в котором изложил свою оценку происходящего.

«В последнее время печать полна тревожных сообщений о неблагополучии на фронте борьбы с пьянством. Официально потребление продаваемых через госторговлю винно-водочных изделий вроде бы снизилось, но зато резко возросло самогоноварение. По рукам ходят десятки рецептов приготовления различных дурманящих напитков без использования специальной аппаратуры. Многие переключились на парфюмерные жидкости, медикаменты, химпрепараты. Молодежь, которая раньше могла пойти в кафе-мороженое и выпить там бокал шампанского или сухого вина, теперь травит себя наркотиками и их бензоклеевыми заменителями. В огромных очередях часами простаивают миллионы граждан, и далеко не все они алкоголики, проклиная на чем свет стоит порядок, отрывающий их от семей и полезного труда. В «борьбе за трезвость» магазины резко сократили продажу сухих вин и пива. Торгуют в основном водкой и дорогими коньяками. О винной культуре, с которой связаны история, традиции и быт многих цивилизованных народов, в нынешних условиях говорить просто немыслимо. Неужели к этому мы стремились, начиная