вызвала у него еще большее раздражение.

Его план катастрофически провалился. Он подставил Сару ухаживаниям мужчины, которого считал неспособным на подобные действия, и разоблачил их отношения перед ее братом.

– Может быть, нам следует полить его водой? – раздался сквозь шум голос Анри.

Его предложение было встречено одобрительным гулом, двух женщин послали за водой.

Сара стояла в сторонке, нервно сжав перед собой руки.

Ник смотрел на нее, и сердце у него сжималось при виде ее отчаяния.

– Бриджтон, это все ваша вина.

Ник вздохнул.

– Вы начинаете повторяться, Грейлей. Я нахожу это утомительным.

– Ну все, хватит. – Лицо Энтони потемнело, а губы побелели от гнева. – Я сыт вами по горло. Назовите вашего секунданта.

– Нет.

– Назовите вашего секунданта. – Голос Энтони перекрыл шум в комнате, и тут же воцарилась тишина.

Сара сделала полшага вперед, потом остановилась, глаза ее потемнели от тревоги.

Ник повернулся к Энтони.

– Я не стану с вами драться. Для дуэли нет повода.

– Боитесь умереть, Бриджтон? Обещаю, что убью вас быстро.

Будь проклят этот высокомерный ублюдок!

– Анри!

– Мой Бог! Опять? – Он взглянул на тетушку Сары и сказал: – Мы едем, он дерется, убивает, мы завтракаем... всегда одно и то же.

– Но не на этот раз, – мрачно возразил Энтони. – Завтра Бриджтон позавтракает только в одном месте – в аду. – Он оглядел комнату равнодушным взглядом. – Мне тоже понадобится секундант.

Стоящий у занавеса виконт Хьюлетт храбро откликнулся:

– Буду рад оказать вам услугу, милорд. – И метнул злобный взгляд на Ника.

Энтони кивнул.

– Очень хорошо. Хьюлетт будет моим секундантом. Сара сделала еще шаг вперед, но Грейлей схватил ее за руку.

– Погоди! – воскликнула она, пытаясь освободиться. – В этом нет необходимости. Пожалуйста, Энтони, не надо...

– На пистолетах на рассвете? – спросил Ник.

Грейлей резко кивнул и вышел, таща за собой протестующую Сару.

Глубокой ночью Ник сидел в библиотеке Гиббертон-Холла, вытянув ноги к камину и глядя на отблески мигающего света от тлеющих углей на своих сапогах. По углам комната была погружена в темноту; лишь умирающий огонь и одна лампа слабо освещали золотистым светом узорчатый коврик перед камином.

Он глупец. Приехал в Англию, чтобы вернуть себе положение в обществе, а вместо этого допустил, чтобы его отношения со знатной дамой стали пищей для пересудов. Ник с отвращением покачал головой. Где-то по дороге он потерял даже ту малую толику здравого смысла, которой обладал, ради пары больших голубых глаз.

Его интерес к Саре не угас. Напротив, он еще больше разгорелся теперь, когда она навлекла на него такие неприятности. Ник откинул голову на высокую спинку кресла и смотрел, как борются за жизнь умирающие угольки.

Джулиус Лоренс был болваном. Иметь доступ к постели такой нежной, аппетитной женщины, как Сара, и оставить ее практически неразбуженной – это вопиющий грех. Все инстинкты Ника восставали против такого расточительства.

Он потянулся к стоящему рядом на столике графину с бренди и плеснул себе немного в бокал.

Это проблема англичан: они не понимают истинной красоты в том, чтобы разбудить женщину и дарить ей наслаждение до тех пор, пока она не выкрикнет твое имя и на мимолетное мгновение не станет частью твоей души.

Ник рассеянно покачал жидкость в бокале и благословил своих французских предков. Такое знание дает силу, оно делает акт любви еще более пронзительным.

Часы на камине пробили полночь: наступил час колдовства. Осмотрительный человек захотел бы на рассвете, в час дуэли, быть свежим и бодрым и поэтому пошел бы спать. Ник налил себе еще бренди и отсалютовал бокалом тикающим часам. Он не будет осторожным. Он просто насладится последними мгновениями, ощутит вкус тех удовольствий, которые еще остались ему, пока этот бык, брат Сары, не покончит с ним на дуэли.

Эта мысль заставила его беспокойно шевельнуться, он нетал и подошел к открытому окну на террасу, подставив лицо прохладному ветерку. Он никогда не думал о возможном исходе дуэли. Раньше он всегда защищал свою честь пли память о матери. Но завтрашняя дуэль будет другой. На этот раз он не стремился победить.

Грейлей был прав, бросив ему вызов; он заслужил гораздо худшее за то, что подвергал Сару опасности.

Он представил себе ее лицо, если убьет ее брата. Она никогда не простит того, кто тронет хоть волосок на его голове, пусть даже этот увалень заслужил свою участь. Ник вздохнул. Это не должно его трогать, но он решил, что Сара станет его любовницей, поэтому с тревогой смотрел, как его надежды улетучиваются, подобно шелухе, пушенной по ветру.

Конечно, он не может позволить этому неотесанному силачу, ее братцу, просто хладнокровно пристрелить себя. Проклятие, он еще ни разу не проиграл ни одной дуэли.

Ник устало потер лоб. В любом случае он обречен.

– Чего, черт возьми, она от меня хочет? – спросил он вслух. Хуже всего, что прошло уже много лет с Тех пор, как он позволил страсти вторгнуться в свою жизнь, но ему никогда не приходилось так долго и упорно трудиться над тем, чтобы затащить женщину к себе в постель.

Его губы скривились в горькой улыбке. Это была печальная истина: унаследовав склонность матери к необузданности и ее проклятые головные боли, он так же, как и отец, питал слабость к красивым личикам. В его жилах нет хорошей крови. Ни единой капли.

Ник сделал глоток бренди, грея его на языке, наслаждаясь его густым, выдержанным вкусом. Что в Саре так его дразнит? Ее лицо не так потрясающе красиво, как у некоторых женщин, которые у него были. Возможно, все дело в ее жизнелюбии, в ее стремлении победить любой ценой. Он никогда не встречал женщину, полную решимости проложить в жизни собственный путь и плевать на последствия. Она каждую секунду встречала так, словно это было приключение. С широко распахнутым сердцем, выставив чувства напоказ перед всем миром.

Ник восхищался способностью Сары наполнять даже самые обычные действия и разговоры значением и эмоциями. Он посмотрел в свой бокал, и улыбка приподняла уголки его губ. Видит Бог, с ней ему никогда не приходится скучать. Возможно, именно по этой причине он не мог от нее отказаться.

Но нет, дело не только в этом. Она обладала умом с легким намеком на наивность. Он тешил себя мыслью, что он сможет использовать эту наивность и сделать ее своей. Но всякий раз, когда он оказывался рядом с ней, именно ее простодушие останавливало его. У него была масса возможностей ее соблазнить; почему он каждый раз отступал?

Было ли это желанием сохранить порядочность? Он покачал головой и посмотрел на полупустой бокал в руке. Как все запуталось, черт возьми!

Отчасти Ника веселила предстоящая дуэль, он радовался так горячо, что это почти пугало. Вероятно, это возможность со всем покончить, просто дать пуле сразить его.

Он закрыл глаза. Больше никакой боли, ночей, когда он не был уверен, что доживет до утра. Ничего, кроме блаженной пустоты.

Но и эта мысль не принесла облегчения. Невелика заслуга просто сдаться. Он ведь не его мать, слишком слабая, чтобы сражаться с демонами. Гордость удерживала его от такого шага. Он крепко сжал бокал. Чем бы все ни закончилось, он будет рад этому.

Дверь открылась.

– Милорд, – произнес Уиггз голосом, полным неодобрения.

Ник отвернулся от окна.

– Да?

– К вам молодая дама с визитом. – Губы Уиггза сжались в суровую полоску. – Она назвала себя леди Каррингтон. Сказать ей, что вы не принимаете?

«Значит, она пришла просить пощадить жизнь брата».

– Подожди немного, а потом приведи ее сюда.

– Да, милорд. Попросить миссис Киббл присутствовать, побыть в качестве дуэньи, пока вы...

– Нет, спасибо, Уиггз. – Ник хотел полного уединения. – Пусть леди Каррингтон подождет не меньше десяти минут, а потом позволь ей войти. – «У нее будет время немного поволноваться».

После паузы Уиггз ответил:

– Хорошо, сэр. – Он поклонился и вышел, двигаясь медленнее, чем всегда.

Ник улыбнулся, глядя на закрывшуюся дверь. Мысль о Саре, топающей каблучками в холле, нетерпеливо ожидающей разрешения увидеть его, была очень приятна. Он прикончил остатки бренди, в голове чуть-чуть шумело. Комната приняла несколько странный вид, стала похожа на длинный и узкий коридор.

Он посмотрел на свою сорочку, пригладил ее одной рукой, она была еще заправлена внутрь, галстук еще повязан на шее, хотя он сбросил фрак и жилет уже несколько часов назад. У него мелькнула мысль снова надеть их, потом он отбросил ее. Сара вторглась на его территорию – пусть она видит его во всем великолепии. Он развязал галстук и бросил его на стул, потом расстегнул ворот сорочки. Усмехаясь, уселся в кресло, вытянул перед собой ноги и стал ждать.

Прошло несколько минут, дверь снова открылась.

– Леди Каррингтон, – пропел Уиггз таким тоном, словно объявлял смертный приговор.

Ник отметил, что она не сняла пелерину; она была по-прежнему застегнута до самой шеи, словно говорила: «Надо держать этого распутника в узде». Он не мог решить, забавляет его это или раздражает.

Она заколебалась на пороге, глаза ее широко раскрылись, когда она увидела его наряд, потом внезапно присела в реверансе.

– Лорд Бриджтон.

Ник улыбнулся, но не сделал попытки встать.

– Леди Каррингтон. Какая приятная неожиданность. – Он бросил взгляд на молчаливого дворецкого.

– Вы можете идти, Уиггз.

Дворецкий фыркнул.

– Да, милорд. Если вам что-нибудь понадобится, стоит только