— Хм… а если скажу — поцелуешь?
Ошарашенно смотрю в прищур золотистых глаз.
— Тебе зачем? — подозрительно. — Съел что-то не то, теперь не знаешь, как избавиться от рези в желудке?
— Думай, что хочешь, но иначе не скажу.
И такое самодовольное лицо, и столько издевательства в глазах. Угу. Поняла. Он просто нашел еще один способ меня помучить.
— Ладно, чмокну. Не думай, что я трусиха!
Ланс фыркнул и снова начал подниматься по ступеням.
— Полнолуние.
— А?
— Он смешает это с кровью дочери водяного в полнолуние, выльет в озеро, и с этих пор проклятие ляжет на него и весь его род. Да и русалки тоже внакладе не останутся. Кстати, ты знала, что именно этот водяной — родоначальник всех русалок?
— А?!
— Н-да… какое трагическое совпадение.
— Но погоди, а что за проклятие? Что ты ему всунул?
— Хм. Да все довольно просто. Она станет человеком. И любая другая русалка может стать человеком, если захочет… Всего на три часа в полнолуние.
— О…
— Н-да. Но только если влюбится в оборотня.
— А? — В шоке разглядываю самодовольную спину. Вы спрашиваете, может ли быть спина самодовольной? Эта была.
— Да-да. Ну? Как тебе? Уверен, когда водяной узнает, от кого теперь его дочки будут метать икру, — взбесится.
Послышался тихий довольный смех. После чего маг скрылся в спальне и захлопнул за собой дверь. Останавливаюсь снаружи и в шоке разглядываю ручку двери.
Это ж надо. Столько коварства, замыслов, волшебства. И все только для того, чтобы отомстить русалке, которая решила тронуть его игрушку. Он точно ненормальный.
Дверь снова отворилась резко и без предупреждения, едва не сбив меня с ног.
— Да, кстати. — Маг опирался локтем о косяк и стоял в такой позе, что, будь он чуть более здоровым, решила б, что он меня совращает. Хотя такой скелет с впалыми щеками и кругами под глазами мог соблазнить разве что слепую старуху, которой уже не на что надеяться. А тут какой-никакой вариант.
— Ты ведь обещала меня поцеловать. Нехорошо не выполнять обещанное.
Он сделал шаг вперед и резко откинул рыжие волосы со лба.
— Э… мм… Ну ладно, только закрой глаза.
Маг закрыл, не спорил, не прикалывался. Просто закрыл и вытянул губы трубочкой. Кашляю в кулак, чувствуя, что еще немного — и сорвусь. Так. Ладно. Спокойствие, только спокойствие.
Подхожу, осторожно останавливаюсь напротив, приподнимаюсь на цыпочках. Так, что его дыхание касается моих щек, быстро, пока не передумала, целую его в щечку и отпрыгиваю назад, ожидая чего-то страшного.
— Это все? — уточнил маг, не открывая глаз. — Клюнула и ушла? Ты уверена, что не невинна? Симптомы больно похожи.
— Прости, что не подгадала. Но… я обещала — я сделала. С минимальным удовольствием для тебя.
— Ах вот оно что! Что ж, в следующий раз загадаю «французский…».
И пока я соображала, откуда Ланс знает об этом типе поцелуев, некромант снова скрылся в комнате и тяжело хлопнул за собой дверью.
Единственное, что не изменилось в доме, — это чердак. Все такой же уютный, немного ветхий, с малочисленной мебелью и занавесками на окнах — он навевал покой и умиротворение.
Устало плюхаюсь на кровать и зеваю, скидывая с ног давно прохудившиеся сапоги.
Что ж, утро вечера мудренее, авось что и надумаю. А пока спать.
И да, вот что странно. Оборотня и русалок мне почему-то вообще ни капельки не было жалко. Напротив. Вечно холодные русалки-людоеды и горячие оборотни… чем-то неуловимо притягивались друг к другу. Словно недостатки одного продолжались в достоинствах другого.
Так я думала ровно до тех пор, пока не вспомнила, что оборотни в полнолуние, по крайней мере первый час, ходят только в шкуре волка. И тут мне реально стало дурно. Только вот… сделать уже ничего было нельзя. Не побегу же я ночью за оборотнем, а мага мне не переубедить.
Так. Ладно, если оборотень не совсем дурак — этот напиток он своей русалке не даст ни за что.
Только вот… где вы видели влюбленных гениев? Эх…
В окно светил серп убывающей луны, где-то в лесу раздавался вой вечно голодных волков. А одна мелкая усталая ведьма тихо посапывала, лежа на кровати поверх одеяла и улыбаясь во сне.
— Ты был прав. Она здесь. — Вымазанный в грязи эльф с трудом забрался на подоконник и устало на него сел.
Горшок вошел через порог, постукивая при прыжках. Сильно помятый и уже далеко не новый, он радостно изучал лежащую на кровати ведьму, едва не пускаясь в пляс от восторга.
— А я что говорил! Я видел, как она входила в замок. А ты все: пошли да пошли в лес.
— Так. Ладно, надо умыться и выспаться. А то уже светает.
— Еще нет. Но скоро да, — забираясь под кровать и там устраиваясь.
Кноп подумал, плюнул на помывку и перелетел на подушку, уютно на ней устраиваясь и тут же пачкая ее грязью. Он все еще не очень хорошо летал.
— Спокойной ночи, — прогудели из-под кровати, довольно ворочаясь.
— Ага. И тебе того же, — устало закрывая глаза.
— …слушай, Кноп, а Кноп…
— Что? — сонно.
— А это правда, что ты чуть не разорвал вашу связь сам?
Белые зубки скрипнули. Сёма понятливо замолк.
— Не говори чепухи. Этого никогда не произойдет. Мы с ней связаны навечно.
— А-а… тогда ладно.
Под кроватью снова завозились.
— Слушай, чего ты там все крутишься? Спать же мешаешь.
— Прости. Тут просто… колется что-то.
— Забудь.
— Я пытаюсь.
— Вот и забудь!
Горшок помолчал и неохотно протянул:
— Ла-адно.
После чего комната окончательно погрузилась в тишину и покой.
Утро… Открываю глаза и смотрю на солнечный лучик, скользящий по стене. Наконец-то никуда не надо бежать, хватать, кричать, спасать и спасаться, можно просто лежать в чистой кровати, на чистых
