— Отдал?
— А куда денешься. У них знаешь какая магия? Сожрут — и не заметишь. Что парня, что девку соблазнить — это они мастерицы, как запоют, не только колечко — все пообещаешь, лишь бы приласкала.
Угрюмое сопение обласканного горшка.
Хмурюсь и чешу нос. Комары тут разлетались, не дадут… спокойно остыть.
— Знаешь… если ты труп, то какой-то очень живой.
Вздыхаю и поворачиваю голову.
— Думаешь? Я вот точно помню, что меня убили и что было дико больно, а сейчас… легко так.
— Может, из-за дуба? Ты первые два часа лежала на этих корнях — они как-то подозрительно светились.
Сажусь и с интересом осматриваю корни. Вроде обычные корни, но даже спина не болит. Надо же… она всегда болит, если посплю не в той позе, сейчас волшебство какое-то.
— ОЧНУЛАСЬ? О, ДЕВА.
Икаю и медленно поднимаю взгляд, пытаясь понять, откуда доносится столь мощный голос. Ветер взметнул волосы, из кроны прямо передо мной рухнули четыре огромные ветви и раскоряченными подобиями пальцев уперлись в грунт.
При этом земля аж подпрыгнула. Меня подбросило вверх и швырнуло назад. Ветер выл и сбивал с ног, не давая встать, а вокруг клубилось столько магии, что ее можно было черпать ложкой. Честно… я испугалась до икоты. Сердце металось, буквально долбя по ребрам, а ноги тряслись так, что встать я и не мечтала.
— НУ, ПОСМОТРИМ НА ТЕБЯ. ПОДНИМИ ГОЛОВУ!
Зажмуриваюсь и ору. На пределах легких… как маленькая девочка. Но… ветер начал потихоньку стихать, жуткий мощный глас больше не раздавался, а ветки, которые вонзились в землю, не шевелились.
Тяжело дышу, пытаясь прийти в себя, ё-моё. Это чего было? Я… Мне надо идти.
Внезапно ближайшая ветка медленно поднялась вверх, растопырила гигантские пальцы и, резко схватив меня поперек талии, сжала и вздернула вверх, едва не сломав при этом шею.
Ох!.. Ну какого лешего я вечно попадаю… в такой ужас?!
Некромант!!!
— ДА НЕ ОРИ ТЫ. ЧЕГО ОРЕШЬ?
Меня трясет. Смотрю на такую далекую землю и пытаюсь не дрожать. Все… все нормально. Все хо- ро-шо… Говорящие деревья — подумаешь. Еще и не такое видали. Ай!
— ВИСИ СМИРНО! — Меня встряхнули, едва не поломав. Покорно затыкаюсь, вытаращив глаза и дыша как загнанный зверек. Теперь я понимаю, каково было той белочке, которую я как-то цапнула в руки, пока она беспечно грызла орехи. Правда, она хоть кусаться могла. Помню, вытаращенные глаза белочки и ее бешеное сердцебиение меня еще тогда позабавили.
— Ой, мама. Да не шатай же ты меня, зас…
— ХМ. Я ТЕБЯ НЕ ТАК ДЕРЖУ?
Меня перевернули вверх ногами. Мотаюсь над бездной, пытаясь успокоиться и прекратить скатываться в неуправляемую истерику. Если я ему надоем — просто отпустит, и я уже никогда никуда не доберусь.
— Переверни.
— ЧТО?
— Переверни!
Меня перевернули и, пока я распутывала волосы, пытаясь убрать их с лица, отвели второй мощной лапой край кроны, позволив разглядеть два здоровенных, но скособоченных глаза и узкую щель вертикального рта… с дуплом в центре.
— НЕ ПОНИМАЮ ВАС, ЛЮДЕЙ. И ЧЕГО БЫЛО ТАК ОРАТЬ?
Бледно улыбаюсь, вцепившись в деревянный палец. Ребра реально трещат, и мне очень больно, до слез.
— ЧЕГО РЕВЕШЬ?
— Больно.
— ЧЕГО «БОЛЬНО»?
— При… давил… больно.
Хватку ослабили, я хрипло задышала.
— ЭКИЕ ВЫ ХРУПКИЕ… ВОН МОИ ДРИАДЫ — СКОЛЬКО С НИМИ НИ ИГРАЙ — НЕ ЛОМАЮТСЯ.
Кашляю, свесившись вниз и судорожно хватая ртом воздух. Ага. Помню я их лица. Красивые, конечно, но вместо носа — только его обозначение без ноздрей. Или они настолько тонкие, что и не заметишь. Таким дышать особо не надо. Ладно, мне по фиг. Мне бы выжить.
— ТЫ ЛУЧШЕ СКАЖИ. ЗАЧЕМ МНЕ ПОБЕГ ОТЛОМАЛА? ЧЕМ ОН ТЕБЕ МЕШАЛ?
Так, надо как-то вывернуться, чтоб не убили.
— Я ногу повредила. Эту, — машу ногой, морщась от боли в груди, кстати, нога тоже болит. — Ну и хотела костыль. Опираться чтобы! Боялась — не дойду и умру тут.
— А ЧЕГО НЕ ПОПРОСИЛА? ПОД ЗЕМЛЕЙ У МЕНЯ ЕСТЬ ОДИН ОЧЕНЬ СТАРЫЙ КОРЕНЬ. СДЕЛАЛ БЫ Я ТЕБЕ КОСТЫЛЬ, — недоуменно.
— Ну так… я только сейчас узнала, что деревья могут говорить.
Дерево удивленно застыло и медленно приблизило меня к себе. Кажется, мне заглянули в глаза. Или в душу — не знаю. Только стало вдруг так неуютно… А в общем, мне и так и так здесь не слишком весело.
— ХМ… ТАК ТЫ НЕ ИЗ НАШИХ. ОТТУДА, — разочарованно.
И деревянные пальцы разжались! Как успела ухватиться за ближайший палец — не помню, но вцепилась крепко: руками и ногами, зажмурившись, стараясь не смотреть вниз.
— ЭЙ. ТЫ ЧЕГО? А НУ ОТСТАНЬ.
Рукой-веткой замотали. Вспоминаю белочку, я вот точно так же мотала, пока она мне палец отгрызала. Прости меня, белочка, я была сильно неправа.
— А НУ…
— Меня некромант послал! Ланцелот! К тебе!
Рукой перестали размахивать. Едва дышу, впиваясь в кору даже не ногтями — зубами.
— ЛАНС? ТЕБЯ?!
Древо засмеялось, громыхая, шелестя листвой и подергивая корнями.
— Да, меня! Сказал, жёлудь нужен! Прародителя этого леса! Он помирает, плохо ему! А то бы сам пришел.
— ХМ… ПЛОХО? ЛАНЦС? НЕ БРЕШИ. ОН ПОСИЛЬНЕЙ МЕНЯ БУДЕТ. А ЭТО… ЗНАЧИТ, ЧТО ОН ОЧЕНЬ СИЛЬНЫЙ ДЛЯ ЧЕЛОВЕЧКА.
— Он воскрес! На это ушла вся магия!
Меня опустили, дали отдышаться. И пока я стояла с вытаращенными глазами, опираясь на ствол, пообещали подумать. Киваю, сползая вниз, ибо колени ходуном ходят.
В руку ткнулся гнутый горшок и шепотом спросил: как я? Всего одним жестом показываю как. Сёма почему-то сразу все понял.
Долго он… Я уже успокоилась, отошла подальше, даже дров для костра натаскала. Выбирала самые старые, а место для костра устроила на камне. А то мало ли… Могла бы — еще бы и траву не трогала, но летать пока не умею.
— Я РЕШИЛО!
