крана. Вот-вот прозвенит будильник, который я ставлю даже на выходные, чтобы не проспать до вечера. И… все нормально. Скучно, обыденно, но так нормально. У меня нет перелома, я не боюсь окружающего мира. Я точно знаю, что меня не съедят, если я выйду из дома. Или… не превратят в наложницу, рабыню, служанку и прочее по выбору…
Тут рядом застонали, отвлекая от размышлений, и шевельнули рукой, моей, между прочим, той самой.
Вопль, который вырвался из моего горла, лучше всяких слов сказал, как счастлива я была наконец проснуться.
— Да тихо ты!
— Сам тихо! Ты… гад, ты когда-нибудь вообще повязки накладывал?! А гипс?!
— Не ори. Мне оно было без надобности, лет десять. Нитки в зубы — и вперед.
— Это ко-о-ость… — Всхлипы, переходящие в стон.
— Я понял. Я буду… осторожнее.
— Иди ты в…
Маг только вздохнул.
Сижу, смотрю на него и злюсь. Мне же больно… очень. Неужели нет вообще никакой мази, чтобы меня вылечить? Ланс сказал, что все мази погибли под обвалом. Да и все равно у них срок годности давно истек. Сам он при этом сидел передо мной желтовато-зеленый, и его шатало.
Кстати… о внешности. Я ж так его и не описала.
Ну, худ, даже очень. Впрочем, дело поправимое. Сутул, костляв. Или это я уже говорила? Волосы рыжие и торчат во все стороны разом, глаза только красивые… словно мед, в котором играют лучи солнца. Этакое расплавленное волшебство. Маг сказал, что такие глаза — редкость даже среди некромантов, обычно черные.
Крепче сжимаю зубы на палке (что заменяет наркоз), зажмуриваюсь. Больно… очень больно, хоть бы сознание потерять, что ли, а то пока он меня перебинтует — сдохну.
Спустилась вниз, пошла на кухню. На шее болтается прядь рыжих волос мага. Зомби, завидев ее, шарахаются, как слоны от мыши. Роюсь на полках в поисках еды. Маг сказал, что готов съесть абсолютно все, лишь бы дали, и бодро отправил меня на кухню.
На вопль: «У меня рука!» — мне ответили кратко и емко: «Так ведь не нога». Гад. Вот если бы сама есть не хотела, точно оставила б его там умирать от истощения. Еще и издевалась бы. Н-да.
Да где ж эта колбаса?!
И это все? Полпалки, обслюнявленные с одного конца? Из всего подвала с тоннами снеди? Ничего себе аппетитец у мертвецов.
Сумрачно рассматриваю палку слегка пожеванной колбасы, соображая, будет ли это есть маг. Я буду точно, ибо у меня даже не голод, у меня последняя стадия истощения. Маг вчера все силы вытянул.
Так… ниче-ниче, сойдет на первый раз. Отрежу только этот кусочек… Ну вот, вполне съедобно.
Надо бы… магу оставить. Ам. Н-да, надо бы оставить.
Не забыть бы.
Сижу на кухне в позе лотоса, скрестив ноги, оглядываюсь на столпившихся вокруг зомби и облизываю жирные пальцы. Вокруг разруха, грязь, но это единственное помещение, которое пережило ночь.
— Чего вылупились, уроды?
Уроды зашипели, застонали и потянули гнилые ручонки. Показываю им рыжую прядь, лично отрезанную с головы некроманта. Руки тянуть перестали, на меня смотрят злобно, не подходят. Вот и ладушки. Встаю и иду обратно наверх, похлопывая себя по пузу. Так… маг. А что я ему скормлю? Задумчиво оглядываюсь.
О! Еще колбаса! Прямо под столом валяется. Правда, еще более замызганная и обкусанная, ну да он же сам сказал, что готов съесть все. Вот пусть и ест. Ножик только захвачу, а то мало ли… вдруг захочет кое-что срезать.
Маг лежит на кровати и задумчиво изучает то, что я притащила.
— Это точно последняя? — пытаясь стереть комок слизи с колбасы. Комок растянулся в длинную белесую ниточку и повис, покачиваясь из стороны в сторону. Меня замутило. Мага, кажется, тоже.
— Ага. От сердца оторвала.
— А чего тогда такая довольная? — изучая крошки колбасы на моей груди.
Я пожала плечами и сыто улыбнулась.
— Н-да. Ну ладно, давай сюда… нож. Я десять лет ничего не ел.
Киваю и бережно передаю ему тупое орудие пыток. Лично я им свой кусок пилила минут десять. В итоге просто оторвала. Что будет делать маг, который даже руками с трудом шевелит, я себе не очень представляла.
Маг кое-как сел, прислонился спиной к стене, накрыл ножки одеялом и торжественно водрузил на них палку колбасы.
Морщусь. Мне это одеяло стирать потом придется.
— Гм. Может, ты? — с надеждой.
— Нет-нет. Не могу лишить тебя удовольствия. Столько ждал… не напрасно же.
Маг растерянно кивнул и занес нож.
Чавк…
Бледно-синяя, сижу в кресле и наблюдаю, как маг ест колбасу. Он так и не порезал, так, обтер рукавом и… ест! Вот что голод с людьми делает. Он тоже не выглядит счастливым. Давится, но ест. Чувствую себя садистом, вытаскиваю из кармана острое лезвие и кидаю ему. Маг остановился и зло уставился на нож, потом перевел взгляд на меня, крайне недобрый взгляд. Если б мог убивать взглядом — убил бы точно. Радуюсь отсутствию у него магии.
— Только… слизь не ешь. Мало ли… заболеешь, — буркнула я и умотала из комнаты.
Вслед мне полетел тупой нож.
— Не развалишься!
Прямо семейная жизнь какая-то, не успел воскреснуть, как уже на меня орет. И, главное, сам даже с постели встать не может, а туда же, командовать!
— Не пойду, — хмуро, плюхаясь в кресло и складывая ноги по-турецки. — Там дождь!
— Он вот-вот закончится, и вообще слегка моросит. Сиггун, ты точно хочешь вылечить перелом или так, нервы мне мотаешь?
— Точно.
— Вот и вали на кладбище. Тут недалеко. Куртку на голову натянешь — и вперед!
— Не хочу. Я кладбищ боюсь.
— Блин, чего его бояться! Все мертвецы здесь! Причем живые! Я бы на твоем месте в дом заходить боялся! — разорялся маг, багровея от ярости.
Я уже говорила, что терпение и спокойствие — это не про него? Сообщаю.
— Все равно! Вдруг… там кто-нибудь остался?
— Разве что скелеты, у которых нет и намека на мышцы и связки, чтобы шевелиться!
— Вот я приду, наклонюсь, и вдруг — раз, из земли рука вылезет…
