— Говорящая, — с удовольствием констатировал монстр. — Всё как я люблю.

Маг кивнул. Ведьма побледнела и отвернулась.

— Не нравится мой облик? Хм… А так?

Громадное тело начало сжиматься, из многочисленных щелей и пор выходил газ, все сильней и сильней съеживался демон, пока и вовсе не исчез в клубах черного дыма.

— Кх-кх. Маг!

— Что?

— Ты… кх-кх-кх, да что же это… кх…

— Ну здравствуй, ведьма.

Девушка замерла, вытерла выступившие слезы и недоверчиво посмотрела на центр комнаты. Дым потихоньку рассеялся, а на его месте возник высокий, стройный юноша с до боли знакомой физиономией. Он мягко улыбался и, склонив голову набок, изучающе смотрел на нее.

Ведьма застыла, изумленно раскрыв глаза и не шевелясь. На лицо ее медленно начала выползать улыбка.

— Сиггун, не вздумай к нему выходить! Кто бы это ни был, это не человек из твоего прошлого, это…

— Ди Каприо… Это Ди Каприо… Надо же… как в «Титанике».

Юноша ослепительно улыбнулся и протянул к ней руку.

— Блин, как живой! И не постарел совсем.

Черная бровь юноши взмыла вверх, демон понял, что перестарался.

— Хм. Это был самый яркий образ в твоем сознании. Этот человек уже умер?

— Нет, — радостно. — Но ему точно больше шестнадцати. Да ты не тушуйся. Пройдись, ну пройди- ись… Бли-ин… так бы и попросила… обнять меня! И на «Титаник».

— За чем же дело стало? — прошептал парень, сузив глаза и хищно улыбаясь. — Всего два шага, и я тебя не то что на «Титаник» — на Луну унесу.

Ведьма тяжело вздохнула, вытерла последнюю слезинку, высморкалась в платочек и отрицательно тряхнула головой:

— Не. Под воду не хочу. На Луне холодно и дышать нечем. Да и ты… ненастоящий.

— Мгм. А так? — И очертания парня, изменяясь, опять поплыли.

На время небольшой дымок загородил обзор, ведьма снова закашлялась, но, едва протерла глаза от дыма, тут же с интересом посмотрела вперед, пытаясь понять, что ей покажут на этот раз.

— Вашу маху, какая прелесть! — ахнула она, едва не перейдя границу белых линий. Но вовремя остановилась.

Бледный маг с ужасом смотрел прямо перед собой, силясь что-то сказать.

А там… на втором этаже каменного дома, в центре лаборатории черной магии и оккультизма, стоял и бил копытом шикарный белый единорог с роскошной гривой, белоснежным рогом и длинным красивым хвостом. Но не это чуть не сразило ведьму наповал и едва не заставило бросить все и выйти навстречу — на спине (да-да, на спине единорога) сидел Он. Тот, кого она долгими вечерами последние лет двадцать представляла в своих мечтах и видела в снах.

Принц! Блондин! Высокий, изящный, накачанный, сильный… Голубые глаза метали молнии, тонкие губы были упрямо сжаты. В ухе поблескивала серьга в виде крестика, а на шее висел кулон с фотографией любимой девушки. Он был не просто прекрасен, он был ослепителен! В лучших традициях аниме. Длинные пушистые ресницы, разметавшиеся по плечам сияющие волосы и взгляд… Да за один такой взгляд половина девушек этого мира пойдет на всё. Вторая половина пойдет гораздо дальше.

— Иди ко мне.

Бархатный голос обволакивал, протянутая рука с тонкими пальцами манила, словно сыр голодную крысу. И крыса шла. Стонала, сглатывала слюну и шла.

Но тут отмер некромант.

— А ну хорош изображать Прозерпина! Меня сейчас стошнит! Я его не затем из дома с боем выгонял, чтобы опять смотреть и корчиться. Изображай вон ангелов. Ей все равно, я тебя уверяю.

Ведьма застыла и перевела затуманенный взгляд на мага.

— А кто такой, — прерывистый вздох. — Прозерпин?

— Мой сын, — отрезал некромант и зло, упрямо сощурился. — И не дай судьба снова с ним свидеться. Либо я его убью, либо он меня прибьет.

Ведьма мотнула головой и с большим интересом взглянула на мага.

— У тебя есть сын? Да еще и та-акой?

— Это ты по внешности судишь. — Маг сплюнул и поморщился.

— Что… бабник?

— Нет. Девственник, — мрачно.

— Импотент? — пытаясь угадать.

— Хуже. Ждет ту единственную и неповторимую. Носится с какой-то каракулей, которую сам как-то утром нарисовал. Дескать, ночью приснилась, найду — женюсь. А так как рисовать не умеет, изобразил он красного дикобраза с выпученными глазами. Я даже за бедняжку попереживал чуток.

— Ммм… а за нее-то почему?

— Ты бы с ним пообщалась — не спрашивала бы. Ты думаешь, кто меня в гроб едва не вогнал? И то вон сопротивляюсь из последних сил.

— О. Что, ночью нож в спину?

— Нет. Поединок чести! Чтоб он неладен. Вызвал, залез на коня, поднял пику и, пока я ржал, пронзил насквозь. Гаденыш.

Брови ведьмы поднялись уже до половины лба. Обиженного юношу, застывшего на нервничающем единороге, все игнорировали.

— Э… мм… а за что?

Маг махнул рукой и отвернулся, явно переживая заново то, что произошло давным-давно.

— Маг. Ну маг… ну за что? — Ведьма даже подпрыгнула, так было любопытно.

Юноша на единороге откашлялся. Всем было по фиг.

— Я некромант, не видно?!

Ведьма оценивающе огляделась по сторонам, заценила снова отвалившийся нос и булькающее варево в котле, из которого как раз всплыл очередной скелетик.

— Заметно.

— Во-от. А он решил податься в паладины! Какие паладины?! Откуда у него гены-то такие только выискались. Мать — ведьма, я — некромант, а сын — паладин. Надо мной до сих пор вся черная месса за глаза смеется.

Ведьма закашлялась в руку, делая вид, что страшно сочувствует.

— Говорит, я — за добро! А потому помирать тебе пора, папка. Или отказывайся от чар своих жутких и закапывай всех мертвяков обратно, а сам вступай на путь света и добра. Ага. Щас! Я закопаю, а на следующий день ко мне нахлынет ворье и утащит все, что плохо лежит? Ну уж нет, не для того всю жизнь…