поэтому, если решение суда оправдает наши ожидания, цех в Гумбрехтхофе твой, мой мальчик. Что-нибудь подобное должно было иметь место, так как Петер Шёффер присутствовал на последнем слушании дела в качестве независимого наблюдателя, а не свидетеля со стороны Гутенберга.
Шёффера не нужно было долго убеждать, так как он был больше близок к Фусту, чем к Гутенбергу. Когда умер отец, Петер был еще совсем юным и Фуст усыновил его. Фуст воспитывал Петера, помог ему окончить Эрфуртский университет (где, возможно, учился и Гутенберг) и отправил его в Париж, где тот стал писцом, возможно, планируя сделать карьеру в Церкви. Около 1452 года Петер вернулся в Майнц или же его привез туда Фуст, чтобы сделать помощником Гутенберга, – ведь, будучи каллиграфом, гравировщиком и рисовальщиком, он являлся отличной кандидатурой на эту должность. Талантливый, амбициозный, но склонный к жестокости, он великолепно дополнял мастерство и технические навыки Гутенберга, а также коммерческую хватку Фуста. Все эти качества во многом помогли Петеру. Впоследствии он женится на дочери Фуста Кристине, унаследует дело и станет первым международным книгопечатником и торговцем книгами.
Фуст стал единоличным собственником цеха в Гумбрехтхофе и получил все права на 42-строчную Библию.
Его карьера полна парадоксов. Кто-то может сказать, что Петер подложил свинью своему наставнику, уйдя от него к Фусту, но благодаря этому он смог продолжить дело своего учителя и представить изобретение миру. Петер осознанно пытался присвоить все права на изобретение себе и своему приемному отцу (и тестю), причем настолько успешно, что 60 лет спустя известный историк писал о том, что именно Иоганн Фуст был первым, кто «придумал и разработал книгопечатное искусство», а о Гутенберге упоминал лишь бегло. Людям, встречавшим Шёффера в середине 1450-х годов, следовало восхищаться его талантом, но при этом быть бдительными.
Практически нет сомнений в том, что автором идеи о следующем большом книгопечатном проекте, не менее грандиозном, чем Библия, – Майнцском псалтыре – был Гутенберг. Этот проект наверняка был задуман Гутенбергом ранее, и, возможно, о нем также думал Николай Кузанский. Кроме псалмов, Майнцкий псалтырь содержал хвалебные песни, молитвы, отрывки из Старого и Нового Заветов, коллекты, литании, заупокойные молитвы и собрание стихов для религиозных праздников.
Петер Шёффер осознанно пытался присвоить все права на изобретение себе и своему приемному отцу.
Это настолько впечатляющий проект, что Гутенберг вряд ли мог работать над ним, когда Библия все еще находилась в печати, с чем ученые в основном согласны. Эта 350-страничная книга привнесла в историю книгопечатания и дизайна книг новые отличительные элементы: две новые гарнитуры шрифта, вычурные заглавные буквы в каждой из 288 строф, украшенные филигранным орнаментом из тонкого, как нить, металла, причем иногда внутри букв находились рисунки (например, внутри главной вертикальной линии буквы
Создание этого удивительного творения должно быть начато под руководством Гутенберга, но из-за разрыва с Фустом, когда книга вышла из печати, он уже не участвовал в деле. Вследствие этого мы имеем еще одну инновацию, еще одно неприятное выражение эго Фуста и Шёффера – Псалтырь стал первой книгой, содержавшей выходные данные издателя.
Настоящий текст Псалтыря, украшенный благородными прописными буквами и разделенный на соответствующие рубрики, стал возможным благодаря гениальному открытию печатания и формирования букв без использования пера и был завершен с прилежным почтением перед великолепием Господа Иоганном Фустом, гражданином Майнца, и Петером Шёффером из Гернсхайма в 1457 году, в канун Успения Богородицы [то есть 14 августа].
Сохранившаяся (в Вене) копия также содержит эмблему Фуста и Шёффера – два висящих на ветке щита.
Это был первый печатный колофон – пометка, в которой средневековые писцы записывали данные о копии. Лишь позже словом «колофон» стали называть в первую очередь выходные данные. Тогда этот термин еще практически не использовался. Он вошел в обиход лишь в следующем веке, когда Эразм применил его для обозначения заключительных слов книги. Он заимствовал это слово из названия ионического города, который в классические времена настолько эффективно использовал свои конные войска, что те подводили черту буквально в любой битве. Эразм обычно завершал книгу заключительными словами
Фуст и Шёффер продолжили начатую Гутенбергом традицию, напечатав целую серию удивительных книг: миссал, содержавший сложнейшие орнаментированные прописные буквы; псалтырь, изготовленный для бенедиктинцев и включавший изменения, принятые в соответствии с бурсфельдскими реформами; руководство по совершению литургии, составленное французским специалистом XIII века по каноническому праву Гийомом Дюраном (чье имя обычно латинизировалось как Дурандус). Книга Дурандуса пользовалась поразительным успехом, и после первого издания Фуста и Шёффера в 1459 году последовало еще больше сорока. Были также выпущены некоторые книги по каноническому праву. Одним словом, Шёффер сделал то, о чем мечтал Гутенберг, – обеспечил жаждущую Церковь необходимыми книгами.
Теперь Гутенберг рисковал быть вычеркнутым из истории своего собственного творения. В некотором смысле он так и не оправился после разрыва с Фустом. Гутенберг прекратил выплачивать проценты с 80 динаров, взятых в долг у страсбургской церкви Святого Фомы. На него подавали исковые заявления, угрожали арестом. Будучи гражданином Майнца, не признававшим страсбургское правосудие, он мог это игнорировать, но подобные претензии способны вызвать хроническую депрессию у любого нормального 60- летнего человека.
Фуст и Шёффер продолжили начатую Гутенбергом традицию, напечатав целую серию удивительных книг.
Тем не менее Гутенберг никогда не изображал из себя жертву. Он выступал в роли свидетеля при продаже недвижимости в 1457 году вместе со своими «благородными и благоразумными» сотоварищами, а это доказывает, что он оставался в Майнце. Он также удерживал Гутенбергхоф (с чем теперь, после многолетних споров, согласны почти все ученые). Последовали другие издания, напечатанные шрифтом Д-К, в каждом из которых присутствовали доказательства причастности к ним Гутенберга: другие «Донаты», еще три календаря, призыв папы к крестовому походу против турок (который был проанализирован Нидхэмом), список архиепископств, одностраничная молитва (сохранился лишь один ее экземпляр, в верхней части которого есть отверстие от гвоздя, свидетельствующее о том, что набожный владелец повесил ее в своем доме). В этих работах наблюдается определенная последовательность, что является еще одним доказательством того, что Гутенберг продолжал работать в Гутенбергхофе.
Это было лишь началом его боевого возвращения. По мо ему мнению, Иоганн переживал об утраченном и решил вернуть себе все, что мог. Его 42-строчная Библия продавалась, недостатка спроса не было, а ученики Гутенберга стали открывать собственные производства. Около 1457 года Генрих Эггештейн, бывший страсбургский священник, который, вероятно, работал вместе с Гутенбергом в Майнце, вернулся в Страсбург для того, чтобы открыть собственное производство вместе со своим партнером Иоганном Ментелином. В следующем году в Майнц прибыл француз Николя Жансон, художник и гравер, получивший от короля Франции Карла VII приказ обучиться у Гутенберга книгопечатанию и после освоения новых навыков вернуться обратно. Гутенберг, обладающий непревзойденным мастерством и опытом, прекрасно осознавал масштабность своего открытия, но для полного восстановления ему, как всегда, были нужны деньги.
