собор, одной из целей которого было решение вопроса о гуситском восстании. Папу должен был представлять тот самый кардинал Чезарини, которого немного позже сразили гуситы. В середине февраля 1431 года, за две недели до запланированного открытия собора, папа Мартин V умер. Поскольку в то время для собрания подобных панъевропейских конференций требовалось несколько месяцев, прогресс в этом деле замедлился. Лидеры съезжались с интервалом в несколько недель. К июлю на церемонию открытия собралась лишь дюжина делегатов. Шесть недель спустя впервые после своего бегства появился Чезарини, теперь представляя нового папу, Евгения IV. Поскольку собор должен был продолжаться несколько лет (как оказалось в итоге, целых 18) и установить в Европе длительное перемирие, лидеры позаботились о том, чтобы как-то выделиться. Из Бургундии, Венгрии, Франции, Германии, Италии и Испании съезжались принцы с внушительными свитами. Кастильцы прибыли с 1400 лошадьми и 28 мулами, в сопровождении пажей в серебряных облачениях. После первого публичного заседания, прошедшего в декабре, люди все еще продолжали собираться: епископы, аббаты, приоры и профессора, превращая Базель из захолустья во временную столицу. Спустя еще 18 месяцев, когда наконец прибыл сам король Сигизмунд, количество делегатов достигло почти 400.

В феврале 1432 года прибыл Николай Кузанский, юрист из Трира. Его официальной целью была подача иска от имени своего нового босса, который после смерти старого архиепископа Трира стал выдвигать претензии на архиепископство. Но у него на уме было кое-что еще.

На данном этапе существует вероятность – всего лишь вероятность – того, что Николай Кузанский встречался с Гутенбергом. Если это так, то они наверняка обнаружили, что у них много общего. Оба были молодыми людьми из богатых семей, не принадлежавших к дворянству, и обоих раздражала ограничивавшая их классовая структура. Они были родом из одного и того же региона, и Николай несколько раз бывал в Майнце. Он присутствовал на судебном процессе в 1424 году. Возможно, они тогда встречались, эти два 24-летних выпускника университета: церковный юрист, имевший высокие цели, и неугомонный технократ, желавший найти выгодное применение своим навыкам.

Если они действительно встречались, то затем понадобилось бы какое-то время, чтобы объединить их замыслы. Поэтому, возможно, более поздняя встреча (где-то между 1428 и 1432 годами – после того как Гутенберг покинул Майнц и до того, как Николай прибыл в Базель) дала рождение идее, которая могла возникнуть следующим образом. Николай желал христианского единства; он жил этой мечтой со времен окончания университета. Это единство должно поддерживаться всеми европейскими христианами, повторяющими одни и те же слова, читающими одни и те же тексты, произносящими одни и те же молитвы, поющими одни и те же псалмы; но для этого необходимо единообразие христианских текстов. А что, если Николай Кузанский и Иоганн Гутенберг разделяли идею использования какого-либо, пока никому не известного, способа совершенного копирования текстов?

Время было как раз самое подходящее. Николай, прибывший в Базель для защиты кандидата на должность архиепископа Трира, сможет общаться с людьми, в руках которых находится судьба всей Европы. Согласно достигнутому ими соглашению, ключом к влиянию должна стать книга.

В течение следующих 300 лет производство книг помогло христианству быстро выйти из тьмы, спустившейся на Европу после падения Рима. Пламя образования, поддерживавшееся на протяжении тысячелетия множеством монастырей, с каждым годом разгоралось все сильнее. Читать религиозные книги стало проще благодаря использованию разных цветов для заглавных букв и разбиению текста на главы. Монахам больше не нужно было громко бормотать во время чтения; теперь люди могли тихо читать сами. С развитием торговых связей и ростом городов образование вышло за стены монастырей, и теперь простые люди начали отправлять своих детей в школу, где те обучались чтению, письму, арифметике и латыни – языку религии, а следовательно, образования. Начиная примерно с 1350 года открываются университеты, которым были необходимы книги. Издания становились более дешевыми, потому что распространялась бумага из измельченного тряпья. В конторах торговцев и в городском управлении работали писцы, а у них были помощники, и все они нуждались в образовании. Учителям, в свою очередь, требовались книги. Таким образом, получался замкнутый круг. Один итальянский предприниматель, Франческо ди Марко Датини из Прато, оставил после своей смерти в 1410 году 140 тысяч писем. Люди, особенно итальянцы, жившие в богатых торговых городах-государствах, уже тогда знали, что происходит своеобразное брожение умов. Ренессанс – один из немногих исторических периодов, который по максимуму реализовал себя без оглядки на прошлое.

Николай Кузанский, мультикультурный человек эпохи Возрождения из Германии, играл в этом процессе важную роль, причем не только в философии. В 1429 году он привез в Рим рукописи, содержавшие 12 пьес римского комедиографа Плавта, которые после публикации (13 изданий до 1500 года) оказали определенное влияние на европейскую комедию. Николас Юдолл, автор первой английской комедии «Ральф Ройстер Дойстер» (Ralph Roister Doister, 1552), многим обязан комедии Плавта «Хвастливый воин» и Николаю Кузанскому, заново ее открывшему. То же самое касается Шекспира («Укрощение строптивой»), Мольера («Скупой») и многих других, даже современного французского драматурга Жана Жироду, который в своем «Амфитрионе-38» (1929) возвращается к теме «Амфитриона» Плавта.

Люди стали больше писать и читать на своем родном языке. В Германии в начале XV века, во времена юности Гутенберга, массово записывали на родном языке то, что раньше передавалось в устной форме: инструкции, стихи, истории и легенды. Скрипторий – подобный тому, которым владел Дибольд Лаубер в Агно, расположенном в 25 километрах к северу от резиденции Гутенберга в предместье Страсбурга, – был неплохим бизнесом. Там работали писцы, иллюстраторы и переплетчики, изготавливающие книги на заказ для дворян и накапливавшие готовую продукцию. Богатые люди приобретали библиотеки (в то время еще не было публичных библиотек – первая из них открылась во Флоренции в 1441 году).

Развитие техники позволило улучшить качество и расширить ассортимент книг. После 1300 года распространилось ксилографическое печатание отдельных листов, а еще через 100 лет появились оттиски с гравировальной доски. Ксилографы должны были уметь изготавливать зеркальные изображения текста и иллюстраций, чтобы после печати они имели правильный вид. Люди начали украшать стены своих домов гравюрами с изображениями святых. Те, кто были побогаче, хотели, чтобы священники проводили службы в их частных владениях, поэтому церковники нуждались в книгах, которые можно было бы носить с собой в сумке. Вместе с тем зажиточные люди требовали, чтобы книги были красиво оформлены, поэтому писцы превращались в художников, создававших великолепные молитвенники, известные как книги часов, которые устанавливали новые стандарты качества.

Тот, кто желал оказывать влияние на церковные дела, должен был иметь в своем распоряжении требники, индульгенции, Библии, молитвенники, псалтыри и учебники латинской грамматики, от которых зависели церкви, монастыри и школы. С этим, разумеется, могли помочь писцы, но за неделю человек с трудом мог скопировать чуть более двух страниц, плотно заполненных текстом (двум писцам понадобилось пять лет – с 1453 по 1458 год, – чтобы переписать 1272-страничный комментарий к Библии). Что же будет в будущем, когда Европа снова объединится, – можно ли будет удовлетворить Бога, империю и Церковь? Вряд ли. К тому же писцы допускали ошибки (число которых увеличивалось при каждом копировании), искажая истину. Будущее могло быть за ксилографией, а не за ручным копированием, но ксилографические деревянные блоки изготовить сложнее, чем писать от руки. Кроме того, они изнашиваются и ломаются, и тогда нужно делать новые. Оттиски с гравировальной доски – дело еще более трудоемкое. Поэтому нужен был метод, позволявший изготавливать целые страницы из металла, чтобы затем напечатать тысячи книг без ошибок.

Позже, как известно, Гутенбергу пришла в голову идея напечатать Библию. Но вначале он не думал о такой масштабной операции. Существовала другая работа, которая, в случае ее издания, имела бы не меньшую важность и была бы более практичной благодаря небольшому объему.

Лучше всех справиться с задачей объединения христианского мира могла унифицированная церковная служба. Суть противоречий между восточной и западной империями, между Константинополем и Римом,