возразила Джин.

— Ах, ты не понимаешь! — воскликнула Мари. — Дегустация вина — это главное. Видишь ли, вино здесь, в замке, не просто напиток. Это бизнес. Я нисколько не возражаю, что Поль с Ивом уделяют ему больше внимания, чем моей стряпне. Попробовать и оценить — это очень, очень важно.

— Совершенно верно, — поддержал жену Ив. — Сегодня вечером мы пьем вино, которое почти ничем не отличается от лабруильского. Нам надо выявить особенности вин этого сбора, чтобы понять, как будет вызревать наше собственное вино урожая того года. Таким образом мы определим оптимальное время для продажи наших запасов.

Джин только кивнула в ответ и сконфуженно опустила глаза в тарелку. Он прав: хватит ей думать, что виноделие для них — просто хобби. Она надеялась, что они оставят ее faux pas[10] без лишнего внимания.

Но не тут-то было. Поль, хихикнув, сказал:

— Эй, не сиди такой букой! Лично я восхищен твоим выступлением в защиту Мари. В самом деле, здесь, среди нас, сидит невоспетая героиня кухни, которая не перестает радовать нас день ото дня своими великолепными блюдами.

Мужчины от души расхохотались, а Джин с тайной гордостью заметила, что Мари явно пришлось по душе столь лестное признание.

За столом завязалась легкая приятная беседа, и, как это обычно бывает между людьми из разных стран, разговор главным образом крутился вокруг национальных особенностей культуры.

Когда тарелки опустели, Джин обратилась к Иву:

— Послушай, не знай я, что ты француз, я бы поклялась, что ты родом из Калифорнии. Откуда у тебя такой безупречный английский?

— Мои предки веками занимались виноделием, — объяснил он. — Но во Франции в этой сфере царят весьма закоснелые взгляды. И мой отец решил, что единственный способ получить заслуженное признание — это начать дело в Америке. Поэтому, когда мне было десять лет, мы переехали в Калифорнию. Отсюда мой акцент Западного побережья и моя учеба в Калифорнийском университете.

— Почему же, прожив полжизни в Штатах, ты опять вернулся во Францию?

— Меня позвал Поль. Мы когда-то дружили, и, купив это поместье, он предложил мне работу мастера-винодела. Я, естественно, не смог отказать еще бы, стать maitre de chais в тридцать лет! Теперь-то я не жалею, что согласился, — ответил Ив, с теплой улыбкой взглянув на жену.

Тут Джин подумала, что Мари, вероятно, трудно уследить за их разговором, и она спросила:

— Мари, ты не против, что мы все время говорим по-английски? Мы можем перейти на французский.

— Нет-нет, — заверила ее Мари. — Английский — о'кей.

Ив усмехнулся.

— Да, ее французский вряд ли намного лучше английского.

Джин шокировало это обидное замечание, но Мари лишь по-ребячески показала мужу язык и швырнула в него салфеткой.

— Но… но ты же француженка? — осторожно спросила Джин.

Глаза Мари вспыхнули.

— Dieui He говори так. Я гасконка — была, есть и буду ей!

Перехватив недоуменный взгляд Джин, Поль сказал:

— Моя дорогая, ты только что нанесла Мари самое страшное оскорбление. Спутать гасконку с француженкой! Думаю, мне надо объяснить. Видишь ли, самые первые жители этих мест, еще до римлян, были гасконцами. Они и сейчас живут здесь и разговаривают на своем собственном языке, как Мари со своей семьей. И поверь мне, самый ярый шовинист в Америке — просто молокосос по сравнению с гасконцем. Они французы? Решительно нет!

— Точно, точно, точно, — радостно пропела Мари. — Лучше уж опять воссоединиться с проклятыми англичанами, чем отдавать свою кровь вампирам из Парижа. Долой налоги! Liberte pour La Gascogne!

— Ну вот видишь? — сухо добавил Поль.

— Постойте, а при чем здесь англичане? — спросила Джин.

Поль объяснил:

— Здешние края счастливо процветали в период правления английской династии Плантагенетов. Кстати, англичане высоко ценят бордоское вино, они называют его «кларет». Послушать некоторых здешних жителей, так можно подумать, что они жаждут опять отойти во власть Англии. Но это, конечно, не так: просто им хочется избавиться от французской бюрократии. Так что видишь, ты попала в места, где живут люди с очень независимыми взглядами.

— А Поль у нас тоже гасконец, причем почетный! — объявила Мари и чмокнула его в щеку по пути в кухню.

Джин молча переваривала эту информацию, а когда Мари вернулась в столовую с салатом из свежих овощей, подумала, что уже не осилит ни кусочка. Но, все-таки попробовав, сразу припомнила, как разумна привычка французов есть салаты после основного блюда. Легкие овощи оживили вкусовые ощущения, и Джин с аппетитом отведала еще и сыры нескольких видов.

Стол в который раз опустел, и Мари с Ивом отправились на кухню мыть посуду. Джин со вздохом откинулась на спинку стула.

Поль сочувственно посмотрел на нее.

— Как я тебя понимаю! Эта Мари просто демон кухни. Мне бы следовало заняться бегом, чтобы сбрасывать лишние фунты, набранные благодаря ей.

Джин только улыбнулась в ответ, чувствуя разливавшуюся по всему телу ленивую сытость. На душе было тепло и уютно после вечера, проведенного в кругу сверстников. Нет, не просто сверстников — Ив и Мари стали уже ей друзьями.

А Поль? Она попыталась оживить в сознании тот образ обидчика, который ей мерещился раньше. Но все-таки думать, что он не такой, было куда приятней.

Нет, нет — Поль не враг ей, она это знала. Он добрый, внимательный, веселый и очень, очень сексуальный…

Джин слегка тряхнула головой, решив, что это, наверное, вино затуманило ей мозги. Разве она когда-нибудь так трепетала из-за мужчины? Но с Полем, казалось, просто не могло быть иначе. Его естественная мужественность действовала на нее безотказно: когда он был рядом, у нее автоматически подскакивал пульс и перехватывало дыхание.

Оторвавшись от собственных размышлений, Поль сказал:

— Вставай, ленивица! Я думаю, единственный способ разогнать послеобеденную сонливость — это прогулка. Наверное, еще не совсем стемнело.

В голове у Джин просигналил маленький тревожный звоночек, но она не придала ему значения. Поднявшись из-за стола, она поднялась к себе в комнату за свитером. Поль ждал внизу, в холле. Они вышли из замка и успели полюбоваться красивым закатом. Западный горизонт светился оранжево-багровыми тонами, а на востоке померкшее небо уже переливалось темно-синим.

Поль зашагал по дорожке, и она, не задумываясь, взяла его за руку. Этот жест был, казалось, вполне естественным, но Джин испытала неизъяснимый прилив Удовольствия, когда ее маленькая узкая ладошка оказалась в его теплой и сильной руке.

Они отошли довольно далеко от замка, верный Ариэль трусил сзади. Поль принялся описывать план разбивки виноградника. Он объяснил, что соки, отжатые из ягод, выросших в разных частях поля, сильно отличаются по вкусу. Тщательные записи отслеживают происхождение вина в каждом бочонке. Через два года приходит пора разливать вино по бутылкам, и тогда начинается ответственный процесс смешивания — именно он обеспечивает одинаковый вкус всем винам марки «Замок Ла Бруиль».

Слушая Поля, Джин начала понимать его страстную любовь к этой земле. В самом деле, как могло быть иначе? Ведь он здесь работал, производил нечто большее, чем просто продукт: живое, дышащее вещество, которое со всей очевидностью показывало посвященным, сколько заботы и мастерства вложил в него производитель. Это был его образ жизни, он требовал независимости и большой самоотдачи. Джин завидовала его уверенности в себе.