Джин кивнула и, стараясь не волноваться, рассказала ему про последнюю унизительную ночь с Марком. Она не опустила ни одной подробности, ни одной обиды.

— Когда все кончилось, мне кажется, я на несколько минут потеряла сознание, — завершила она свой рассказ.

В комнате наступило долгое молчание. На лице Поля отражались одновременно потрясение, жалость и гнев.

— Черт возьми, — мягко выругался он. — Как невероятно глупо с моей стороны! Ведь именно эту историю ты начала рассказывать мне в ресторане, так?

— Да.

— Черт возьми, — повторил он. — Если бы только я дал тебе закончить, мы не попали бы сейчас в такое неприятное положение. — Обняв Джин, он нежно привлек ее к себе. — Поверь, если бы я только знал все это, я никогда бы не набросился на тебя так, как сегодня вечером. Если можешь, скажи мне еще одно: был ли у тебя после развода кто-нибудь еще… другой любовник?

— Нет, ни одного.

— Это все объясняет. У тебя не было возможности предстать перед лицом тех страхов, которые таились в тебе все это время, — приподнявшись, он нежно поцеловал ее пальцы. — Прости меня, Джин. С тех пор, как я тебя увидел, я просто обезумел от желания, а когда наконец ты оказалась в моих руках, тут уж я совсем потерял голову. Ты можешь меня простить?

— Да, конечно.

Джин шумно выдохнула, расслабившись в его объятиях. Рассказав ему все, она испытала невероятное облегчение. Чувства, в которых она целый год едва признавалась самой себе, в конце концов облеклись в слова. Тот процесс «очищения от скверны», который он начал в ресторане, сейчас, кажется, завершился.

— Но есть еще одно, — сказала она и кратко описала, как Марк соблазнил ее в первый день их встречи. — Понимаешь, секс налагает на отношения особые чары. Когда человек становится тебе очень близок, ты уже никогда не можешь объективно судить о нем. С Марком я была слепа до тех пор, пока мне не представился случай собраться с мыслями. Поль, я не хочу опять повторять ту же ошибку.

— Гм-м-м… — задумчиво пробормотал он. — Я понимаю, что ты хочешь сказать. Ты просишь время?

— Да, время, чтобы убедиться — не столько в тебе, сколько в себе самой. Я не хочу снова пройти через это испытание памятью.

Он криво улыбнулся.

— Мое желание очень сильно, Джин, но мне не хотелось бы идти против твоей воли или причинять тебе какие-то неприятности. Я сделаю все возможное, чтобы сдержать свою прыть, приноровиться к тебе, хорошо? Но я не могу ничего обещать — я слишком сильно хочу тебя, чтобы гарантировать безупречное поведение. — Он усмехнулся. — Если я буду слишком скор для тебя или, возможно, не слишком скор, скажи только слово. Когда ты будешь готова, я с радостью покажу тебе, каким добрым и чудесным может быть секс.

— Да, я бы хотела, чтобы это было так, — прошептала она.

— И еще одно, Джин, — хриплым голосом сказал Поль. — Спасибо за то, что доверилась мне.

Это как раз он заслуживал благодарности, подумала Джин, и близкие слезы опять заструились по щекам. Она снова крепко прижалась к нему. Несколько минут буря еще бушевала в ее душе, затем постепенно начала стихать.

Наконец Поль поднялся и направился к двери.

— Мне кажется, нам надо немного поспать. Завтра у нас много дел. Завтрак ровно в восемь, хорошо?

— Хорошо.

И он ушел, тихо прикрыв за собой дверь. В первый момент Джин боролась с сильным желанием окликнуть его, вернуть — тело ее жаждало его прикосновений, но в голове еще гнездился холодный страх. Она правильно сделала, попросив отсрочку. У них впереди еще много времени, чтобы стать любовниками.

Любовниками! Джин улыбнулась: как быстро пришло ей в голову это слово. Еще с детства ей казалось, что за словом «любовник» стоит что-то низкое и недозволенное. Но сейчас перед ней забрезжило новое значение. Стать любовницей Поля — в этом она не видела ничего плохого. Напротив, это звучало как что-то неземное.

Скинув с себя оставшуюся одежду и расстелив постель, она с приятным удивлением подумала о том, как легко они нашли контакт друг с другом. Между ними не было никаких недомолвок и игривых двусмысленностей — только честное признание взаимного влечения. К тому же Поль выказал редкое для мужчины понимание ее противоречивых чувств и тем самым приятно ее удивил. Теперь ей уже казалось, что не стоило прерывать его любовные ласки и надо было заставить себя перешагнуть через свой страх и подчиниться.

Но нет, так было у нее с Марком, а сейчас она с Полем, и у них все будет по-другому. Она насладится томительной прелестью ожидания, на которое он согласился.

Несмотря на усталость, Джин долго вертелась в постели без сна. Ее воображение невозможно было унять, и, засыпая, она бесконечное множество раз представляла себя и Поля, слившихся в восхитительном танце страсти.

Однако утром Джин уже пожалела о своем косвенном обещании стать его любовницей. Резкие лучи утреннего солнца, падавшие на постель, вернули ее из мира грез в реальную жизнь.

Она никогда не признавала случайный секс, в отличие от некоторых женщин, которые работали с ней в Нью-Йорке. Физическая близость для нее предполагала наличие определенных нравственных обязательств, только тогда она могла отдавать мужчине всю себя. Лишь один раз в своей жизни она почувствовала, что эти обязательства достаточно крепки — это было с Марком.

Поль же не говорил ей о серьезных намерениях. Джин помнила, что он говорил о женитьбе, но это были только общие разговоры. Может, он смотрел на нее всего лишь как на временную подружку — подходящее тело для удовлетворения своих здоровых сексуальных инстинктов?

Но ее определенно не устраивают такого рода отношения. Отдавать только свое тело она не могла. Вместе с ним она отдавала бы и свою душу. Если так, то каково же ей будет, когда подойдет время их неизбежного расставания?

Еще раз осмотрев себя в зеркало, Джин нахмурилась. Вчера ночью она совершенно утратила чувство реальной перспективы, отдавшись во власть романтических иллюзий. В конце концов она здесь для того, чтобы разместить заказы, и когда эта работа закончится, ей надо вернуться в Штаты — там ее ждут неотложные дела. Оставить часть себя здесь, с Полем? Нет, она не может себе этого позволить.

Джин решила не откладывая в долгий ящик объяснить ему, что, обещая близость, находилась в состоянии аффекта после сердечного приступа Лоуэлла и под воздействием травмирующих воспоминаний о Марке. Джин с болью подумала, что ее влечение к Полю действительно очень сильно, но она не должна позволить ему реализоваться.

В начале девятого она спустилась к завтраку, надеясь застать Поля одного. Но он по-приятельски болтал с Мари, попивая свой кофе с молоком. На нем были пиджак модного итальянского покроя с накладными плечами и узкими лацканами, парадная рубашка на кнопках и галстук из тонкой шерстяной ткани. Это казалось совсем не похоже на его обычную полуспортивную одежду. Вид у него был просто неотразимый.

Увидев Джин, Мари поприветствовала ее веселым «Bonjour!» и мгновенно принесла большую чашку кофе с молоком и кусочек хлеба с хрустящей корочкой, намазанный тонким слоем масла и земляничным вареньем.