которой можно было догадаться, что она — струподел. Та никак не выражала своего энтузиазма — сидела тихо среди бушующих зрителей. Беллис видела и других струподелов — они вели себя так же, флегматично ожидая боев в свой святой день.
По крайней мере, презрительно подумала Беллис, всеобщая жажда крови здесь откровенная. А букмекеров-струподелов столько, что совершенно ясно — что бы там ни говорили старейшины Шаддлера, здесь это целая отрасль.
Беллис недовольно подумала, что она напряженно ждет начала зрелища. Возбужденно.
Когда на арену доставили трех первых бойцов, толпа замолкла. На мужчинах-струподелах, поднявшихся на платформу, не было ничего, кроме набедренных повязок. Они встали в центре, прижавшись друг к другу спинами.
Они держались спокойно, были хорошо сложены, их сероватая кожа в свете газовых ламп отливала мертвенной белизной.
Один из них, казалось, смотрел прямо в глаза Беллис. Видимо, его ослепил свет, но она все же тешила себя мыслью, что он выступает только для нее.
Бойцы встали на колени и ополоснулись из чанов с разогретой жидкостью цвета зеленого чая. Беллис видела в жидкости листья и почки.
Потом она вздрогнула. Каждый достал из своего чана по ножу и замер — с лезвий капала жидкость. Ножи были изогнутыми, их режущая кромка имела вид крюка или когтя. Ножи для свежевания. Для того, чтобы вспарывать, разрезать плоть.
— Они что — дерутся этими штуками? — спросила Беллис, повернувшись к Сайласу, но неожиданный всеобщий вскрик снова заставил ее обратить взор на платформу. Ее крик последовал с запозданием на мгновение.
Струподелы сами вспарывали себе кожу.
Боец, стоявший лицом к Беллис, рваными движениями ножа очерчивал свою мускулатуру. Он всунул нож под кожу на плече, потом с хирургической точностью провел красную кривую линию, связав ею дельтовидную мышцу и бицепс.
Кровь, казалось, сначала помедлила мгновение, а потом хлынула из раны, как кипящая вода, принялась бить фонтаном из разреза, словно давление в его жилах было неизмеримо больше, чем у Беллис. Кровь заливала его кожу, образуя на ней жуткую пленку, а он деловито поворачивал руку из стороны в сторону, направляя поток по непонятной для Беллис схеме. Она смотрела, полагая, что фонтаны крови зальют площадку, но
Жидкость обильно сочилась из ран, материя крови наползала сама на себя, утолщалась. Беллис видела, как края раны зарубцовываются, зарастают свернувшейся кровью, как образуются большие ее скопления, как красное быстро коричневеет, потом переходит в синее и черное и затвердевает, образуя кристаллическую корку в несколько дюймов поверх кожи.
Кровь, сочившаяся по руке, тоже свертывалась, вырастая в объеме с невероятной скоростью и изменяя цвет, так что становилась похожей на яркую плесень. Куски струпьев врастали в кожу, образуя вкрапления, похожие на кристаллы льда или соли.
Боец снова погрузил свой нож в зеленую жидкость и продолжил делать надрез. Тем же самым занимались и другие у него за спиной. Лицо его искажала гримаса боли. Из надреза вырывалась кровь, текла по выемкам на его мускулатуре и затвердевала, как некое подобие панциря.
— Эта жидкость замедляет коагуляцию и позволяет им соорудить что-то вроде доспехов, — прошептал Сайлас на ухо Беллис. — Каждый из бойцов выбирает форму надрезов по своему усмотрению. Это часть их искусства. Легкие и подвижные так направляют кровь из порезов, чтобы она не сковывала суставы, им не нужен слишком тяжелый панцирь. Неторопливые, мощные бойцы наращивают струпья до такой степени, что покрываются броней, как конструкты.
Беллис не хотелось говорить.
На эти жуткие, тщательные приготовления у бойцов ушло довольно много времени. Каждый из них по очереди вспарывал себе лицо, грудь, бедра, наращивая покров из засохшей крови, которая образовывала кирасы, наголенники, наручни и шлемы с неровными кромками и окраской. Произвольные надрезы вели к образованию потоков, напоминающих вулканическую лаву — органическую и минеральную одновременно.
Беллис смотрела на это деловитое полосование, и ее желудок грозил вывернуться наизнанку. Вид этих панцирей, столь усердно взращенных через боль, потряс ее.
После жестокой и красивой подготовки сама схватка, как и предполагала Беллис, оказалась скучной и неприятной.
Три струподела двигались вокруг друг друга, вооружившись каждый двумя здоровенными кривыми саблями. В своих странных доспехах они были похожи на животных в каком-то нездешнем оперении. Но их панцирь был тверже вываренной в воске кожи и неплохо отражал удары тяжелых сабель. После долгой изнурительной борьбы корка отвалилась с предплечья одного из бойцов, и самый юркий из троих нанес ему удар в незащищенное место.
Однако кровь струподелов давала им еще одну защиту. Как только плоть оказалась рассеченной, из раны хлынула кровь, которая обволокла оружие врага. В отсутствие антикоагулянтов она свернулась на воздухе почти мгновенно, образовав уродливый, бесформенный узел, который вязко ухватил металл сабли. Раненый закричал и сделал разворот на месте — оружие оказалось выдернутым из руки противника. Оно несуразно подергивалось в ране.
Тут в дело вмешался третий — он резанул раненого по горлу. Двигался он с такой скоростью и удар нанес под таким углом, что хотя и на его оружие попала быстро затвердевающая кровь из рваной раны, обволочь саблю она не успела.
Обескураженная Беллис затаила дыхание, но побежденный не умирал. Он упал на колени, явно мучаясь от боли, но застывшая кровь запечатала его рану и спасла его.
— Видите, как нелегко им умереть на этой арене? — пробормотал Сайлас. — Если хотите убить струподела, возьмите дубинку или булаву. Только не нож. — Он оглянулся, а потом заговорил взволнованно, но тихо, голос его заглушался криками зрителей. — Вам нужно многому
Она смотрела на него расширившимися от удивления глазами, но в его грубой логике был смысл. Он ничем не утруждал себя — он лишь во все вникал. Она подумала, что тем же самым он занимался и в Великом Кромлехе, и в Дженгрисе, и в Йоракетче: собирал деньги и информацию, идею и контакты — сырой материал, который мог стать оружием или товаром.
Она с горечью подумала, что Сайлас серьезнее, гораздо серьезнее, чем она. Он постоянно готовился и строил планы.
— Вы должны знать, — сказал он. Впереди много чего еще. Вы должны познакомиться с кое-какими людьми.
Состоялись и другие схватки струподелов — все они проходили с той же странно-показной дикостью: самые разные конфигурации панцирей-струпьев, всевозможные боевые стили, исполняемые в манере «морту крутт».
Проводились и другие состязания — между людьми и кактами и всеми неводными обитателями города; то были как демонстрационные, так и настоящие бои.
Участники наносили друг другу удары торцами своих кулаков, словно ударяли по столешнице. Этот удар назывался «молот». Если они и били ногой, то не носком, а пяткой. Они прыгали, тащили, делали ложные выпады, наносили удары, совершая быстрые, резкие и сложные движения.
Беллис долгие минуты смотрела на сломанные носы, царапины, синяки. Все схватки для нее смешались в одну. Она пыталась во всем увидеть свой шанс, пыталась накапливать знания — она
