Старенький Александер попятился от стола и исчез в проеме двери.

От туарегов разговор за столом перешел к Марии, к тому, как она жила. Что делала прошедшие двенадцать лет? Чем занимается сейчас, и что занесло ее в Тунизию?

Мария рассказывала о своей жизни скупо, но искренне, без излишней драматизации событий. По тону и простоте ее рассказа даже Клодин было понятно, что перед ними человек, хлебнувший всякого разного, человек очень непростой и крепко стоящий на земле.

– Вы работали у банкира Жака?! – изумился губернатор, когда речь зашла об этом периоде в жизни Мари.

– Да, я работала с господином Жаком. Он был косвенно знаком с моим крестным отцом адмиралом Герасимовым и очень помог мне. Поставил на ноги.

– А что вы делали в его огромном банке? – спросил генерал-губернатор.

– Разное. За полтора года я прошла путь от младшего клерка до начальника управления всеми региональными отделениями банка.

– О-ля-ля! – воскликнула Николь. – Какая ты молодчина! О-ля-ля!

– Да, это очень крупная должность, – озадаченно сказал губернатор. – По нашим военным меркам – генеральская!

– Правда, – согласилась Мари, – работы было много, я приезжала в банк к восьми утра и уезжала ближе к полуночи.

– В войну мы сотрудничали с банкиром Жаком. Это был замечательный человек, флотский офицер. Прекрасный человек! – сказал губернатор с искренним восхищением.

– А почему ты ушла из банка, уехала из Парижа? – взволнованно спросила Николь.

– Банкир Жак умер год назад, – ответил за Марию губернатор, – а сын у него оболтус, тут все понятно. Так? – обратился он к Марии.

– Так.

Обед заканчивали сырами.

Немножко поговорили о сегодняшнем житье-бытье Марии, вспомнили ее нынешнего партнера господина Хаджибека.

– Это тот, что подарил мне изумительную вазу, она у меня в спальне, – напомнила мужу Николь. – По- моему, этой вазе не одна тысяча лет. Кажется, он говорил, что она карфагенская, с раскопок мсье Пиккара… Такой симпатичный, он еще неплохо играет на рояле… Мы его иногда приглашаем, этого Пиккара, – тараторила Николь.

– А-а, археолог, помню, – кивнул губернатор, думая явно о чем-то своем, что-то высчитывая в уме, явно выходя на какое-то решение.

– У этого Хаджибека умная жена, кстати, берберка. Может, даже из тех же туарегов! – засмеялась Николь.

– Нет, она с острова Джерба, – сказала Мари. – А что умная, то правда, у него и младшая жена умная, и мальчишки у них прелесть. Я учу их русскому языку, уже болтают почти свободно и, главное, без акцента. Когда учат язык сызмальства, то говорят без акцента.

– Да, именно так, – подхватил разговор доктор Франсуа, которому сразу стало интересно, как только заговорили об изучении языков, глаза его засветились.

Губернатор молчал, задумавшись.

– А что вы сделаете с разбойниками, когда поймаете? – спросила его Мария.

– Расстреляю, – ответил он равнодушно и продолжал обмозговывать свое, заветное.

– Нет! – воскликнула Мари, побледнев. – Я вас умоляю, не делайте этого!

– Почему? Вы хотите потворствовать бандитам?

– Нет. Я хочу, чтобы у меня не было репутации убийцы. Я собираюсь жить в Тунизии долго.

– Ну что ж. – Губернатор, помедлив, так остро, пытливо взглянул на Марию, будто увидел ее впервые в жизни и она чем-то его удивила, а точнее сказать, заинтересовала. – Что ж, это аргумент. Хорошо, я подарю им жизнь. Вернее, вы это уже сделали.

– Вы с Франсуа не поедете на службу? – спросила мужа Николь.

– Нет. Мне хотелось бы обстоятельно поговорить с мадемуазель Мари. Если это возможно, – добавил губернатор, взглянув прямо в глаза Марии своими серыми, стоячими, как у волка, глазами.

– Учти, Мари, ты остаешься ночевать! – объявила Николь.

– Но я ведь не предупредила…

– Позвони. У них есть телефон?

– Конечно.

– Мадемуазель Мари, будьте любезны, пройдемте ко мне в кабинет, – предложил губернатор.

– А я? – притворно обиженно вскрикнула Николь.

– А ты отдохни, дружок, у нас деловой разговор. Как ты говоришь – бумажный.

– Ладно, козленочек, а то я ревную! – наигранно пропела Николь. – Так уж и быть, я подожду вас.