присяге ни полсловом не говорилось о том, что какие-то внешние помехи могут освободить меня от выполнения главной задачи; нарушителей же присяги в Союзе Телохранителей очень не любят: каждый такой случай больно бьет по репутации всего клана, спрос и расценки моментально падают. А ведь мы – не единственная такая организация, кроме нас, существует еще и Лига Охраны, и ассоциация «Надежность», и еще с полдюжины других. Конкуренты. Так что я никак не могу позволить, чтобы меня отделили от Тела – если только оно само первым не объявит о приостановке или даже аннулировании нашего контракта. Такое право у него было. Но я не собирался напоминать ему об этом.

Так что оставаться было желательно – но опасно. Убегать сразу же – тоже желательно и тоже опасно. А ведь были и другие проблемы. Тело Аргона; как-то не хотелось бросать его на произвол судьбы, хотя ни мы ему, ни он нам помочь более ничем не могли. Зарыть его здесь же? Во-первых, нужно время; во-вторых – обнаружат его очень быстро, и тогда на меня можно навесить – с полными основаниями – укрывательство вещественных доказательств (труп всегда является таким доказательством) и попытку помешать следствию. Мне это было совершенно ни к чему, и не только потому, что вело к тому же самому разобщению с Альфредом.

И еще проблема: кто же, из многих возможных, организовал нам это развлечение?

Выяснить источник наших приключений казалось мне важным: и для того, чтобы соответственно отреагировать – если пожелает наниматель, конечно, и для того, чтобы знать, в каком направлении организовывать дополнительную подстраховку: начав однажды операцию, ее обычно в случае осечки не отменяют, но стараются довести до конца; а с первой, десятой или сотой попытки – не имеет значения.

…Не надо думать, что я оценивал все эти соображения, стоя около догоравшего скользуна и глубокомысленно ковыряя пальцем в носу. Думал я на ходу, и за те секунды, когда все эти мысли на хорошей скорости пролетали через мое сознание, успел сделать не так уж мало.

Проявив недюжинные способности к мародерству, я обобрал мертвого Аргона, очистил его карманы от документов и запасных магазинов, а обе кобуры – от оружия: из одной извлек мини-сериал (калибр одиннадцать, в магазине три серии по пять «вагонов»), из второй – лазерный дистант, тоже мини: дальность – пятьдесят метров, луч на пределе два миллиметра, температура тысяча восемьсот Цельсия, сила удара – два килограмма. Слабенькая вещица, но именно с нею я связывал сейчас мои расчеты. В моей собственной второй кобуре обитал более мощный дистант, но его я собирался использовать попозже, сериал же мой был точно таким, как у Аргона; поэтому оружие напарника я отнес Телу – на всякий пожарный.

Тело уже пришло в себя и, завидев меня, обратилось ко мне привычно-недовольным тоном:

– Изволили пожаловать, наконец. Мы что – здесь ночуем? Или, может быть, соблаговолите объяснить, чего мы ждем? Новых убийц?

Не было времени объяснять ему, что вторая атака так сразу не последует: противнику сперва надо будет разобраться в причинах неудачи, а потом – выбрать новый вариант из достаточно широкого прейскуранта, учитывая, что два раза на одни грабли наступать не следует. Я сказал лишь:

– Еще минуту. Необходима зачистка, и я сделаю ее как можно быстрее. Будьте любезны потерпеть. Кстати: кто это вас приветствовал сегодня – имеете представление?

Говоря это, я попробовал углубиться в его психику. Но там все еще господствовал страх, подавлявший все остальное. Я не увидел ничего, что помогло бы мне продвинуться ближе к решению задачи. Да ладно – сейчас закончу здесь, тогда примусь и за него.

– Не знаю, – пробормотало Тело, вряд ли четко сознавая, о чем его спросили. – Давайте, работайте побыстрее!

– А что же я, по-вашему, делаю? Со своей стороны попрошу вас оставаться на месте и быть настороже. Если появятся люди – немедленно окликните меня. Вот вам оружие, но стрелять следует лишь в самом крайнем случае.

– Я и не собираюсь – для этого я плачу вам, – проворчал он. Но, похоже, моя серьезность и вся убедительность, какую я постарался вложить в свои слова, подействовали на него, и ругаться он не стал. Сказал лишь:

– Я оставил в кабине мой кейс. Прежде всего принесите его, потом занимайтесь остальным. Слышите? Немедленно!

– Если только он не успел сгореть, – предупредил я.

– Он несгораем, с термоизоляцией. И не вздумайте открывать! Это будет вашим последним движением, понятно?

Я и без его указаний собирался сейчас заняться нашим транспортом. Подходя к нему, лишь покосился в сторону скользуна, там ничто вроде бы не изменилось. Агралет по-прежнему стоял, сильно накренившись вправо: амортизаторы правой лыжи не выдержали перегрузки при слишком быстрой посадке. Дверца так и осталась распахнутой. Пахло холодным дымом, но выгорело, как я увидел, не так уж много: в машине была неплохая противопожарная система, после нашего бегства она сработала, пластик же корпуса более плавился, чем горел, если не было активной поддержки других, более горючих материалов, а здесь их явно недоставало. Конечно, и эту машину можно сжечь дотла, но сперва необходимо ее как следует к этому подготовить.

Таинственный бронекейс я нашел без труда. Меня несколько удивило: как Тело могло оставить эту штуку в кабине, если она обладала для него такой ценностью? Но, разобравшись, я понял: в момент ударной посадки кейс, достаточно увесистый, сорвался с сиденья и соскользнул в щель между сиденьем и бортом агралета; в следующий миг сиденье сдвинулось и кейс оказался зажатым, так что потребовалось время, чтобы вытащить его, да и рычаг тоже: мне рычагом послужил накидной ключ двадцать семь на длинном стержне, но и его тоже я извлек на свет божий не сразу. Ничего удивительного, что в той нервной обстановке мой наниматель предпочел в первую очередь спастись самому, полагая, что покойнику документация ни к чему, даже самая сверхконфиденциальная.

Вытащив кейс – на это ушло не менее трех минут, и я затылком и солнечным сплетением явственно ощущал, как таял запас времени, который у нас был, – я отнес его в сторонку и аккуратно положил на травку: не хотелось тратить минуту на то, чтобы нести его хозяину, который, чего доброго, еще захочет при мне проверить, все ли там в порядке. Ничего, получит пятью минутами позже, не помрет. Так я подумал в тот миг; каюсь – это было неуместным проявлением легкомыслия с моей стороны. Хотя вряд ли что-нибудь изменилось бы, поступи я тогда иначе.

Время уходило, а у меня оставалась еще целая куча дел. В других условиях я охотно бы оставил их на усмотрение деятелей правопорядка, представителей законной власти. Но на сей раз такой выход не годился: возможно, как раз законная власть сейчас за нами и охотилась, так что главной задачей было вовсе не