Бросив беглый взгляд на фотографии, Леонозов взял снимок «Жаркова», внимательно рассмотрел его и положил перед полковником.
— Вот это фотография «Макса».
— Вы не ошибаетесь? — спросил полковник.
— Нет, — уверенно сказал он. — Я хорошо запомнил его лицо.
ПРЕСТУПЛЕНИЕ НА ЛЕСНОЙ УЛИЦЕ
В то мгновение, когда за Вильгельмом Праццихом захлопнулась дверь, Мерлингом овладело безотчетное чувство страха.
Это было новое, еще не изведанное им состояние — лоб покрылся потом, ноги подкашивались, холодок подкрадывался к сердцу и не хватало дыхания. «А что, если Вильгельм привел за собой «хвост» и за мной уже наблюдают», — думал Мерлинг. От одной мысли у него перехватило дыхание. С трудом он поднялся, достал из серванта бутылку, налил в кофейную чашку и залпом выпил. Водка не согрела его. Тогда он вытащил из-под тахты электрический камин и, несмотря на теплый июльский день, включив его, протянул к теплу окоченевшие пальцы. Пыль, накопившаяся за лето на спирали, сгорая, вспыхивала искрами, распространяла тяжелый запах.
«Что же произошло? — пытался он разобраться. — Свое предостережение Праццих приберег к концу. Этого старого лицемера я вижу насквозь, — думал он. — Аббат хочет получить пленку, его заокеанские друзья платят хорошие деньги, во имя этого аббат готов рискнуть моей головой. Шеф мной недоволен. Однако он посылает мне деньги. — Пачки денег еще лежали там, где их оставил Праццих. — Настоящие, советские деньги, добытые с большим трудом. Шеф рискует моей головой, но… Чем ближе к концу, тем больше хочется жить! Подожди, Мерлинг! — Он говорил сам с собой, как большинство одиноких замкнутых людей. — Подожди! Ты же никогда не действовал опрометчиво. Мы разберемся спокойно и трезво. Риск должен быть в каждом деле, в конце концов, это неизбежно. — Он налил из бутылки еще чашку водки и выпил. Будущее уже не казалось ему таким мрачным. — Цена риска поддается учету. Никогда, подобно аббату, я не считал русских тупицами, но что они могут сделать? Знают ли они о моем существовании? Конечно, словесный портрет у них есть. Они убедились в том, что Столяров никакой картины не продавал, но ты, Хельмут, не оставил же им пригласительный билет на дачу? — Этой мысли он улыбнулся, но улыбка получилась кривой и тотчас сбежала с лица. — А что, если они возьмут «Макса», и мальчишка на первом же допросе откроет им явку? — От одной этой мысли холодный пот снова выступил на его лбу. — Предупредить «Макса», чтобы он «оторвался», пока не поздно? Что выиграю я, спасая его шкуру? Ничего! Аббат не получит своей пленки, а мне все равно нужно будет уходить и налаживать связь в новых, еще более трудных условиях. Нет, прежде чем действовать, я должен убедиться сам».
Мерлинг поднялся, снял медную крышку с отдушины, засучив рукав, засунул руку по локоть в печь и, вытащив тонкую капроновую нить, потянул за нее. В отдушине показался узкий, длинный мешочек. Он вытряхнул содержимое мешочка на стол. Здесь были паспорта, военные билеты, красные книжечки служебных удостоверений. Взяв паспорт Столярова, он выписал его адрес, затем, отложив одно служебное удостоверение, уложил документы в мешочек и спрятал в печь.
Надев темный костюм, он вышел из дома, тщательно заперев дверь. При виде хозяина пес, зевая и потягиваясь, заскулил. Мерлинг подошел к овчарке и, приговаривая: «Спокойно, Джек, спокойно!» — отстегнул от ошейника карабин с цепью. С звонким лаем пес то мчался вперед, то возвращался назад, провожая его до калитки. Мерлинг вышел на широкую, поросшую травой просеку и, убедившись в том, что никого нет, быстро пошел к платформе.
Машина остановилась в Борисоглебском, подле дома № 5. Оставив за собой такси, Мерлинг поднялся на второй этаж. На двери, увешанной почтовыми ящиками, кнопками было прикреплено объявление:
К СТОЛЯРОВУ С. И
Дверь открыл высокий небритый человек.
— Товарищ Столяров? — спросил Мерлинг, вежливо приподняв шляпу.
— Я Столяров, — ответил он.
Вынув из верхнего кармана пиджака книжечку, Мерлинг показал ее.
— Я к вам по делу, — и, отстранив хозяина, уверенно вошел в прихожую.
— Товарищ Столяров, Семен Иванович? — еще раз спросил Мерлинг, присаживаясь на предложенный стул.
— Я, Столяров Семен Иванович, — подтвердил он.
— В начале этого года у вас был украден паспорт. Получилась нехорошая история, Семен Иванович, вашим паспортом воспользовался преступник, и вот…
— По этому вопросу от вас уже приходил один товарищ! — с раздражением перебил его Столяров.
— От нас приходил товарищ? Но мы к вам никого не посылали! Кто у вас был? Вы проверили удостоверение?
— В сером костюме… блондин лет сорока… Постойте, он мне удостоверение показывал… Дай бог памяти… Вспомнил! Майор Никитин!
— У нас нет никакого майора Никитина! Это какой-то авантюрист! Когда он у вас был?
— Дней восемь — десять тому назад… — растерялся Столяров.
— Чтобы выяснить этот вопрос, придется вызвать вас, товарищ Столяров, в управление. Будет вам наука. Паспорт надо беречь! — строго сказал Мерлинг и направился к двери.
Мерлинг рассчитался с такси, еле волоча ноги, дошел до проспекта Калинина и опустился на скамейку.
Ему нужно было внутренне для себя повторить диалог со Столяровым. Что-то в слова этого человека настораживало… Совершенно естественно, что приходили к Столярову проверить, был он в антикварном магазине на Арбате или нет. Но… Столяров сказал, что к нему приходил майор Никитин! Архитектор Никитин! Из Общества охраны памятников старины! Стало быть, уже там, под Свердловском, Никитин шел по его следу? У Марфы-собачницы в его комнате был чекист Никитин! Он хвалил пейзажи, говорил хорошие, успокаивающие слова… Но и пластилин с отпечатком следа попал в руки Никитина! И картину, проданную им Луизе Вейзель, Никитин видел в эскизных набросках! Он обложен, как зверь в берлоге… Везде, за каждым углом, его ждет возмездие… И за Тарасова… За инженера Якуничева… Это была самозащита, иначе он поступить не мог, но…
Когда Мерлинг вернулся домой, надвигались сумерки. Посадив овчарку на цепь и наглухо закрыв ставни, он вошел в дом. За порогом его подстерегал страх. В состоянии смятения, бессильной ярости он метался по комнате, как зверь в клетке. Выискивая пути своего спасения, он думал о том, что с каждой минутой увеличивается риск его пребывания в этом доме. Шесть месяцев он чувствовал себя здесь в безопасности. Кто знает, быть может, уже сейчас, с пленкой в кармане, к нему пробирается «Макс» и за ним по пятам идут те, от кого нечего ждать пощады. Быть может, на допросе, спасая свою шкуру, этот мальчишка уже раскрыл явку и, пользуясь темнотой, машина с вооруженными чекистами сворачивает с шоссе на проселок…
Вдруг Мерлинг услышал все приближающийся звук мотора. Вынув пистолет, он поставил предохранитель на боевой взвод и выбежал из дома. Прильнув к щели в заборе, сжимая в кармане рукоятку пистолета, он следил за дорогой. Тяжелая грузовая машина с жестким кузовом на большой скорости прошла мимо дома. На кузове он прочел: «Гастроном». Обессиленный волнением, медленно, еле ступая, он вернулся
