ярости голосом начал Зотиков. — Почему вопросы боевого применения групп спецразведки Вы, неспециалист, позволяете себе решать единолично? Вы вообще понимаете, какие последствия может иметь это Ваше решение?

— Вы забываетесь, подполковник! — гневно запыхтел Столяров. — Не смейте говорить со мной в таком тоне! Распустились! Я командую операцией и буду отдавать такие распоряжения, какие найду нужным! Идите, займитесь своими непосредственными обязанностями, вместо того, чтобы обсуждать приказы старшего по званию и должности! Все! Разговор окончен, больше Вас не задерживаю! На ВПУ прибудете вторым рейсом. Сейчас Вы мне там не нужны!

— Напыщенный болван! — вслух произнес разведчик, четко разворачиваясь на каблуках.

Вертушка, взвихряя бешено вертящимися лопастями жесткую желто-бурую пыль, зависла метрах в трех над землей.

— Ну, чего ждем? Особое приглашение надо?! — во все горло заорал перекрывая рев двигателей мающийся с утра жесточайшим похмельем, не выспавшийся и от того злой, бортач. — Или господам угодно дождаться, когда подадут трап. Так чехи вам сейчас подадут, еще хлеб-соль поднесут. Дождетесь, тормоза!

Смерив скандального борт-механика убийственным взглядом, но предпочтя промолчать и не связываться, в одном грубиян, безусловно, прав — время дорого, Морген, пружинисто оттолкнувшись от металлического порожка у люка и ловко разворачиваясь в воздухе, первым выпрыгнул из вертолета. Землю ноги приняли привычно упруго. Капитан согнулся в три погибели, отчаянно жмуря глаза, оберегая от смерчем вертящейся вокруг пылюки, сделал десяток быстрых шагов по курсу вертушки, выходя из пыльного облака и присел на одно колено, настороженно осматриваясь вокруг. Ничего угрожающего вроде пока не замечалось. Впереди в сотне метров зияли выбитыми окнами и темными яминами давно прогнившей провалившейся крыши развалины какого-то громоздко вытянутого одноэтажного строения. Коровник что ли? Ниже по склону серой ленточкой змеилась дорога, упирающаяся за недальним поворотом на западе в хутор Шуани-Беной, а восточным своим извилистым концом убегающая за перевал в суверенную и независимую Грузию. Вокруг подковой замыкая высаживающуюся группу, поднимались суровые черно-коричневые скалистые отроги, с виду неприступные. «Будем надеяться, что так оно и есть, а то может возникнуть неприятный сюрприз, если где-нибудь на гребне окажутся духи,» — мельком подумал Морген. Он быстро глянул через плечо назад. Группа высаживалась четко и слаженно, бойцы один за другим выпрыгивали из вертолетного люка, резвыми степными ящерицами разбегались на получетвереньках по сторонам и замирали, выставив перед собой оружейные стволы. Последним вертушку покинул, выбросив предварительно здоровую коробку с сухпаем и тюк, в который увязали палатку и спальники, приданный группе для усиления прапорщик Погодин, матерый, основательный, сибирской закваски мужик, обладающий сметливым крестьянским умом и без преувеличения золотыми руками. На этом высадка была завершена, и вертушка, дав прощальный круг над махавшими ей с земли разведчиками облегченно гудя несущим винтом, легла на обратный курс.

«Ну, с Богом! — украдкой оглянувшись, перекрестился Моргенштейн. — Главное теперь не ударить в грязь лицом, как-никак первый самостоятельный выход!»

— Внимание, группа! — зычно закричал он, стараясь придать голосу как можно больше командирской уверенности и металлической жесткости. — Занять оборону на местах, внимательно наблюдать. О замеченном движении немедленно докладывать мне. Бал, возьми с собой Чапу и Тереха, проверь развалюху! Громобой, прикрой их!

— Понял, командир. Делаю, — дисциплинированно отозвался лейтенант Балаганов, назначенный заместителем командира группы, вставая в рост и короткой отмашкой подзывая бойцов.

На этот раз обошлось без привычных усмешек и подколок, то ли реальная боевая обстановка подействовала, то ли действительно правильно поставленный командирский голос не располагал к обычному шутовству. Чапа и Терех, по году уже прослужившие и ходившие раньше в группе Люда разведчики, молча поднялись на ноги, настороженно вскинув стволы, двинулись к разбитому коровнику. Громобой припав к оптическому прицелу, пристально осматривал темнеющие в здании дыры, выцеливая возможно прячущегося в развалинах противника. Разведчики с напряжением следили за тем, как досмотровая тройка все ближе и ближе подходит к зданию. Если там есть враг, то вот сейчас, в это самое мгновение должен ударить по досмотрщикам свинцовый вихрь, однако полуобвалившиеся, выгоревшие на солнце кирпичные стены молчали. Сбив одним хорошим пинком десантного ботинка болтавшуюся на одной верхней петле дверь, Чапа с автоматом наизготовку нырнул внутрь, Бал и Терех страховали разведчика снаружи. Минут через пять солдат вышел обратно, автомат на этот раз мирно болтался на плече.

— Нет здесь никого! — прокричал, сложив ладони рупором, Бал. — Ни мин, ни ловушек, ни следов… Все чисто!

— Группа, подъем! Бегом к коровнику! — скомандовал Морген.

Разведчики, расхватав оружие и имущество, уже не скрываясь и не пригибаясь к земле, побежали к строению. Через несколько минут, выставив на всякий случай наблюдателей, Морген собрал вокруг себя группу, приступил к совещанию.

— Диспозиция наша такова! — нарочито глубокомысленно морща лоб начал он.

Разведчики оценили командирскую шутку юмора тихим смехом и улыбками.

— Веселимся? Это хорошо! — улыбнулся и Морген. — А теперь отсмеялись и слушаем внимательно. Офицеров в первую очередь касается.

Коротким тычком кулака под ребра, он заставил, замечтавшегося было Балаганова, вернуться обратно на грешную землю.

— Наша задача, организовать здесь засаду, с целью не допустить прорыва по дороге со стороны села Шуани-Беной, — Морген неопределенно махнул рукой в сторону поворота. — Арабских наемников в количестве до пятнадцати человек во главе с небезызвестным Хаттабом. Прорываться будут предположительно на «УАЗиках» или «Нивах», но это не точно. Потому приказ, к восемнадцати часам скрытно перекрываем дорогу и все машины, следующие со стороны села забиваем. Понятно?

Бойцы зашушукались, задвигались, неуверенные улыбки сползали с лиц, будто стертые ластиком. Кто такой Хаттаб здесь никому объяснять не надо было, рассказывать об умелости, хитрости и звериной жестокости арабов тоже. Без слов понятно было, что бой предстоит нелегкий, и возможно стоить он будет немало крови разведчиков. Если добавить к этим соображениям то, что половину группы составляли вовсе необстрелянные еще срочники, а опыта забивания автомобильных караванов не имел вообще никто, то станет ясно, почему настроение овладевшие группой бодрым можно было назвать, лишь с очень большой натяжкой.

— Позиция здесь, однако, отвратительная, сидим окруженные с трех сторон скалами. Ежели там наверху вдруг появится хотя бы один снайпер, перещелкает нас тут как курей, — обстоятельно произнес Погодин, почесывая нос до невероятной длины отрощенным ногтем мизинца левой руки. За эту странную привычку среди разведчиков он получил прозвище Коготь, однако выращивать ноготь после этого не перестал.

— Правильно говоришь, Николаич, — поддержал прапорщика Морген. — Потому основную позицию оборудуем в этом здании, хоть какое-то укрытие. Кроме того поставим два наблюдательных, они же огневые, поста. Один у поворота на село. Второй метров на триста дальше по дороге. Схема действий такая: по сигналу о приближении машины, полученному от первого поста, основная огневая группа под моим командованием скрытно выдвигается отсюда на заранее оборудованные вдоль дороги позиции. Видите внизу извилина, там транспорт должен будет сбросить скорость, там и будем его забивать. На первом посту находятся снайпер с напарником. Снайпер оттуда вполне уверенно может работать по извилине, так что тоже принимает участие. На втором посту ставим пулеметчика со вторым номером. Задача — любой ценой не допустить прорыва вдоль по дороге. Второй номер — он же наблюдатель, кроме того следит за подходами с восточной стороны, мало ли кто оттуда поедет… Вопросы?

— И что, каждую машину будем забивать? — задумчиво пожевывая травинку, спросил Бал.

— Ну да, был же приказ, — удивляясь непонятливости лейтенанта, повторил, пожав плечами Морген.

— А если мирные?

— Что мирные?