ненаучная. По науке, здесь должно было бы слышаться подвывание и кряхтение, щелканье языком и что-то, очень похожее на рычание – больше ничему звучать по науке не полагалось. На самом же деле взаимопонимание достигалось тут на совершенно ином уровне. Конечно, винить тут науку вряд ли уместно: она мыслит масштабно, и по этим ее масштабным представлениям в данную (предположительно) эпоху должны были обитать в основном первобытные племена, существа нижнего палеолита. Где-нибудь в другом месте, наверное, так оно и было, но именно тут, куда мы с Минаевым хотели попасть – и попали-таки, не удалось обнаружить ничего подобного. То есть палео, может, и было, но с литом обстояло совсем плохо. Что-то где-то нас подкузьмило. Придется, видимо, как-то разобраться в географии и хронологии, чтобы понять – куда же подевались наши славянские прапрапрапредки, коим полагалось бы быть статными, кудрявыми, обильно бородатыми, голубоглазыми, ну и всякими такими – весьма, в общем, положительными. Среди других Груздь вряд ли захотел бы обитать.
Люди здесь и в самом деле ничуть не напоминали наших предков из каменного века. Внешность у них была самая что ни на есть инородческая: скуластенькие, узкоглазые, хотя и не монголы явно, и не желтая раса вообще. Впрочем… Ох!
Я невольно вскрикнул, потому что меня ощутимо ткнули в бок тупым концом рогатины, а может, и копья. Кроме двух таких копий, в поле моего зрения присутствовали: два длинных ножа в кожаных ножнах, топор на длинном топорище, два лука в саадаках и столько же колчанов со стрелами; два кожаных, со множеством медных бляшек пояса и два комплекта плеч, на которых вся эта амуниция висела или на которые опиралась. Каждый плечевой пояс был увенчан головой на короткой шее, а ниже – всем тем, что требовалось для двух нормальных парней – небольшого роста, но крепеньких и в настоящий момент в хорошем темпе общавшихся между собою. Наряжены оба были в сильно ворсистые штаны и нечто вроде жилетов из достаточно скверно, как мне показалось, выделанной кожи. На ногах у одного было нечто среднее между постолами и мокасинами, снабженными, однако, длинными оборами, завязанными под коленом; второй обходился натуральными лаптями – тоже с оборами; и то, и другое было надето на босу ногу. На шее у того, что был в мокасинах, на тонкой полоске кожи висела какая-то продукция народного творчества в виде костяного изделия сложной конфигурации; у второго – гладкий камешек с дыркой посредине. Весь этот антураж свидетельствовал, безусловно, о достаточно глубокой древности; но эти парни никак не относились к первобытным: наконечник копья, например, был откровенно металлическим, хотя была то бронза или железо, я понять не мог: цвет наконечника был грязно-бурым – скорее всего, от засохшей крови. Это никак не придавало мне бодрости. Да и полное отсутствие Минаева, втянувшего меня в эту передрягу, не вдохновляло на подвиги.
Все это великолепие я разглядывал (и обонял, кстати) снизу вверх, поскольку лежал на земле, двое же нависали надо мною. После перехода мне, да и любому на моем месте, нужно было какое-то время, чтобы прийти в себя; к несчастью – а может быть, и наоборот, – на меня наткнулись еще до того, как я пришел в себя. Однако межэпохальные переговоры сразу же зашли в тупик по причине полного отсутствия общего языка, и пришлось перейти на язык жестов и действий. Тычок копьем и был таким действием и, видимо, указывал на то, что пора и встать на ноги.
– Да ладно, ладно, шли бы вы к… – безопасно произнес я и не без труда поднялся. Ощущение было таким, словно меня как следует отлупили, и к тому же очень хотелось есть. Если бы собеседники могли понять меня, – но нравы этого времени (как я сразу заподозрил) были достаточно суровыми и прямолинейными, так что ожидать, что к моим потребностям отнесутся снисходительно, вряд ли следовало.
Ладно, потерпим еще – где наша не пропадала… А кстати: Минаев тоже в таком же положении – или, может, ему больше повезло? Любопытно было бы увидеть его…
Я распрямился, стараясь не делать резких движений, хотя был не только без оружия, но и вообще без ничего, буквально в чем мать родила. Всем этим и прочим, что могло понадобиться, мы обзаводились уже здесь, окончательно составив программу действий; я же пока просто не успел. Впрочем, тех двоих моя нагота, похоже, нимало не беспокоила, да и меня самого тоже – поскольку было тепло.
Я медленно повернул голову (шея действовала затрудненно, как бы со скрипом), но, кроме описанной уже пары, ни единого антропоида в поле моего зрения не попало.
Тогда куда же девался Минаев, или кто он там на самом деле? Вроде бы он оказался неожиданно куда более опытным, чем любой из нас: на уровне гроссмейстера, пожалуй… Черт его знает! Пока стало ясно лишь одно – в сложившейся ситуации обо мне никто, кроме меня самого, не позаботится. Вывод нерадостный, но хотя бы достоверный.
Как же это меня угораздило? Мне ведь полагалось возникнуть в непосредственной близости от Груздя: и Минаев, и я в какое-то мгновение перед стартом явственно почувствовали поле его подсознания. Что же получалось: мы и в самом деле вышли на него, но он оказался вовсе не в том континууме, в котором мы его вроде бы вычислили? Или дело было в чем-то совершенно другом?
Для того, чтобы разобраться в этом, мне нужно было бы обладать некоторой свободой действий, всего и делов. Интересно, каким способом смогу я эту свободу получить? Может, если я попробую высвободить для начала правую руку…
Это мне удалось. Но…
– Смотри, как бы я тебя не толкнул!
Это уже было произнесено вслух и адресовано тому из двоих, который только что снова ткнул меня древком. Видимо, это занятие ему нравилось. Разделаться с обоими, с учетом моей подготовки, можно было бы секунд за десять, ну двенадцать от силы. Но так поступать как раз не следовало. Потому что где-то в моих извилинах уже забрезжила интересная мысль: все происходящее неслучайно. Не сами собой возникали задержки и сбои – все то, из-за чего меня и занесло неизвестно куда. Не простое стечение обстоятельств – то, что эти двое меня поджидали именно там, где я и возник. Да и с Минаевым скорее всего приключилось то же самое. Видимо, мои – наши – противники владеют методиками ПС-перемещений не хуже нас. Но такой вывод еще не давал никакой информации о том – кем же они являлись на самом деле. По логике событий, вместо одной задачи, ради которой я здесь оказался, придется решать еще и вторую, еще более детективную. Мне это не нравилось, но деваться было некуда, и следовало потерпеть, накапливая информацию.
Похоже, что, рассуждая так, я все же, совершенно непроизвольно, совершил какие-то движения, которые парни сочли подготовкой к обороне. Поэтому второй из моих конвоиров, не тыкун, схватил меня за руки, завел их за спину (я не сопротивлялся) и, похоже, хотел связать, но первый тут же разразился длинной тирадой, судя по интонациям – осуждающей, и второй нехотя отпустил меня и смотал недлинную волосатую веревку. Тирада сопровождалась выразительной жестикуляцией, и я предположил, что речь шла о том, что эта веревка вовсе не для того, чтобы вязать людей, – есть у нее какая-то другая функция, а веревки для людей они с собой не захватили, так что вязать пленника нечем. Второй что-то пробурчал в ответ, пронзительно глянул мне в глаза, угрожающе тряхнул рогатиной и махнул рукой, предлагая следовать за первым, который уже тронулся в путь.
Происходило это в лесу, на небольшой полянке, теплым днем, во второй его половине; в один из дней, затерянных в черт его знает какой далекой эпохе, и не было таких календарей, по которым можно было бы определить его. «Предполагалось, – размышлял я, послушно шагая за направляющим, – что окажусь я на среднерусской равнине, если исходить из моего родословного древа, насколько оно мне известно; хотя в такой тьме веков – какая уж родословная…» Но, откровенно говоря, на родное Подмосковье это не было похоже до такой степени, до какой что-то вообще может быть непохожим на Раменский, скажем, район либо на окрестности Калининграда Московской обл. Возможно, какая-то из моих глубинных прабабуль происходила откуда-то – отсюда, одним словом. Потому что – где мачтовые сосны, где родные березы и не менее родственные липы? Увы мне, я их не видел, ни единой. Равно отсутствовали и дубы, клены, осины и прочая близкая им по духу флора. А присутствовало? К стыду своему, я просто не знал ни как эти деревья назывались (если только это вообще были деревья), ни даже – произрастают ли вообще такие на нашей многоликой планете, и был уверен лишь в том, что никогда в жизни…
– Эй, ну чего ты опять? Врежу ведь!..
На этот раз меня толкнули, видимо, чтобы направить на путь истинный: задумавшись, я несколько отклонился от маршрута, коим следовал передний, и меня тут же привели в чувство и дали понять, что вот это вот дерево – обликом оно напоминало бокал, из каких преуспевающие люди пьют шампанское, причем
