– Понятно, можешь не объяснять.

– Хорошо. Ты можешь как-то повлиять на них?

– В принципе – скорее да, но не в нашем случае. Просто потому, что на это потребуется куча времени, они же жуткие бюрократы и формалисты в этом министерстве, и нужна многоходовая комбинация, а нам надо все решить в два дня.

– Плохо.

– Я думаю, ничего страшного. Видишь ли, закон запрещает отчуждение неосеменившихся. То есть продажу. Потому что он существует еще с тех времен, когда мы действительно продавали солдат, невозвратно. Но теперь-то мы официально оформляем это иногда даже не как лизинг, но как сдачу в аренду на срок, с обязательным возвратом. Лизинг законом разрешается, а уж аренда на срок – тем более. До сих пор мы так не поступали, такой путь ничем не скомпрометирован, и он пройдет. Другое дело – что во второй раз подобная штука, скорее всего, не проскочит. Но мы живем сегодняшним днем.

– Светлая твоя голова. Браво.

– Спасибо. Но это – сколько ты сказал, всего тысяча?

– Считай, дотянем до двух: заберем выпускные курсы кадетских корпусов. Ребята уже почти взрослые и неплохо натасканные.

– Где взять еще три тысячи?

Генерал ответил не сразу:

– Варианты вообще-то есть. Ускорить очередной выпуск, поскольку у нас, к счастью, в год их производится два. Они, конечно, будут еще не полированными, товарное качество пониже, но в общем растворе кто это поймет? Если и всплывут какие-то недоработки, то уже только при их использовании – а там будет уже не до рекламаций. Как говорится – война все спишет.

– Их тоже сдадим по аренде. Не придется ни с кем согласовывать.

– Само собой.

– Сколько их наберется?

– Один выпуск из двух, то есть полторы тысячи.

– Уже легче. Но светит еще только в конце туннеля. Где взять недостающее, и так, чтобы никто не заподозрил?

– Где взять – скажу. А вот как – не знаю.

– Ну?

– Щит Редана. Первоклассный товар, разве нет?

– Ты что! Войска обороны? Уменьшить сразу на… на сколько процентов? Напомни численность.

– Щит Редана – десять тысяч профессионалов. На какое-то время останется их семь с половиной, допустим. Но ведь на нас вроде бы никто нападать не собирается? У Редана репутация крепкого орешка – с давних времен, когда мы еще воевали сами.

– И все равно, Лиз, это как-то… даже мороз по коже. И к тому же, на такую акцию нужно разрешение даже не министра, а самого Главного Щитоносца. Думаешь, он даст такое? И кто осмелится войти к нему с таким предложением?

– Ты. Больше некому.

– Бред. Я что, самоубийца?

– Ничуть. Все зависит – да ты и сам прекрасно это понимаешь – от двух вещей. С чем войти и как сформулировать.

– Интересно. Какой же, по-твоему, может быть формулировка?

– Убойная. Тактические заатмосферные учения в обстановке, приближенной к боевой, совместно с силами передовых в военном отношении миров. Щит ведь – он и в космосе щит, верно?

– Ну, генерал!.. Сам придумал?

– Не у всех генералов – одна извилина. Сам. Вот только что сообразил. Раньше тоже боялся подумать. А вот подумал, и оказалось – ничего страшного. Дело в том, что… Вообще-то это наша армейская специфика, вам, людям гражданским, о ней знать не положено, так что ты уж будь любезен – никогда и никому во избежание крупных неприятностей и для меня, и для тебя тоже…

– Интересное предисловие. Ладно, торжественно обещаю. Что же это за секреты такие у вас существуют?

– Секрет простой. Эта самая четверть личного состава Щита на самом деле никакой роли в обороне не играет. Это только так считается. На деле же она строит, сеет и пашет. Не забудь, что оборона у нас на самоокупаемости. Самообеспечение войск – наше главное правило, наше кредо, если хочешь. Вот эту четверть и можно на какое-то время вывести из оборота без ущерба для безопасности. Главный щитоносец это знает. И если он лично заинтересуется…

– Ну-ну. Ладно, допустим. А с чем я могу к нему войти, чтобы он захотел меня выслушать?

– Ду, не играй в невинность. Сам прекрасно знаешь с чем.

– Интересно. Сколько, по-твоему, надо будет занести? И в какой форме? Наверное, столько, что даже от этой двойной продажи столько не выручить.

– Ну, не бабки же ты понесешь!

– А что еще можно?

Генерал Берот усмехнулся.

– Можно и нужно исходить из того, что он завершает свой последний срок. Меньше чем через год ему придется уйти. И главное, чем он сейчас занят, – это подготовка мягкой посадки на предстоящую часть жизни. На своем нынешнем посту он привык к жизни безмятежной – в смысле и материального уровня, и безопасности, и влияния – словом, всего на свете. И, судя по той информации, что утекает из Цитадели постоянно, он тревожится – потому что еще не найден такой вариант, который устроил бы его со всех точек зрения.

– Вот как. А я, значит, по-твоему, должен предложить ему нечто, что его бы устроило?

– Вот именно.

– Я бы это сделал с удовольствием – если бы такой вариант у меня был. Увы, ничего похожего.

– Это тебе так кажется. На самом деле он существует давно. Подсказать?

– Буду очень благодарен.

– Вот слушай. Года четыре тому назад – за абсолютную точность, правда, не ручаюсь – именно в вашем хозяйстве был сочинен доклад о необходимости передачи в частные руки того, что у нас называется государственной торговлей – то есть того дела, которым твоя комиссия, да и я тоже, занимаемся. С полным обоснованием, и экономическим, и политическим, и с выводом: реальный доход государства при этом возрастет чуть ли не на треть – поскольку этот документ предусматривал и налоговую реформу. Доклад открыто не публиковался, однако все, кто мог быть заинтересован, с ним так или иначе ознакомились. Пошла большая атака на хоровую капеллу…

Советник невольно ухмыльнулся: хоровой капеллой в политических и журналистских кругах именовался реданский парламент, хотя порой его называли еще и однокамерным оркестром.

– Но, – продолжал генерал, тоже усмехнувшись, – атака как-то очень быстро выдохлась, лоббисты умолкли, до внесения законопроекта дело так и не дошло. Да ты должен знать все это лучше меня! Неужели забыл?

Советник Ном покачал головой и тут же кивнул:

– Не забыл, никоим образом. Знаю от начала и до конца. Доклад-то я и сочинял. Однако, когда на самом верху его отвергли – неофициально, конечно, поскольку он официально и не существовал, – стало понятно, что лбом стенку не прошибешь. Если уж сам Главный отверг…

– Ну понятно, если уж Главный отверг… Он что, с тобой лично разговаривал?

– Нет, конечно. Я тогда только что был назначен, с чего бы он вдруг стал…

– Однако же ты на этом месте остался. А ведь по логике ты должен был сразу же слететь с какой- нибудь выразительной формулировкой. Он должен был тебя сразу же похоронить по первой категории. Твоя должность ведь в его личной номенклатуре. Отчего же ты уцелел? Кто-то за тебя заступился?

Советник пожал плечами:

– Верь или нет, но заступиться было некому. Я до сих пор удивляюсь, как получилось, что никаких последствий не возникло. Наворожил кто-нибудь, что ли? Знал бы кто, благодарил бы. Может, у вас,