- Гармония! - сказал Михаил Дерибасов, попав струей нарзана в прыгающий по столу вагона- ресторана стакан. - Санька, будешь?

- Что? - повернулся Санька Дерибасов. - Я, дядь Миш, вот что думаю... Раз уж родители меня прокляли, буду по ночам вагоны разгружать.

- Да ладно, - Дерибасов мудро ухмыльнулся в усы. - Видишь ли, Санька... Я ведь тоже был студентом. Да еще не таким, как ты, дылдой, а сразу после восьмого класса! А родители, хоть от меня и не отрекались, но в переводе на чистоган все равно что отреклись. А я, знаешь, как жил? - Дерибасов зажмурился. - В армию уходил, больше тысячи имел... И заметь - за всю жизнь ни одного вагона и даже грузовика... Ни днем, ни ночью.

Санька вздохнул:

- Так то вы! Акула индивидуальной трудовой деятельности.

«Акула» наждаком своей шкуры царапнула дерибасовское самолюбие. Но Дерибасов стерпел.

- Не в том дело, Санька! - отмахнулся он. - Просто разгружать вагоны, придуряться ночным сторожем, дворником там, пожарником - все это ширпотреб. Мы, Дерибасовы, всегда ищем свой путь. И находим! И идем по нему до конца!

- Да уж! - ехидно сказал Санька. - Однако же и конец был у вас в последний раз!.. Ой, ну дядь Миш, ну скажите все-таки, куда Арбатовых дели?! Ну я никому не скажу!!!

Дерибасов люто выругался. Санька поозирался и, дождавшись, когда официантка морской походкой отойдет подальше, сказал:

- А я все равно догадался! - Он оглядел Дерибасова пристальным назарьинским взглядом. - Я-то читал, что такое трансплантация сегодня! Успех во многом зависит от свежести того, что пересаживают. Все думают, что вы Арбатовых органам сдали. А вы их на органы пустили! В подпольную клинику, да? На запчасти. И можете меня не разубеждать. Потому что другого логического объяснения нет. Да?

Дерибасов истерично захихикал:

- Ладно, Санька. Хватит! А то много будешь знать, сам знаешь куда попадешь. В разные места! Будет дан приказ - и все! Одна почка на запад, другая - в другую сторону! Так что кончай тарахтеть, как сказал бы мой друг Куцый... Короче, держи, земляк. На первый семестр. Если не будешь шиковать - хватит. - Дерибасов запустил руку во внутренний карман, долго копошился там, отсчитывая вслепую намеченную сумму. Затем воровато сунул Саньке несколько сотенных.

Санька отпрянул и сузил глаза:

- Это на чью почку прикажете не шиковать? Кому, вместе с вами, быть обязанным?

- Ну, дура-ак! - взвыл Дерибасов. - Переучился, парень! Да «Волгу» я продал! Кровную!

Санька радостно улыбнулся:

- Спасибо, дядь Миш! Мне, конечно, деньги очень нужны! Но я смогу их принять, только если буду точно знать, куда вы дели Арбатовых! Вы что, мне не доверяете?

- А ты что, мне не доверяешь? - выпятил челюсть Дерибасов.

- Доверяю, дядь Миша, - поспешно закивал Санька, - но все-таки не очень...

Пока Санька на все лады давал обеты молчания, Дерибасов все больше колебался - на ту ли лошадку ставит деньги. С одной стороны Москва - это не медведь. Ее в одиночку, даже при большом опыте и дерзости, не возьмешь. А тут как раз Санька. Башковитый и лопушковатый, которого знаешь как облупленного.

Здесь Дерибасов задумался, а знает ли он Саньку как облупленного? Получалось, что не слишком. То есть все даже малозначительные фактики его биографии Дерибасов знал. Но с кнопочками на пульте его управления еще только предстояло разбираться.

И тут распахнулась, как выломалась, дверь, доведя сердцебиение колес до зловещей силы, и...

Если бы в летящем самолете Осоавиахим вошел в распахнувшийся люк, Дерибасов поразился бы не больше. Дерибасовский кадык дернулся вхолостую - слюны на сглатывание не оказалось.

- Ладно, Санька! - Дерибасов перешел на страшный шепот. - Раз уж ты так настаиваешь. В виде особого доверия. Разрешаю обернуться.

- Зачем? - осторожно спросил Санька.

И тут Осоавиахим затрубил:

- Граждане дорогие! Подайте на пропитание жертве Чернобыля! - он потыкал себя в лысину. - Выселили меня из родных мест! Оторвали от родной земли-кормилицы! Остался без средств к существованию! - Потупив взгляд, протянул ковш ладони, как шляпу, Осоавиахим двигался между столиками, пожиная не слишком обильную дань.

- Эй, земляк! - крикнул Дерибасов. - Привет из Чернобыля!

- Мишка! Племяш родной! Господь тебя храни! - ликующе возопил Осоавиахим, всплеснул руками, высыпав из ковша ладони все монеты, и полез под столы - подбирать их.

- Ни фига себе! - тихо протянул Санька. - Так вот вы их куда дели! А дети тогда где? А Арбатовы что, и к радиации устойчивы?!

- А что, и вправду из Чернобыля? - подсел из-за соседнего столика мужик в синей майке послевоенного образца. - А я и не дал ничего, думал брешет. - Он протянул рубль под стол, и тот, жалобно хрустнув, исчез. - Ну и как там у вас?

- Извините, товарищ, - сдержанно сказал Михаил Венедиктович. - А у вас оформлен допуск к специнформации?

Мужик юркнул на место.

- А чего это он? - удивился Санька. - Вроде как испугался...

- Он знает чего, - усмехнулся Михаил Венедиктович непуганности нового поколения. - Короче, ты деньги берешь?

- Спасибо, беру, дядь Миш. Но...

- Уф! - Осоавиахим плюхнулся рядом с Дерибасовым. - Все собранное - сохранил! - и полез целоваться.

- Но только, дядь Миш, - сказал Санька. - Как же я вам такие деньги верну?

- Да ладно! - Дерибасов вытер обслюненные щеки. - Отработаешь!

- А как отработаю? - выпытывал Санька.

- Да уж вагоны разгружать не заставлю, - снисходительно улыбнулся Михаил Венедиктович.

- И я отработаю! - встрял Осоавиахим. - Ты мне, Мишка, тоже денег дай! Вот те крест, ударно отработаю! - и очень обрадовался, получив трешку.

- Ну вот и отрабатывай, - приказал Дерибасов. - Рассказывай, гад, куда Арбатовых дел?! Твоя ведь работа?!

- Господня работа! - увернулся Осоавиахим и свистящим шепотом поведал всю историю арбатовских