называли мечом?кладенцом.
– Если делать нечего, лезь сюда, поможешь… – прозвучало сверху.
Залуженцев обернулся. На краю платформы стоял и вытирал ветошкой почерневшие ладони крепыш в местами выгоревшей, местами промасленной спецовке.
Отказать было как?то неловко. По короткой металлической лесенке Аркадий поднялся на борт. В передней части платформы высился в человеческий рост чудовищный маховик, сработанный явно не в заводских условиях. Полый обод, сваренный из толстого листового железа, делился переборками на восемь отсеков. Одна боковая заслонка была снята, глубокая пазуха зияла пустотой.
– Давай?ка вместе…
Вдвоём они подняли тяжёлый мешок (на ощупь – с песком) и бережно поместили в отверстую нишу.
– Главное – отцентровать как следует, – доверительно сообщил крепыш, с бряцанием надевая заслонку дырками на торчащие болты.
Аркадий вежливо с ним согласился и, пока тот затягивал гайки, обошёл страшилище кругом, с преувеличенным уважением трогая червеобразные сварочные швы. С той стороны у маховика обнаружился шкив с ремённой передачей, уходящей через прорубленное днище прямиком на одну из осей. Не веря глазам, Залуженцев присмотрелся и приметил ещё одно диво: сквозь приваренное к ободу ухо был продет дворницкий лом, весь в рубцах, с косо стёртым жалом. Чтобы, значит, само не завелось. А на станине криво чернела охальная безграмотная надпись, сделанная кем?то, видать, из пассажиров: «Перпетуй мобиль».
– Так это что… двигатель? – с запинкой спросил Аркадий.
– Двигатель, двигатель… – дружелюбно отозвался крепыш, поднимаясь с корточек и пряча ключ.
– Вечный?!
– Да если бы вечный! То подшипник полетит, то ремень…
– А законы термодинамики вы в школе учили?!
Вопрос был выкрикнут, что называется, петушьим горлом. Не сдержался Аркадий. И зря. Едва лишь отзвучала его мерзкая фистула, как изумлённо?угрожающая тишина поразила поросший бурьяном тупичок. Разговоры смолкли. Все повернулись к платформе – и послышался быстрый шорох падающих противокомарных сеток.
Спустя минуту вокруг запоздало онемевшего Залуженцева уже сплотилась свора зеленомордых чудовищ, только что бывших мирными рыбаками и копателями. Единственное обнажённое лицо принадлежало крепышу в спецовке, но теперь оно стало таким беспощадным, что лучше бы его тоже не видеть.
– Какие законы, командир? – выговорил крепыш, не разжимая зубов. – Раз не запрещено, значит, разрешено…
– Я о физических законах… – пискнул Аркадий.
– Физических? – задохнулись от злости под одним из накомарников. – А то мы не знаем, как они там в академиях своих законы принимают! Куда хочу, туда ворочу! Сколько лет чёрными дырами людям голову морочили! Купленые все…
– Да из нефтяной компании он! По морде видно!
– Спят и видят, как бы нас на шланг посадить!
– Давно бензозаправки не горели?
– Короче, так… – постановил крепыш. – Дизель я на свою телегу не поставлю. И соляру вашу поганую брать не стану. Так и передай своему боссу, понял? А натравит опять отморозков – будет как в прошлый раз…
– Не?е… – благодушно пробасили в толпе. – Хуже будет…
– Даже хуже, – согласился крепыш, бывший, очевидно, не только механиком, но и владельцем платформы.
– Тёмную гаду! – кровожадно рявкнули из задних рядов.
И принять бы Аркадию безвинные муки, но тут некто решиельный протолкнулся к центру событий и оказался Глебом.
– Чего шумишь, Андрон? – недовольно сказал он крепышу. – Это напарник мой…
– Ну и напарники у тебя… – подивились в толпе.
***
Древняя железнодорожная ветка пролегала прихотливо, извилисто. Встречный ветерок то потрёпывал двусмысленно по щеке, то учинял форменный мордобой. За бортом платформы ворочалась степь, проплывали откосы. Когда?то в советские времена они были фигурно высажены рыжими бархатцами, бледно?розовой петуньей, прочими цветами, при должном уходе образующими идеологически выверенные лозунги, а кое?где и портреты вождей. Теперь же, лишённые пригляда, буквы утратили очертания, разбрелись самосевом по округе, некоторые сложились в непристойные слова.
Скамеек на платформе не было: сидели на рюкзаках, ведёрках и проволочно?матерчатых рыбацких стульчиках. Угнездившийся в углу Аркадий Залуженцев имел несчастный вид и время от времени бросал затравленные взгляды на исправно ухающий и погрохатывающий маховик, разгонявшийся подчас до такой скорости, что его приходилось подтормаживать всё тем же дворницким инструментом, вытирая из обода снопы бенгальских искр. Страшная это штука – идеологическая ломка. Будучи искренне убеждён, что лишь глубоко безнравственный человек способен утверждать, будто угол падения не равен углу отражения, Аркадий даже выключал в сердцах телевизор, если передавали что?нибудь сильно эзотерическое. Можно себе представить, насколько угнетало его теперь зрелище «перпетуй мобиля» в действии. К счастью, вспомнилось, что местность, по которой они ехали, издавна слывёт аномальной зоной, – и мировоззрение, слава богу, стало полегоньку восстанавливаться.
О недавней перепалке было забыто. Не унимался один лишь плюгавенький морщинистый рыбачок, да и тот, судя по всему, ершился забавы ради. Людей смешил.
– Начальники хреновы! – удавалось иногда разобрать сквозь шум. – Того нельзя, этого нельзя… Термодинамику придумали, язви их в душу… Обратную сторону Луны до сих пор от народа скрывают… А? Что? Неправда?..
Слушателей у него было немного. Прочие рыбаки, люди серьёзные, не склонные к философии и зубоскальству, давно толковали о насущном: верно ли, например, что на Слиянке жерех хвостом бьёт? Копатели осели особым кружком, и разговор у них тоже шёл особый:
– Можно и не снимать… Только потом сам пожалеешь! Вон Сосноха… Слыхал про Сосноху?.. Чугунную пушку отрыл, старинную, серебром набитую! Аж монеты в слиток слежались… Взять – взял, а заклятия не снял. А менты, они ж это дело за милю чуют! Тут же всё конфисковали, Сосноха до сих пор адвокатов кормит…
Чем дальше, тем разболтаннее становился путь. Раскатившуюся под уклон платформу шатало, подбрасывало, грозило снести с рельс.
– Штормит, блин… – снисходительно изронил коренастый Андрон, опускаясь на корточки рядом с Аркадием. – Да не горюй ты, слышь? Все мы жертвы школьных учебников. Ну вечный двигатель, ну… Что ж теперь, застрелиться и не жить? Пифагор тоже вон только перед смертью и признался: подогнал, мол…
– Что подогнал? – испугался Аркадий.
– Известно, что. Сумму квадратов катетов под квадрат гипотенузы… Ты кто по образованию?то будешь?
– Филолог, – сдавленно ответил Аркадий. – Язык, литература… История…
– Ну тебе легче… – поразмыслив, утешил Андрон. – Не то что физикам. Ты?то людские ошибки изучаешь, а они?то – Божьи… – Изрёкши глубокую эту мысль, владелец платформы крякнул, помолчал. – Далеко собрались?
Оба посмотрели в противоположный угол, где сосредоточенный Глеб выпытывал что?то втихаря у чёрных следопытов.
