вельможи, то осуществить их теперь было даже легче, чем недавно.

К четырем уцелевшим туркам присоединилось еще полдюжины; они явно принадлежали к свите самого важного из них, белокурого, которого все называли пашой.

– Идемте, – сказал белокурый турок Готлибу, сопроводив свое приглашение движением головы. – Вы говорите по-французски?

Пораженный Готлиб кивнул.

– Я никогда не смогу в полной мере отблагодарить вас! – воскликнул турок с горячностью.

– Куда вы направляетесь?

– На мой каик, – ответил турок, показав на пришвартованное у причала судно, выделявшееся среди прочих изукрашенной носовой частью с двумя надписями, на турецком и французском: «Ангельский бриз».

Тут к ним подошел офицер в сопровождении четырех человек в мундирах. Сняв шляпу и церемонно поклонившись, он объявил турку по-немецки:

– Паша, мы задержали тех, кто покушался на вас.

– Вы хотите сказать, что мои люди передали их вам? – высокомерно уточнил турок на каркающем немецком.

– Так точно, – согласился офицер невозмутимо. – Похоже, это босняки. Мы допросим их. Надо выяснить, каковы были их намерения.

– Наверняка самые благожелательные. Если бы не вмешательство этого дворянина, вы обращались бы сейчас вон к той яме, – язвительно сказал турок, показав на воронку от взрыва. – Вздерните их побыстрей и повыше, когда убедитесь в этом. А я пока ухожу. И прошу вас получше следить за общественным порядком в Карловице.

Свита проложила дорогу в толпе, и они спустились к набережной.

– Я – Ахмет Байрак-паша, правитель Ниша, – представился турок.

– А я – граф Готлиб фон Ренненкампф, ливонец, к вашим услугам.

Байрак-паша вступил на сходни, ведущие к его судну, Готлиб и Альбрехт последовали за ним. Палуба была устлана ковром, по которому паша повел своего гостя в кормовую надстройку с роскошным убранством – диванами, мехами, низенькими столиками, жаровнями. В вазе, подвешенной к потолку, раскачивались розы. Паша отдал несколько коротких приказов, и вскоре негр принес хрустальный сосуд рубинового цвета, украшенный позолотой, и два стаканчика. Готлиб попробовал налитое ему питье; оно оказалось крепким и душистым. Паша выпил свою стопку одним духом и уточнил, что это апельсиновая водка.

– Считайте это лекарством, – сказал он.

– Где вы научились так хорошо говорить по-французски, паша?

– Мой отец был послом при дворе регента, в Париже. Он и сам увлекся этим языком, и нам с младшим братом нанял учителя. Что вы делаете в Карловице?

– Собираюсь отправиться в Стамбул, паша.

– В Стамбул? – переспросил тот с удивлением. – Зачем?

– Я занят поисками мудрости, паша, – ответил Готлиб с улыбкой. – Меня уверили, что Восток обладает гораздо более глубоким знанием, нежели Запад. Предполагаю добраться до Индии и даже дальше, насколько возможно.

Байрак-паша какое-то время молча смотрел на своего гостя.

– Граф, – сказал он наконец, – вы спасли мне жизнь, так что я обязан вам самым ценным, чем располагаю. Если судить по вашему виду, вы в летах моего сына, и, если бы я имел хоть малейшее представление о том, что вы ищете, я бы целого состояния не пожалел, чтобы одарить вас этим. Но простите меня, я никак не возьму в толк, что вы собираетесь делать в Стамбуле. Если вы и там будете вести такие же речи, то окажетесь в опасности. Вас примут за шпиона или безумца.

Он говорил быстро, но Готлиб фон Ренненкампф все же успел уловить в этих словах дружелюбие и обеспокоенность за его судьбу.

– Неужели у вас нет семьи, жены, друзей, которые предостерегли бы вас от такой рискованной затеи?

– Меня предостерегали, – ответил Готлиб, изображая непринужденность. – Капитан судна, на котором я приплыл сюда.

Тем не менее он опасался, что уронил себя в глазах турка, и теперь мучительно раздумывал, как ему сгладить свою оплошность. В самом деле, услышав его ответ, паша пожал плечами.

– Что вы ищете? – спросил он властно.

– Один выдающийся человек, англичанин, раскрыл, как меня уверяли, два самых ценных секрета в мире: нашел эликсир вечной молодости и научился превращать свинец в золото.

Байрак-паша ошеломленно уставился на Готлиба.

– И что стало с этим человеком?

– Он умер.

– Вот видите, значит, эликсира он не нашел. Он был богат?

– Не знаю.

– Если бы он был богат, вы бы это знали, граф, потому что он был бы сказочно богат, – сказал паша, вновь наливая себе водки.

Готлиба застало врасплох это хлесткое, но совершенно здравое рассуждение.

– Кто вам сказал, что он раскрыл эти два секрета? – продолжил паша.

– Один мой друг, который хорошо его знал.

– Как звали того англичанина?

– Ньютон.

– Это не тот, что объяснил закон всемирного тяготения?

– Тот самый, – ответил пораженный Готлиб.

– Не удивляйтесь, граф, – усмехнулся паша, заметив это. – Турки живут не на Луне и умеют читать.

Он встал, направляясь к выходу из каюты. Остановился в дверях.

– Граф, мне пришло на ум, что вы выиграете, познакомившись с одной замечательной женщиной. Во всяком случае до того, как поедете в Стамбул. Она живет в Констанце,[29] это порт на Черном море, мы как раз туда и поплывем. Я предлагаю вам перейти на мой корабль. А если решите двинуться дальше, дам вам охранную грамоту до Высокой Порты.

– Вы меня очень обяжете, – сказал Готлиб.

– Вы сделали для меня гораздо больше, граф, и я в ответ просто обязан стать вашим покровителем, – ответил паша с улыбкой. – У вас есть багаж?

Готлиб кивнул. Паша продолжил:

– Пока ваш слуга сходит за ним, мы разделим легкую трапезу, если вы не против.

Он вышел и отдал распоряжения. Внезапно появился негр, явно ожидавший у дверей каюты. Через мгновение он и еще один человек из свиты паши ушли вместе с Альбрехтом за багажом в таверну.

Оставшись один, Готлиб подумал, что впервые после отъезда из Лондона выставил себя в нелепом виде. Турок сразу освистал комедию, которую он сочинил, попавшись на крючок с этими дурацкими историями об эликсире молодости и философском камне! Уж лучше бы он не мешал боснякам взорвать этого излишне проницательного турка. У него вдруг возникло искушение улизнуть украдкой, и только страх опорочить себя, еще больше удержал его. Впрочем, паша был на палубе, а Альбрехт отправился за вещами.

Из этой неудачи Готлиб извлек урок: никогда открыто не объявлять о своих намерениях.

Что же касается эликсира молодости и философского камня, если таковые вообще имеются, то надо тщательнее скрывать эти тайны.

Но кто такая эта женщина, с которой Байрак-паша хочет его познакомить? И для чего?

Он бросил взгляд на свои карманные часы и с досадой увидел, что те показывают три часа, хотя еще даже полдень не звонили. Потом сообразил, что двигался на восток, отсюда и взялась разница во времени. Он перевел стрелки на глазок.

Выходит, даже часам нельзя доверять.